Так что таким образом к нам в руки попали Миногер, Сакшвил и целая подводная лодка с экипажем.
— Тогда понятно, а эти американцы так здорово обработали мне мозги, что я и впрямь поверил, что вы хотели меня устранить.
— Я тебе больше скажу. У американцев оказался свой человек в нашем институте, который, слава всевышнему, не занимал крупной должности. Тем не менее он имел доступ к некоторым документам. Из них он и почерпнул эту информацию.
— От как! То есть такие планы все-таки были?
— Я не буду от тебя ничего скрывать. Дискуссия о твоей судьбе носила крайне горячий характер. В определенный момент времени мнение о том, что тебя надо устранить, доминировало. Видимо, в этот момент американский агент и получил доступ к этой информации, о чем, естественно, тут же передал в центр. Но буквально на следующий день забрезжила надежда на то, что ты сможешь вернуться домой, так как появились новые данные от исследовательской группы. И в итоге правительственная комиссия пришла к выводу, причем единогласно, что тебя надо оставить в живых и как можно скорее отправить домой.
— Эх, если бы ваш сторожевой корабль пришел ну хотя бы на пару часов раньше, я думаю, не случилось бы ни инсульта этого, ни летаргического сна.
— Да, так, собственно говоря, я и пришел к тебе, чтобы ты рассказал подробненько, что случилось? Михаил, конечно, как мог изложил. Но, думаю, что какие-то моменты он мог и пропустить. Все-таки первоисточник — он всегда лучше.
— Эх, жалко, что Миша улетел уже обратно. Так хотелось с ним побольше пообщаться. Ведь он же был самым настоящим кумиром моей молодости. Очень я его творчеством увлекался.
— Да, как интересно, неужели так хорошо поет?
— Да отлично просто! А в какой год он улетел, ты мне говорил, но я запамятовал.
— Он в 2000-й попросился.
— Вот, я думаю, народ обрадуется, тут ведь еще сообразить, что говорить надо.
— А мы с ним первоклассную легенду придумали.
— Расскажи, интересно.
— Судя по его рассказу, получается, что он исчез в 1989 году. То есть он отсутствовал 11 лет. И вот мы придумали такую историю, что он случайно попал на необитаемый остров. Такие острова еще есть в Балтийском море, недалеко от Эстонии. Чисто гипотетически, человек, которого угораздило туда попасть, ну при определенных раскладах, конечно, может оставаться там незамеченным на протяжении десяти и более лет.
— Ясно, а как же быть с автокатастрофой?
— А ее ведь на самом деле не было. Это все инсценировка была. Так что все нормально.
— Ну теперь все более-менее понятно. Да. А у меня, Юрий Тихонович, самая настоящая приключенческая история произошла.
— Слушаю тебя.
— Где-то за два часа до прибытия вашего корабля мне удалось совершить побег с моторной лодки. Спасибо, юношеская подготовка помогла. Время было темное, поэтому я сразу и не сообразил, где берег находится. И поплыл, по всей вероятности, в открытое море. На мое счастье по пути мне попался небольшой островок, который позволил мне немного отдохнуть. Островок этот был крошечный и безжизненный. Я уже прощался с миром, когда услышал звук моторной лодки. Моим спасителем оказалась очень милая и симпатичная девушка, которую звали Таня.
— Ага, так вот откуда она взялась!
— Да, собственно говоря, вначале между нами ничего не было. Она, конечно, долго не верила, что я из будущего.
Наверное, за психа приняла, но потом как-то все уладилось. И мы с ней вечерами говорили о будущем.
— Стоп! То есть ты ей рассказывал о том, что произойдет с СССР?
— Ну да, а что, собственно, здесь такого? Ну кто ей поверит, в случае если она кому-нибудь расскажет?
— Ну знаешь, мил-человек, — строго сказал Юрий Тихонович. — Все взаимосвязано. Придется твою Татьяну привлекать к этому делу официально, чтобы она дала подписку о неразглашении.
— А нужно это?
— Да! Твое существование в 1977 году — это строжайшая государственная тайна. — Рассказывай, как её найти.
— Точного адреса не скажу, но думаю, найти ее можно в доме у ее дяди. Он виноград выращивает.
Я взял листик с карандашом и набросал схему.
— Юрий Тихонович, а как-то с Таней мне можно будет встретиться?
— Да можно, а почему нельзя. Я сейчас передам эту информацию в Грузию, чтобы они твою зазнобу начали искать, потом вернусь, и мы с тобой разговор дальше продолжим.
Внутри начали скрести кошки.
Я только и мог представить ее испуганное лицо, когда на пороге дома дяди Миши возникнет строгий милиционер, который попросит Татьяну пройти в машину, проехать в непонятный кабинет и только потом объяснит, по какому поводу ее вызвали.
Неожиданно в кабинет вернулся Юрий Тихонович.
— Слушай, ну ты юморист, твою Татьяну уже нашли давно.
— В смысле, она сама, что ли, пришла?
— Да как тебе сказать, и да и нет. Она тебе говорила, где работает?
— Ну да, говорила — в библиотеке.
— Ну да, правильно, а в какой?
— Не знаю, не успела сказать.
— Ну так вот, Анатолий, Татьяна твоя — библиотекарь специального отдела нашего родного комитета Сухумского отделения.
У меня отвисла челюсть. Ничего себе, подумал я, ну и расклады. Я, видимо, как магнит притягиваю к себе сотрудников госбезопасности.
— Ну и новость!
— Кстати, у меня есть подозрение, что она к тебе неравнодушна.
— А почему ты так думаешь?
— Да все просто, каждый сотрудник органов при приеме на работу подписывает специальный документ, в котором обязуется о подобных случаях сообщать руководству. Татьяна этого не сделала, мотивировав этот свой поступок какими-то странными доводами.
— А если не секрет, что она сказала?
— Буквально, она решила, что эта ситуация не является важной для безопасности страны. Хотя в инструкциях все очень точно прописано. Я думаю, что только сильное чувство могло помешать принятию правильного решения. Я надеюсь, ты понимаешь, о чем я.
— Я бы хотел с ней поговорить. Это возможно?
— Совершенно запросто. Давай мы закончим наш разговор и пойдем на телефонный узел.
— Да, собственно, я почти все и рассказал.
— Да, но как ты в психушке-то оказался?
— У дяди Миши я занимался сбором винограда вместе с двумя узбеками. Один из них подслушал наш с Татьяной разговор. В нем я рассказывал про будущее устройство нашего государства.
— Понятно, по всей вероятности, они решили, что у тебя крыша поехала…
— Ну типа того, к тому же я стал свидетелем того, как мои узбеки нетрадиционно развлекались друг с другом. Может быть, они боялись, что я заложу их. Насколько я понимаю, у вас здесь с однополой любовью очень строго.
