– Возвращаемся к делу, – объявил Чернышов, когда кофе был допит, а чашки вместе с кофеваркой возвращены на нижнюю полку книжного шкафа, что стоял в кабинете начальника оперативной группы.
– О результатах нашей поездки в Питер мы тебе уже рассказали, – обращаясь к Ветрову, сказал полковник. – По своему заданию тебе удалось что-нибудь выяснить?
Лицо Артема сразу приняло сосредоточенное выражение. В течение нескольких секунд он собирался с мыслями, даже один раз покачал головой.
– Начну с самого начала, – наконец сказал он.
– А закончу концом, – не удержался от подначки Муромцев.
– Боюсь, что история эта конца не имеет, – не поддержав шутки Олега, продолжал Ветров. – Первое. Георгий Исаков по кличке Свисток должен был контролировать вверенные ему коммерческие палатки всю прошлую неделю. В группировке Клима для уличных контролеров установлено что-то типа дежурства. Каждый контролер дежурит на своей территории ровно неделю. В понедельник шестого марта как раз наступила очередь Свистка. Коммерческие палатки работают с раннего утра до глубокой ночи, соответственно, и рэкетиру все это время приходится находиться возле них.
– Значит, нигде, кроме как возле палаток, Исаков оказаться не мог? – уточнил Чернышов.
– Да, – энергично кивнул головой Артем. – Если Раптор встретился со Свистком не раньше понедельника, то эта встреча могла произойти только возле подконтрольных Исакову коммерческих палаток. И я считаю, что эта встреча произошла именно в понедельник.
– Почему? – тут же задал вопрос полковник.
– Потому что во вторник, в первой половине дня, Свисток со своего рабочего места исчез и снова появился уже только к вечеру. Торгующие в киосках продавцы утверждают, что утром Исаков был чем-то озабочен или обеспокоен, а когда вечером вернулся, его беспокойство как рукой сняло.
– Ясно. Нашел продавца взрывчатки и успокоился, – продолжил недосказанную мысль Ветрова полковник.
– Послушай, Артем, ты говоришь, что Свисток все это время был на глазах продавцов. Те не зафиксировали его встречу с террористом? – вмешался в разговор Муромцев.
– Нет. Я подробно расспрашивал каждого, но никто ничего не видел. Причем, думаю, они действительно ничего не видели. Я уж и так, и так подходил, разные косвенные вопросы задавал. Выплывают всякие мелкие подробности, но все не то.
– Что ж тут удивительного, мы имеем дело с опытным конспиратором. Террорист такого уровня, как Раптор, в совершенстве освоил науку оставаться незамеченным, – заметил Чернышов. – Что еще у тебя есть по Свистку?
– По Исакову у меня больше ничего нет, – признался Ветров. – Однако, когда я общался с продавцами коммерческих палаток, выяснились еще более любопытные моменты. Так, например, одна из продавщиц, Веретнева Мария, 1981 года рождения, в четверг, девятого марта, не вышла на работу. Весь день ее палатка простояла закрытая, пока в шестнадцать часов не пришел сменщик Веретневой, некий Николай Трухин. На следующий день девушка опять не вышла на работу. Не появилась она в своей палатке ни в субботу, ни в воскресенье. То, что молодая девушка уже четыре дня не появляется на работе, я посчитал подозрительным. И вчера напряг бригаду из районного отделения милиции. Заехали мы на квартиру к прогульщице, вскрыли дверь – и нашли девушку, висящую в петле посреди комнаты. Предсмертной записки не было, следов борьбы или взлома входной двери – тоже. По внешним признакам – самоубийство. Менты так и записали. Но сдается мне, что Маша все-таки не своей смертью умерла.
– Причина смерти – удушье? – спросил Чернышов.
