Алберта двинулась в сторону сцены, молясь, чтобы Лоренс посмотрел на нее. И он посмотрел. Сразу же, как если бы уловил ее биотоки, повернулся в ее сторону и вопрошающе взглянул на нее потемневшими глазами.
— Передумала и решила присоединиться ко мне, дорогая? — спросил он, когда она приблизилась к сцене.
Его слова едва не разбили ей сердце. Я бы с радостью, думала Алберта, присоединилась к тебе навсегда. Теперь же, когда Ансельма нейтрализовали, я хочу быть поближе к тебе.
Поднявшись по ступенькам с Мэри Луизой на одной руке, Алберта приблизилась к Лоренсу. Он взял ее за руку, и ее сердце бешено забилось.
— Как я рад, что ты со мной, — прошептал он, отклонив от себя стойку с микрофоном.
Радовалась и Алберта, сознавая, что поступила правильно, подойдя к Лоренсу. И собиралась насладиться его близостью в те немногие минуты, которые оставались в ее распоряжении.
Лоренс удовлетворенно улыбнулся и вновь обратился к собравшимся гостям:
— Я приехал, чтобы найти трех хороших человек, которым нужна поддержка. Попросил Алберту помочь мне в моем начинании. Она и люди, с которыми она меня познакомила, показали мне тщетность выбора трех лучших или наиболее достойных людей. Здесь, в Бухте Радости, я нашел целую общину, члены которой заботятся друг о друге. Поэтому для начала в текущем году будут предоставлены следующие гранты. — Лоренс зачитал длинный список, начинавшийся с Эстер Гиллерс и Симеона Прата.
— Лоренс, — восторженно прошептана Алберта, — какой вы все же замечательный человек!
Она почувствовала, как он вздрогнул. Откашлявшись, Лоренс объявил, что гранты будут предоставляться ежегодно, что он также основал фонд помощи таким местным филантропам как Франсис и Луси Уилборны и что третий фонд будет оказывать поддержку местным ремесленникам и деловым людям. В текущем году жребий пал на Чарли Глиттерса.
Темные горячие глаза Лоренса вглядывались в ее глаза. Алберта сообразила, что он делает: готовит для нее мужа, поскольку не останется здесь, чтобы самому позаботиться о ней У нее перехватило дыхание. Она приподнялась на мыски и поцеловала его в щеку на глазах увлеченно аплодировавшей публики.
— Пойдем отсюда, — предложил Лоренс.
— А торжество?
— Официальная часть уже закончилась, — ответил он и повернулся к микрофону. — Так будем помнить Монтегю! Благодарю тебя, — обратился он к фотопортрету, установленному рядом со сценой. — Мы тебя никогда не забудем.
— Счастливого пути, Лоренс! — крикнул кто-то в толпе.
— Спасибо вам, мистер Стоун, — громко сказал кто-то еще. — Мы не забудем ни его, ни вас.
— Мы не забудем, — прошептала Алберта. — Обещаю тебе.
Лоренс не понял, имела ли она в виду Монтегю или его самого. Он достаточно хорошо узнал Алберту и понял, что она не даст изгладиться памяти о Монтегю. Однако было бы просто глупо надеяться, что она будет помнить некоего Лоренса. И все же я люблю ее достаточно сильно, сообразил он, и знаю себя достаточно хорошо, чтобы понять, что ей лучше не помнить меня слишком долго.
Лоренс глубоко вздохнул и в очередной раз обратился к публике:
— Благодарю всех, кто участвует сегодня в торжестве. Сегодня я улетаю в Трентон, но это, надеюсь, не помешает вам насладиться угощением, играми и размещенными в парке экспонатами, посвященными истории Бухты Радости. Пожалуйста, продолжайте праздновать день памяти Монтегю.
Под гром аплодисментов он помог Алберте спуститься по ступенькам. Она увидела Гвен и попросила ее позаботиться о Мэри.
