— Простите, мне необходимо кое-что обсудить с хозяйкой, — торопливо сказал Дэвид.
— Господи, о чем вы говорили с Маргарет? — Кэтрин, провожавшая гостей до ворот, вошла в гостиную с растерянным лицом. — Она просто вне себя от ярости.
— Да, я был невежлив и отказался от какого-то явно заманчивого предложения, — ответил Дэвид и с облегчением рассмеялся. — Никогда не встречал такой настойчивой женщины.
Кэтрин не удержалась от улыбки: всю усталость и раздражение от глупой, никому, в сущности, не нужной вечеринки как рукой сняло. Она разлила по бокалам остатки виски и протянула один Дэвиду.
— Давайте выпьем за… — Она на мгновение задумалась и продолжила торжественным тоном. — За нас. Мы это заслужили, честное слово.
— С радостью. — Он поднял бокал, словно салютуя. — Если вы не слишком утомлены, может быть, спустимся в сад? Там сейчас прохладно, а у меня уже голова кружится от дыма и духоты.
По узкой дорожке, едва различимой в бледном свете фонарей, они подошли к скамье, стоявшей среди кустов жасмина, и присели, с наслаждением вдыхая сладкий, напоенный ароматами цветов воздух.
— Как хорошо! — прошептала Кэтрин.
Она ощущала волнение, словно была еще совсем юной девушкой и ждала самого первого в жизни поцелуя. Пение цикад в траве, огромное черное небо, затканное звездами, еле слышные звуки музыки, доносившиеся откуда-то издалека, — все это создавало ту особую романтическую атмосферу, когда тянет делать признания, шептаться о тайных желаниях, мечтать вслух о несбыточном…
— Вот, я обещал вам. — Дэвид достал из кармана пиджака фотографии и протянул Кэтрин. — Такой красивый ребенок! Я не слишком огорчу вас, если спрошу: как случилось, что он остался без отца?
— Это долгая и не очень веселая история, — ответила она задумчиво. — Видите ли… Мы с Тимоти не могли иметь своих детей, точнее, он не мог. Из-за этого наши отношения становились все хуже и хуже, он начал пить. А потом однажды принес домой Эрни… — Кэтрин на мгновение закрыла глаза, погружаясь в воспоминания. — Сперва все, казалось, наладилось: мы даже почувствовали себя счастливыми. Но в Тимоти, что-то надломилось, и постепенно он снова пристрастился к виски. Это были ужасные дни…
У нее перед глазами появилась фигура бывшего мужа: он возвращался поздно вечером из очередного ресторана, покачиваясь и еле держась на ногах, распространяя вокруг смешанный запах алкоголя и табака. Кэтрин, пытаясь скрыть отвращение, помогала Тимоти раздеться и укладывала его в постель, каждый раз опасаясь, что он не уснет и начнет снова и снова твердить о растоптанной любви.
Как-то дождливой и ветреной ночью Кэтрин проснулась от странного и неприятного ощущения. Встав с кровати, она, не зажигая света, обошла спальню, потом выглянула в окно. Все, как будто, было в порядке. Но чувство тревоги не покидало ее, и Кэтрин на цыпочках прокралась в детскую. То, что она увидела, потрясло ее до глубины души.
Тимоти в распахнутом халате, такой страшный в бледном лунном свете, проникавшем сквозь раздвинутые шторы, склонялся над колыбелькой Эрни и что-то невнятно бормотал, грозя пальцем. Кэтрин зажала рот ладонью, чтобы удержать крик. Она так испугалась, что не могла двинуться с места.
Тимоти медленно обернулся и двинулся к ней, расставив руки. Его лицо, искаженное злобой, блестело от пота, дыхание с хрипом вырывалось из груди. Кэтрин расширенными от ужаса глазами смотрела на него, не в силах пошевелиться.
