– Я не откажусь от нее никогда. – Он прищурился. – Вы сейчас злитесь, но подумайте о счастье дочери. Она любит меня, а я больше жизни люблю ее.
– Пошел вон.
– Если я сейчас уйду, она вам этого не простит!
Щенок был прав. Я не знал, что делать, но неожиданно для меня он сам предложил выход:
– Хорошо. Я понимаю, что у нас вышло не самое удачное знакомство. Сейчас я уйду, но через неделю вернусь. Вы скажете Марии, что вам нужно время, нужно подумать. За эти дни вы сможете успокоиться и понять, что только я смогу сделать и сделаю вашу дочь счастливой.
За ним захлопнулась дверь, а через какое-то время с улицы послышались голоса и удаляющийся цокот копыт. В гостиную вбежала Мария и, рыдая, бросилась мне на шею.
– Почему ты плачешь, Марьюшка? – Чувствуя себя последним злодеем, я обнял вздрагивающие плечи дочери.
Она подняла на меня лучащиеся счастьем глаза:
– Я благодарна вам, папенька. А плачу от счастья. Ведь неделя пролетит быстро…
Глава 9
Деревенские домики, прячущиеся в садах, остались позади. Небеса, такие же синие, как глаза Лены, манили невообразимой глубиной, зеленели поля, сквозь которые змейкой вилась дорога, и темнел старинной кладкой монастырь, точно крепость за высокой каменной стеной. Где-то дальше блестели серебром воды безымянной речки, маня прохладой в этот июньский день.
Будь его воля, он бы остался здесь навсегда, но что-то подсказывало ему – кричало – надо уезжать! И увозить с собой найденную любовь! Как когда-то давно. И не было бы этих веков пустоты. Не было бы потерь и боли…
– Любуешься на нашу природу? – Знакомый голос заставил его вздрогнуть и обернуться. К нему подходил Захар. – Да… места тут знатные! А если копнуть глубже…
– Захаров! Тебя-то мне и нужно! – перебил его Федор и сложил руки на груди. – Есть разговор.
– Неужели узнал, где находится то, что я просил? – Он остановился в шаге от него и растянул в улыбке тонкие губы. – Выкладывай!
– Узнал. Но эта информация тебя может разочаровать.
Лесничий в ответ только вопросительно выгнул бровь.
– Клада нет! – убежденно продолжил Федор. – Русальчиков показал мне документы, которые подтверждают то, что генерал Русалов не попал под облаву большевиков, а вместе с сокровищами бежал во Францию.
– Мм… как интересно… – Улыбка Захарова стала еще шире. – А как же его дочь? Тоже выехала вместе с ним? Вообще-то в записках, что остались у отца Никодима, я нашел доказательства того, что она погибла при обвале подвала монастыря. Некоторые даже видели ее призрак…
– Да. Марья погибла, прячась в подвалах. Но… кроме исторической ценности, этот факт не имеет цены! А ведь тебе нужны сокровища…
Захар недоверчиво поцокал языком:
– Сокровища? Да… нужны. К тому же они принадлежат мне по праву!
– С чего это? – Федор удивленно нахмурился.
– Долгая история, – отмахнулся Захар. – К слову, тебе не показалось ложью то, что рассказал тебе наш уважаемый председатель? Согласись, несколько нелогично, когда любящий отец накануне революции бросает дочь и уезжает один в спокойную Францию?
– Ну, мало ли… может, так легли карты? – Федор решил включить дурачка, но Захар вел свою линию.
– Никакие карты никуда не ложились! Наш уважаемый председатель сговорился с Никодимом и теперь хочет выждать хороший момент, чтобы самому забрать генеральский клад!
– Уверяю, ты не прав! Кстати, у него даже нет плана!
– И куда же он делся?
– Он сказал, что отдал его отцу Никодима.
– Ну, вот видишь? Если бы клада не было, разве бы он спрятал так хорошо какие-то бумажки? Ясное дело – сговорились! – Захар усмехнулся, но от Федора не укрылись его плотно сжатые губы. – Что ж, спасибо за новости… Но наш дорогой председатель не учел одного… У меня есть ключик ко всем его тайникам… Думаю, его милая дочь не откажется мне помочь за небольшое дружеское «спасибо»…
Федор почувствовал, как похолодели руки:
– Не трогай Лену! Ей твой клад до лампочки! Ты и так испортил ей жизнь!
Захар прищурился, смерил его пристальным взглядом:
– Откуда такие новости? Или Леночка на жизнь пожаловалась? А ты в курсе, что мы и поженились только для того, чтобы найти этот клад? Она была очень вдохновлена историей семьи, и я пообещал ей сорок процентов, если она подпустит меня к бумагам. Русальчиков смог расколоться по поводу некоторых тайн только после того, как я показал ему печать в паспорте… Поэтому… Леночка не столь бескорыстна, мой юный друг…
У Федора зачесались кулаки:
– Не смей так говорить о ней!
– Или что? – С лица Захарова сползла ядовитая улыбка. – Если не веришь мне, расспроси ее на досуге, как она целый год изображала призрак Марии Русаловой, пока не вернулся Никодим. И уточни, для чего она это делала?
– Ах ты, падла! – Уже ничего не соображая из-за нахлынувшего гнева, Федор кинулся на лесничего, а тот словно только этого и ждал. Развернулся и со всех ног бросился бежать в сторону деревни. Федор посмотрел ему вслед, плюнул и развернулся, чтобы продолжить свой путь.
– Ленка – шалава местная! И если снюхалась с тобой, то только потому, что ты ей зачем-то нужен! – донеслось ему вдогонку.
Стиснув зубы так, что заходили желваки, Федор приложил все силы, чтобы не обернуться, не догнать и не убить мерзавца. Ничего… Еще их пути-дорожки пересекутся! Федор не понимал, как и откуда – но он знал это. Из всего произошедшего обиднее всего было то, что из-за этого гада в душе поселился мерзкий червячок сомнения и какая-то обида, а счастье, что было так недавно, улетучилось, точно воздух из пробитого мяча.
В монастыре царило непривычное оживление. Пальцапупа размахивал руками и орал на Макса и Кира. Те покаянно его слушали, всем видом показывая, как же он им «дорог». Рядом, изображая активную деятельность, шастали остальные: Альбиночка махала хлопушкой, что-то доказывая Гене, Петр носился с камерой, заменяя оператора, который, злющий как черт, уверенно приближался ко всей этой массовке.
– А вон он! Косяков ходячий! – Первым Федора заметил Гена и тут же сдал, явно пытаясь понравиться режиссеру. – Напорол лажи и свалил пьянствовать в деревню!
– Во-первых! Не Косяков, а Федор Анатольевич Романов! Во-вторых! Я не пьянствовал и лажу не порол! – Злость сменилась бесшабашной удалью. Ну и пусть знают! А то, когда у них что-то не клеится, виноват кто? Он! А вот нет!
– Та-а-ак! Кто-то разговаривать научился? – Пальцапупа упер руки в боки и грозно уставился на него.
– Видимо, Говорунов, – подхалимски хихикнула Альбина и тут же за это получила.