— Сюда, — торопил Лоренс, уводя ее в рощицу, пока толпа не осталась позади, затем повернулся к ней и притронулся к ее подбородку.
— Ничего страшного не случилось бы, — нежно проговорил он. — Я видел Ансельма и Нетти. Но все равно, благодарю тебя. — Он коснулся губами ее щеки.
Алберта с удивлением воззрилась на него и прикусила нижнюю губу.
— Я надеялась, что ты их не заметишь. И не заметил бы, если бы мне удалось организовать все получше и избавить тебя от неприятностей. Сожалею.
— А я ни о чем не сожалею, — улыбнулся Лоренс. — Ведь иначе я так и не узнал бы, что ты умеешь так здорово свистеть. Ты меня постоянно изумляешь, дорогая. Так что не сожалей ни о чем. Будь счастлива. Уж сделай одолжение и будь счастлива.
Алберта кивнула, глядя на него снизу вверх широко открытыми сине-зелеными глазами, которые постепенно затуманивались. Лоренс сообразил, что нельзя затягивать прощание.
— Я договорился с Гвен — она отвезет тебя с Мэри домой, — сообщил он. Если бы я сам повез вас, подумал Лоренс, то обязательно зашел бы в дом и постарался бы попрощаться должным образом. Ведь мне хочется гораздо большего, чем просто сказать «прощай».
Это невозможно по многим причинам. Она только-только родила. Ее тело не готово к мужскому натиску. Но даже если бы все было иначе, то и тогда, размышлял Лоренс, я не стал бы прощаться с ней подобным образом, то есть не стал бы укладывать ее в постель, чтобы тут же оставить ее. Не хочу поступать, как другие мужчины, которые, попользовавшись, бросали ее ни с чем. Я тоже не могу предложить ей ничего существенного.
— Ваши вещи уже в машине? — Ее голос прозвучал как-то по-детски, совсем не так, как обычно.
— Да, все готово, — подтвердил Лоренс с надеждой, что его-то голос звучит нормально и он не скажет ничего такого, о чем они оба пожалели бы.
И все же он сделал то, о чем следовало только сожалеть: наклонился и прикоснулся к ее шелковистым волосам. Да и как было не притронуться к ней, когда она выглядит такой потерянной — как женщина, очень нуждающаяся в ласке.
— Ты — необыкновенная женщина, мой ангел, — сказал Лоренс, но не увидел на ее лице ожидаемой улыбки. Наверное, другие мужчины говорили ей то же самое. И будут еще говорить, напомнил он себе.
— Пока ты не уехал, хочу сказать тебе одну вещь, — заговорила она дрожащим голосом. — Я никогда не забуду, что ты сделал здесь — ты изменил жизнь горожан.
Сейчас его заботила только ее жизнь.
— А ты изменила меня. Ты восстановила мою веру в беременных женщин, — сказал он, желая поддразнить ее, хотя сказанное полностью соответствовало действительности.
Наконец-то она улыбнулась, хотя глаза ее заметно затуманились.
— Меня это радует, — ответила она. — Может, в следующий раз, когда ты встретишь беременную женщину, которая изъявит желание поработать на тебя, ты не будешь таким придирчивым.
— Прощай, милая, — шепнул Лоренс, касаясь губами ее губ. — Никому не позволяй поступать с тобой несправедливо.
— Не позволю, — взволнованно прошептала Алберта, приподнялась на цыпочки и поцеловала его, прильнув к нему всем телом. — Вспоминай и ты об этом лете.
Да разве я смогу забыть тебя, думал Лоренс. Скользнув ладонями по ее спине, он подхватил ее за ягодицы, приподнял повыше и устроил для себя настоящее пиршество из ее губ. Он прижимал ее к себе так, словно силился навсегда оставить ощущение ее тела в памяти своего тела. Он вкушал ее губы снова и снова, пока желание овладеть ею не довело его почти до исступления.
