Пошатываясь от усталости, он вполз в круг света и обхватил мину руками. Оставалось сделать последнее усилие. Игорь поднатужился, но вместо того, чтобы приподнять мину, лишь уронил неподъемный цилиндр. Тогда он взялся за плечевые ремни, неимоверным усилием оторвал мину от дна и взвалил на край пробоины.
Руки и ноги дрожали. Голова кружилась от усталости и недостатка кислорода. Игорь не знал, сколько времени продержится поврежденный воздушный шланг, не знал, удастся ли ему выбраться на поверхность. Он знал одно: дело, ради которого он спустился на дно, еще не закончено. Крепко держа мину за лямки плечевых ремней, он оглянулся по сторонам. Теперь, когда он не мог перемещать привязанный к мине факел, темнота вокруг стала еще гуще. И все-таки Игорь различил направленное к нему стремительное движение.
Тварь вынырнула, как всегда, неожиданно. В круг света ворвалась ее безглазая слепая морда со светящейся воронкообразной пастью, откуда уже показались извивающиеся щупальца. Едва увидев перед собой монстра, Игорь разжал руки. Освобожденная мина соскользнула с края пробоины и провалилась внутрь «корабля». В свете удаляющегося факела Игорь успел увидеть, как выплюнувший паутину светящихся щупалец монстр рванулся следом. Его многометровая червеобразная туша штопором ввинтилась в пробоину и растаяла во мраке.
– Подавись, тварь!!! – выкрикнул Игорь в темноту, вымещая в своем крике скопившуюся ненависть к ужасному чудовищу, погубившему десятки людей.
Он сделал все, что мог, все, что было в его силах. Осталось последнее – спастись самому. План спасения имел так много «если», что Игорь даже не пытался оценивать свои шансы на успех. Его может испепелить пламя ядерного взрыва или расплющить в лепешку взрывная волна, после того как устремившийся за факелом монстр выдернет из мины предохранительную чеку. Он может погибнуть от воздушной эмболии, развивающейся у водолазов при подъеме из глубины без декомпрессионных остановок. Игорь даже не был уверен, что ему удастся выбраться на поверхность. Но надежда, как известно, умирает последней.
Первым делом перекрыть выпускной клапан. Тогда поступающий по шлангу воздух надует водолазный скафандр и вытолкнет на поверхность. Выжить при столь стремительном подъеме с большой глубины практически невозможно – в жилах закипает кровь, и пузырьки выделившегося газа закупоривают кровеносные сосуды. Тем не менее среди водолазов всего мира упорно ходят слухи о спасшихся чудесным образом счастливцах…
Клапан закрылся легко. Почти сразу Игорь почувствовал, как плотно прилегавший к телу гидрокомбинезон начинает раздуваться. Башмаки! Специальные башмаки со свинцовыми подошвами – они, как якоря, удерживают водолаза на дне. Избавиться от них следовало в первую очередь, но Игорь совершенно упустил это из виду. Расстегивать ремни башмаков уже не было времени, да Игорь и не был уверен, что в своих трехпалых рукавицах сумеет это сделать, поэтому он попросту перерезал ремни водолазным ножом. Как только башмаки соскользнули с его ног, подъемная сила подхватила Игоря и понесла вверх.
Секунда… другая… Подъем продолжался. Игорь затаил дыхание. Жить хотелось все больше.
Внизу во мраке вырос и лопнул огненный пузырь, залив все вокруг ослепительно-ярким светом. Свет ударил Игоря по глазам, проник в мозг и там взорвался еще более яркой вспышкой.