— Этот ребенок… Чужой ребенок… — Слова слетали с побелевших губ Тимоти и падали в тишину. — А я никогда не смогу… Ненавижу…
— Перестань, ты разбудишь его, — прошептала Кэтрин. — Пойдем отсюда, пожалуйста.
Тимоти вышел из детской, так хлопнув дверью, что задрожали стекла, а Эрни, проснувшись, тихонько заплакал. Кэтрин бросилась к нему, взяла на руки, прижала к груди, укачивая, успокаивая. Пережитый страх сковал сердце, как лед сковывает воду в озере, и Кэтрин поняла, что с Тимоти все кончено. Навсегда.
Утром она нашла его в гостиной с бутылкой виски. Не глядя на его опухшее, заросшее щетиной лицо, Кэтрин сказала:
— Так не может продолжаться. Либо ты попытаешься лечиться, либо мы расстаемся.
— Я и так здоров, — хрипло ответил он и вдруг громко рассмеялся. — Какой же я дурак — сам принес в дом это маленькое чудовище!
— Не смей! — закричала Кэтрин. — Это мой ребенок!
— Как бы не так! У меня есть маленькая тайна! Отказ от него подписала только мать, эта неудачливая танцовщица, Мэри Шон. — Тимоти отпил прямо из бутылки и продолжил, развалясь в кресле. — А вот его настоящий отец когда-нибудь может вернуться и потребовать сына обратно!
— Нет! — Она покачнулась, словно от удара, и прислонилась к стене, заливаясь слезами и всхлипывая.
— Ты ведь даже ни разу не поинтересовалась, как мне удалось так быстро решить все проблемы с усыновлением. Между прочим, это стоило больших денег — убедить юриста из больницы подписать документы. — Тимоти говорил уже спокойным тоном, но в его голосе слышалась издевка, а глаза полыхали еле сдерживаемой яростью. — Семейной паре, решившей усыновить ребенка, по закону надо пройти полугодовой испытательный срок, пройти медицинское освидетельствование… Да там столько проволочек, что ты себе и представить не можешь. Ради тебя я пошел на преступление!
Кэтрин только молча покачала головой и медленно опустилась на стул, чувствуя, что силы окончательно покидают ее. Это было ужасно. Сама мысль о том, что однажды, если все раскроется, ее лишат сына, приводила ее в исступление. Она так любила Эрни, за два года он стал средоточением ее жизни, ради него она готова была на все…
— Вы плачете? Я расстроил вас?
Встревоженный голос Дэвида вернул Кэтрин к реальности, она провела ладонью по лицу, стирая капли теплых слез.
— Ничего. — Она попыталась улыбнуться. — Просто воспоминания о тех днях… Но теперь это в прошлом. Тимоти после развода уехал в Австралию, я его больше никогда не видела.
— Но он может вернуться, — сказал Дэвид дрожащим голосом. — И вновь попытаться отнять у вас сына…
Он вдруг представил, что могло случиться, если бы пьяный Тимоти… Дэвид изо всех сил сжал кулаки так, что побелели костяшки. Бешенство ледяной волной захлестнуло его.
— Нет, это невозможно, — ответила Кэтрин. — Уж не знаю, как это удалось родителям и нашим адвокатам, но Тимоти отказался от любых претензий. Меня, признаться, больше беспокоит настоящий отец Эрни. Этот негодяй, бросивший беременную женщину…
Кровь прихлынула к щекам Дэвида, и он на мгновение задержал дыхание: сердце стучало так громко, что он ничего не слышал, кроме этого торопливого биения.
— Вы… Вам ведь не известны все обстоятельства. — Он с трудом заставил себя говорить спокойно. — Возможно, все было не так, как вы думаете.
Кэтрин резко обернулась к нему, волосы ее взметнулись и вновь упали на плечи бледно-золотистой волной. Ее полураскрытые губы оказались так близко от лица Дэвида, что он почувствовал аромат ее дыхания и тонкий, едва уловимый запах духов. Сам не понимая, что делает, он склонился к этим губам, таким нежным и мягким…