– В том-то и дело, что нет. По данным экспертизы, смерть наступила в результате смещения и разрыва шейных позвонков. Такое тоже бывает при повешении, но не очень часто. Меня судмедэксперт просветил, что шейные позвонки могут разорваться, если самоубийца прыгает с большой высоты или если он очень грузный, а шея у него слабая. А тут молоденькая восемнадцатилетняя девчонка небольшого роста, весит она совсем немного. Да и стул, с которого она якобы спрыгнула, никак не назовешь большой высотой…
– А причина самоубийства? – спросил у Артема Муромцев. – Ведь, чтобы человек покончил с собой, должна существовать веская причина?
– Вот с причиной-то как раз все в порядке, – вздохнул Ветров. – Мать у Маши – алкоголичка. Из-за чрезмерного употребления алкоголя у нее развилась белая горячка. Появились и другие формы психических расстройств. Соседи Веретневых утверждают, что между матерью и дочерью постоянно возникали ссоры, причем мать не стеснялась в выражениях и не раз желала дочери смерти.
– То есть вполне могла довести дочь до самоубийства? – уточнил Олег.
– Могла, – вынужденно согласился Артем. – Но вот уже две недели, как мать Маши находится на излечении в психоневрологическом диспансере. Все это время погибшая со своей матерью не общалась, значит, и ссор между ними быть не могло. Вряд ли те скандалы, которые мать закатывала в прошлом, стали причиной самоубийства дочери.
– Вовсе не обязательно, – возразил Чернышов. – Пьянство матери и частые ссоры с ней могли быть одной из причин. Плюс какая-нибудь размолвка с любимым человеком или что-то еще. Сложилось одно с другим, вот девушка и решилась на самоубийство. Кстати, когда это произошло?
– По данным экспертов, вечером восьмого марта или в ночь с восьмого на девятое, – ответил Ветров.
– Ну вот, а большинство суицидов как раз и происходит в праздники, – вспомнил печальную статистику Павел.
– Артем, по-моему, малоубедительная причина самоубийства – не единственное, что смущает тебя в этой истории. Я прав? – вдруг спросил Муромцев.
Когда Олег слушал Ветрова, ему показалось, что тот чего-то не договаривает. Поэтому решил проверить свое предположение.
– Да, есть еще одно обстоятельство, – признался Артем. – Один из соседей Веретневой показал, что, когда он вечером девятого марта – то есть на следующий день после самоубийства девушки – гулял во дворе со своей собакой, он видел в окне Машиной комнаты свет работающего телевизора. Но сосед этот – пожилой пенсионер. Память у него уже начинает пошаливать. Я задавал ему всякие уточняющие вопросы. Ни погоду, которая была в тот вечер, ни одежду, которую он надевал, когда выходил с собакой, старик вспомнить не может, а вот работающий телевизор, представьте себе, запомнил. Я у него спрашиваю: может, это в другой день было? А он – нет, в четверг, девятого марта.
– Действительно, слабый свидетель, – согласился с Ветровым Чернышов.
– Павел Андреевич, но ведь вы сами знаете, такое бывает: одни мелочи человек забывает, а другие помнит, – сказал Муромцев.
– Бывает, – кивнул полковник. – Но объясните мне, как на следующий день после гибели девушки в ее квартире включился телевизор и кто его потом выключил?
Муромцев с Ветровым молча переглянулись. Ответа на этот вопрос у них не было. Чернышов задумался, поэтому тоже молчал.
– Павел Андреевич! И наконец самое важное, – нарушил общее молчание Ветров. – Маша Веретнева была наемной продавщицей некоего Владимира Замараева, хозяина коммерческой палатки, в которой она торговала. А десятого марта Замараев исчез. Где он сейчас находится, неизвестно. Причем своему деловому партнеру, вместе с которым Замараев содержит свои коммерческие палатки, он говорил, что собирается на один день выехать в Санкт-Петербург по каким-то своим делам. По словам того же делового партнера, никаких коммерческих дел в Питере у них с Владимиром никогда не было.