Глава 9
Марионетки
1
Что-то натужно шумело в ушах. Даже не шумело, а грохотало, как грохочет горный обвал или разбивающиеся о скалы волны во время бушующего шторма. И еще была боль. Тупая, пронзительная боль, разрывающая тело и выворачивающая наизнанку. Игорю хотелось кричать от боли, но челюсти не двигались, словно весь рот был забит чем-то липким и вязким. И это вязкое и тугое мешало не только приоткрыть сжатые челюсти, но даже разомкнуть губы. Перед глазами постоянно расплывались яркие разноцветные круги, прекрасные и отвратительные одновременно. Игорь никак не мог понять: то ли его галлюцинации вызваны чудовищной болью, то ли сама боль является следствием ослепительно-ярких галлюцинаций. Он попытался открыть глаза, но это ни к чему не привело. Веки как будто налились свинцом. А может, они уже открыты?! Игорь почувствовал, как его заполненное болью тело сжимается от страха. Кто сказал, что слепые видят темноту? Может быть, именно разноцветные пятна холодного света? Стоило ему подумать о слепоте, как разноцветные пятна, необычайно яркие в первый момент, стали постепенно гаснуть. Концентрацией воли и невероятным усилием лицевых мышц он все-таки открыл глаза. Это произошло резко, словно лопнул склеивающий веки клей. Пятна исчезли. А вместе с ними и все остальное. Его окружала непроглядная чернота.
Игорь пошарил перед собой рукой, но невидимые пальцы всюду проваливались в пустоту. Неожиданно ладонь уперлась в холодную стальную стену. Он на дне, понял Игорь. Ничего не изменилось. Взрыв, лопнувший огненный пузырь, вспышка просто привиделись ему в бреду, пока он находился без сознания. Но если не было вспышки и взрыва, почему он потерял сознание? И это стена… Что-то с ней было не так. Игорь принялся осторожно ощупывать закругленную поверхность, пока не наткнулся на шляпку стальной заклепки. Это открытие обескуражило его. Стена, которую он запомнил, была абсолютно гладкой, а эта шершавая, да еще в заклепках, как… в барокамере!
Игорь резко повернулся и сморщился от нового приступа боли, пронзившей его грудь (похоже, он все-таки сломал несколько ребер, если не все), зато почувствовал щекой матерчатую поверхность подушки, испачканную чем-то липким, скорее всего кровью. Боль в груди, раскалывающаяся голова, кровь на подушке, даже слепота (Игорь надеялся, что временная) – все это не имело значения. Главное – он жив, жив! Значит, вопреки всему, ему удалось выбраться на поверхность, где его подобрали матросы! Превозмогая боль, Игорь приподнялся на локте, но сесть не сумел и снова опрокинулся на спину. И хотя он по-прежнему ничего не видел вокруг себя, понял, что лежит в своем шерстяном белье на застеленной одеялом кушетке, одной из двух, которыми оборудован декомпрессионный отсек. Понятно: матросы спешили поместить его в барокамеру, поэтому сняли только скафандр, а белье оставили. Хоть бы одеялом укрыли, черти.
Как ни странно, но он не ощущал холода, хотя белье еще не успело как следует просохнуть. Может, у него жар? Игорь пощупал лоб, провел ладонью по щекам. Левую щеку и верхнюю губу покрывала вязкая и липкая масса. Игорь лизнул испачканные пальцы. Это оказалось непросто, но после нескольких попыток ему удалось раздвинуть сведенные судорогой челюсти и высунуть язык. Когда он разжал зубы и приоткрыл рот, в нос ударил резкий запах паленой резины. К горлу подступила тошнота, но он все-таки различил на языке солоноватый вкус крови. Впрочем, вязкая масса на лице и не могла быть ничем иным. Носовое и горловое кровотечение – обычное дело при баротравмах.
Теперь ясно, откуда взялась кровь на подушке. Интересно, сколько он уже здесь? Судя по влажному белью, не очень долго. Хотя кто знает? Вон накапавшая на подушку кровь уже успела загустеть и подсохнуть. Игорь прислушался, пытаясь уловить плеск волн или шум работающего двигателя. Но внутрь изолированного декомпрессионного отсека не проникало ни звука. Он понял, что только у матросов сможет получить ответы на свои вопросы. Кстати, где они? Могли бы уже навестить своего командира.
