«Интересно, для кого?» – подумал Игорь, но спрашивать об этом не стал. Людям, от которых зависит твоя судьба, некоторые вопросы лучше не задавать.
«Выписка» прошла на удивление быстро. Все тот же врач проводил Игоря до дверей КПП, на выходе вручил ему личные документы и справку о том, что старший лейтенант Мамаев в течение шести последних дней находился на обследовании в Читинском окружном госпитале (фамилии Болотова в документе, разумеется, не оказалось), и уже через несколько секунд Игорь очутился на улице.
С той поры миновало четыре часа, а Зоя так и не появилась. Это могло ровным счетом ничего не значить, ведь врач упомянул об оставшихся формальностях, но могло означать и очень многое. Если Болотов решил ликвидировать девушку, в госпитале это можно сделать проще простого. Обычный укол или капельница со смертельной дозой снотворного, и опасного свидетеля не стало. Либо еще проще: накачать Зою наркотиками, объявить душевнобольной (не случайно их обоих поместили в психиатрическое отделение) и отправить в сумасшедший дом. Вопрос лишь в том, счел ли Болотов Зоины свидетельства опасными. Игорь убеждал себя, что нет! Ведь его самого в конце концов отпустили. Но после четырех часов бесплодного ожидания в это верилось с трудом.
Неизвестность душила, словно убийственное давление запредельной глубины. Где можно получить сведения о судьбе Зои? В регистратуре приемного отделения? Вряд ли. Скорее всего, там нет даже упоминаний о поступившей в госпиталь шесть дней назад молодой ленинградской аспирантке. На КПП особого блока? Тем более. Оставалось одно – ждать. Между тем рабочий день подходил к концу. Что делать, если Зоя так и не появится до вечера? Игорь этого не знал.
В тяжелых раздумьях он медленно дошел до конца бетонного забора и остановился, наблюдая, как в кучке песчаной пыли резвятся воробьи. Они так весело чирикали, что Игорь невольно улыбнулся. Вот кого не занимают людские проблемы. Впрочем, у птиц наверняка хватает своих забот: где достать еду и как в свою очередь самим не стать чьей-то добычей. Он вспомнил порожденных монстром хищных безумцев. Их тоже не интересовало ничего, кроме добычи. Улыбка сразу сошла с его лица. Игорь повернул назад.
Оторвавшись от купающихся в пыли воробьев, он поднял глаза и увидел стоящую напротив КПП одинокую девушку. Зоя?! Опущенные плечи, безжизненно висящие волосы, измученный вид, и все-таки это была она. Игорь бросился к ней. Зоя тоже узнала его и поспешила навстречу. Забыв о том, что они договорились скрывать от посторонних свои чувства, Игорь сгреб девушку в охапку и крепко прижал к себе. Ему хотелось рассказать Зое, как он переживал за нее, как ежесекундно думал о ней, как ждал за воротами КПП, но горло перехватил спазм, а челюсти вновь свело судорогой, словно он только что очнулся в барокамере на борту водолазного бота.
Зоя заговорила первой:
– Пойдем отсюда. Только, пожалуйста, скорее.
Она с такой мольбой взглянула на него, что Игорь не посмел возразить. Тем более что ее слова полностью совпадали с его желанием.
Поздним вечером, когда на город опустилась ночь и на улицах зажглись фонари, они лежали вдвоем на пружинной, ужасно скрипучей кровати в маленьком деревянном домике неподалеку от железнодорожного вокзала, слушали стук колес проходящих за темным окном поездов и тихо переговаривались.
В кармане военного кителя, висящего на соседнем стуле, лежало направление в ведомственную гостиницу, которое Игорь получил в штабе округа вместе с новым командировочным предписанием. Но в гостиницу Минобороны посторонних не пускали, поэтому он предпочел на ночь снять комнату в частном доме. К удивлению Игоря, цена, запрошенная за комнату хозяйкой дома, немного глуховатой, но еще вполне бойкой и крепкой старушкой, оказалась ниже стоимости койки в двухместном гостиничном номере.
Здесь тоже имелись две кровати, хотя вторая так и осталась нетронутой. Но на этот раз Игорь и Зоя напрасно гладили и ласкали друг друга, пытаясь пробудить желание. Измотанные свалившимися на них испытаниями, они совершенно не чувствовали в себе сил для любви и страсти, поэтому соприкосновения обнаженных тел не возбуждали, но создавали ощущение покоя и уюта, позволяя наконец-то освободиться от пережитого на Мертвом озере кровавого кошмара и напряжения последних суток.
Игорь прижался к девушке вплотную, зарывшись лицом в рассыпанные по подушке пышные волосы, вдохнул нежный и родной запах.
– Как я рад, что ты снова рядом со мной, – прошептал он, касаясь губами ее маленького розового ушка.
– А я думала, что уже никогда тебя не увижу, – всхлипнула Зоя. – Когда они сделали мне укол.
Игорь нахмурился.
– Какой укол?
– Не знаю. Худой лысый человек в больших очках, который допрашивал меня, достал откуда-то узкий шприц с густой рубиновой жидкостью и сделал мне укол в вену. Стало очень жарко, все поплыло перед глазами. Я чувствовала свое тело, но не могла пошевелиться и подумала, что умираю. А он стоял рядом, смотрел на меня и что-то говорил, но я совершенно не помню, что именно.
У Игоря под одеялом сжались кулаки. Болотов оказался еще большим негодяем, чем можно было вообразить.
– Пентотал натрия, – сердито произнес он и почувствовал, как по телу Зои пробежала дрожь.
– Что? – испуганно спросила она.
– Пентотал натрия, – повторил он. – Специальный химический препарат, подавляющий волю. «Сыворотка правды». Тебе ввели «сыворотку правды», чтобы получить достоверные ответы. Это просто чудо, что в таком состоянии ты не проговорилась о совершенных Шелестом убийствах.
– Знаешь, Игорь, – помолчав, ответила Зоя. – Мне кажется, что того человека в очках интересовал не Шелест, а подводный монстр, его возможности и то, что с ним случилось.
Игорь задумался. А ведь Зоя, пожалуй, права. После гибели Шелеста руководство потеряло к нему интерес. Для начальства, будь то военное командование или руководство Комитета госбезопасности, погибший сотрудник – отработанный материал. Другое дело – неведомая сила, способная превращать людей в безумную толпу кровожадных людоедов.
– Я думаю: меня отпустили, поскольку решили, что я не знаю об этом чудовище, – продолжала Зоя. – Ведь я действительно почти ничего не знаю. А то, что знаю, хочу поскорее забыть.
Игорь вздохнул. Он тоже хотел бы забыть ужасы последних дней: изуродованные трупы, окровавленные руки и пасти безумцев, ощетинившегося шипами уродливого червя, вынырнувшего из подводного мрака, дульный срез направленного в лицо автомата Шелеста и пристальный взгляд нечеловечески огромных глаз полковника Болотова. Но он твердо знал, что не забудет этого никогда…
