– Значит, пусть усыновит этого хлыща.
Марья посмотрела на отца с благодарностью и обняла.
– А что вам Павел рассказал, папенька?
– Так все рассказал, золотце. Как ты с бала вернулась раньше времени, про то, что Евгений к тебе приставал и ты не смогла этого вынести. А что меня не предупредила, так испугалась, что гневаться стану. Но разве ж я могу на тебя злиться? Я больше жизни тебя люблю. Не было бы тебя, и меня бы не стало. Так и знай.
Марья улыбнулась. Значит, папенька не знает про встреченного на балу незнакомца и про ожерелье не знает. А самое главное, что про ее мысли дурные не узнал и не узнает никогда.
После выздоровления Марья часто стала бывать в построенной отцом церкви. Павел встречал ее с радостью. Учил молитвам, рассказывал о житиях святых и иконах.
Она просила оставлять ее одну. Говорила, что так чувствует себя ближе к Богу, но на самом деле не хотела, чтобы хоть кто-то знал, о ком она молится.
– Алешенька, родный мой. Доведется ли нам когда-нибудь встретиться? Что же я натворила? Сама счастье оттолкнула.
В один из дней Марья попросила отца построить при церкви монастырь. Она твердо решила посвятить себя служению Богу и уйти в монахини.
Силантий Русалов принял решение дочери тяжело, но отказывать не стал. Видимо, надеялся, что та сама когда-то одумается.
1899 год. Алексей Романов.
– Алешенька, родный мой. Доведется ли нам когда-нибудь встретиться?
Звонкий голос еще слышался где-то далеко и исчезал вместе с ускользающим сном. Алексей приподнялся на локтях и потряс головой, отгоняя обрывки наваждения, встал с постели и подошел к окну. Уже начинало светать. Разрисованные морозными узорами стекла были похожи на диковинные картины, а за ними пушистыми хлопьями падал снег.
Алексей прошел к столу и достал из ящика резную шкатулку. Эта шкатулка была его личной сокровищницей, в которой хранилось самое дорогое, что у него было – память.
В голове зазвучала музыка. Он вспомнил бал в имении Соломатиных. Танцующие пары, разодетые по последнему слову моды. И ОНА. Словно мотылек в круге света. Мария Русалова кружила в танце с каким-то хлыщом. Он прижимал ее к себе и что-то шептал на ухо, а потом и вовсе позволил себе такое, от чего у Алексея до сих пор кулаки сжимаются в бессильной ярости. Хлыщ поцеловал ее. Только хорошее воспитание и безупречные манеры удержали его от того, чтобы набить наглецу морду.
С трудом дождавшись, когда девушка останется одна, Алексей пригласил Марию на танец. Та хотела отказать – он видел это по нахмуренному личику, – но взглянула на него и вдруг поменяла решение.
Она была очень близко. Непозволительно близко. Нос щекотал сладковатый запах жасмина, цветки которого запутались в ее прическе и делали похожей на лесную нимфу, что по странной случайности оказалась среди людей.
Звучал вальс, но он слышал лишь ее прерывистое дыхание и стук сердца. Сдерживать себя не было никаких сил, она была в его руках: нежная, хрупкая, воздушная. Глаза из прозрачно-голубых вдруг сделались темно-синими, и каким-то шестым чувством он понял, что напугал ее. Напугал свою нимфу. Хотел отстраниться и отпустить, но неожиданно она сама подалась навстречу. Ее рот призывно приоткрылся, и их губы встретились. Изящные тонкие руки обвили его шею, и свет вокруг померк.
Сначала робко и нежно, потом все настойчивее он целовал ее, не в силах оторваться, словно нашел в раскаленной пустыне живительный оазис. Она отвечала неуверенно, будто это был первый в ее жизни поцелуй.
Все закончилось неожиданно. Мария оттолкнула его и убежала. Он не посмел пойти за ней, боялся напугать еще больше. А когда решился, то ее уже нигде не было. Она исчезла, как и полагается нимфе. И, подобно сказочной принцессе, оставила после себя весточку – колье из кровавых рубинов. Украшение лежало в траве у яблони, камни светились, что угли. Он и сам не знал, почему сразу не отдал ожерелье генералу Русалову или Соломатиной. Решил, что передаст его лично хозяйке. Но вот уже декабрь был на исходе, а он так и не решился поехать к ней. Вдруг она его не ждет? Может, и замуж уже вышла. Можно, конечно, передать с посыльным, но искушение увидеть ее еще хоть раз – сильнее.
Он никогда не был трусом, а вот пред этой хрупкой нимфой робел, как студент-первокурсник. И каждую ночь видел во сне ее глаза, слышал голос, который звал его. Но Алексей все списывал на свои желания и не верил в то, что это может быть правдой.
И каждый день теперь доставал шкатулку, в которой хранилось рубиновое ожерелье – единственное, что связывало его с прекрасной нимфой. И пусть он совсем не знал ее, но видел ее красоту, кротость и чистоту. Этого было достаточно.
Алексей, который привык к обществу светских дам, что похожи на фарфоровые куклы – без чувств и эмоций, влюбился в небесное создание в ту же самую минуту, когда она приняла его приглашение на танец. Мария была особенной. Она не падала в обморок, предварительно убедившись, что рядом найдется тот, кто поддержит ее. Не болтала без умолку о нарядах и кавалерах. Хотя им и поговорить толком не удалось. Но Алексей был уверен в своей правоте.
Алексей почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся. На пороге стояла матушка. В длинном бежевом платье, со светлыми волосами, заплетенными в косу. Алексей спрятал украшение и убрал шкатулку.
– Ты давно за мной наблюдаешь? – смутился он.
– Не хотела тебя отвлекать. – Женщина понимающе улыбнулась. – Вижу, как вздыхаешь, тоскуешь… Познакомишь меня с ней?
– С кем?
– С девушкой, которой ты купил ожерелье.
И тут он понял, что все его страхи пустые. Нужно немедленно ехать к Русаловым и просить руки Марии. И будь что будет.
– Матушка, я тебя люблю. – Алексей на радостях бросился к матери и обнял ее. – И ее люблю!
– Я давно мечтаю о внуках, Алешенька. Приводи свою зазнобу знакомиться, что же ты ее от меня скрываешь?
Алексей отстранился. Как сказать ей, что ожерелье куплено не им, а позабыто той самой зазнобой? Как он приведет ее знакомиться, когда еще сам не уверен, что не будет отвержен?
Значит, надо встретиться с Марией и все узнать. Может, и не откажет.
– Я скоро привезу ее, матушка. Обещаю. – Алексей сглотнул. Хоть бы все получилось! Матушка вон как радуется! Глаза светятся, морщинки разгладились. После смерти отца он впервые видел ее такой и не мог огорчить.
– Как ее зовут, Алешенька?
– Мария Русалова.
– Русалова? – Женщина помрачнела. – Дочка Силантия Русалова?
– Вы знакомы? – Алексей удивленно поднял брови.
