Еще несколько напряженных минут. Еще одна не раскрытая тайна. Обе башенные одноорудийные артустановки и пусковые кронштейны противокорабельных ракет были наполовину демонтированы, тогда как на блокшиве ржавого эсминца капитан разглядел новую, как будто только что с завода, многоствольную крупнокалиберную установку. Черт возьми! Кто ею будет управлять? Призраки? По телу пробежала дрожь, когда парень представил себе мертвую команду. Они забросили палубные работы, но непрестанно, без перерыва, днем и ночью полируют скорострельную установку. Она матово поблескивает на солнце, в любой миг готова открыть огонь... Впору зажмуриться и...
Каддас отчетливо различил шум вертолетов. Через минуту он насчитал в небе два атакующих «Аппача» и «Си-Кинг».
— Мне страшно, — Лиза прижалась к капитану. Вот так, обнявшись, они провели ночь и утро. Девушка шептала: «Не бросай меня». Ей казалось, что шторм разорвет судно и разделит их.
— Не бойся, — Каддас поцеловал ее в лоб. Он поднял голову на зависшие над ним военные вертолеты. Он повторил то, что шептал ей в каюте: — Я всегда буду с тобой...
По наитию, по зову души Каддас устремил взгляд на мертвый американский эсминец. Он словно искал у него защиты, призывал его призрачную команду до последнего снаряда защищать людей на борту его рыбацкой шхуны. Он видел свое судно в центре дьявольской воронки, видел палубу, залитую кровью. Он тряхнул головой, прогоняя страшное видение...
В следующую минуту он услышал усиленный громкоговорителем голос пилота «Аппача»:
— Кто вы такие и что вы здесь делаете, черт возьми?!
Капитан к этому времени стоял на палубе, словно был готов подать сигнал пилотам «вертушек» снизиться. Напор воздуха, нагнетаемый лопастями вертолетов, прижимал Каддаса к палубе, рвал на нем рубашку. «Сикорские» словно принесли на хвосте бурю. Капитан махнул рукой и поспешил, едва удерживаясь на ногах, на мостик. Взяв микрофон, он ответил летчику, надрывая голос:
— Сэр, это египетское судно! Мы попали в шторм, нас изрядно потрепало. Один двигатель вообще вышел из строя, а второй...
— Уходите отсюда немедленно! — выкрикнул пилот. — Вы приблизились к военному кораблю Соединенных Штатов Америки!
— Механики делают все возможное, сэр...
Через минуту американский пилот снова подал голос:
— Ну и черт с вами!
Вертолеты сделали разворот на полкруга и вскоре скрылись вдали. Они шли курсом на испытательный ракетный центр США, развернутый на Чагосе и несший рабочее название «Arrows Trial»...
До ужасного и величественного момента — когда мертвый американский эсминец станет на защиту рыбацкой шхуны — оставались считанные минуты...
Глава 1
Сокровища старого Хьюга
1
Красное море, четырнадцать лет спустя
Морской буксир HUGE под номером 017 возвращался на американскую военно-морскую базу в Бур-Сафаге. Он шел из Эйлата, названного моряками «приграничным городом»: к нему, как к острию копья, сходились границы трех государств — Израиля, Египта и Иордании. На самом деле ничего «приграничного» в израильском Эйлате не было. Это небольшой городок с маленьким портом, солеварнями, роскошными пляжами, развлекательными шоу по образцу Лас-Вегаса. Другая сторона Эйлата — это и серые дома, собранные из готовых панелей, похожие один на другой, как близнецы, и причалы для стоянки нефтеналивных судов.
Гребные винты «Хьюга-017» пенили воды Акабского залива, оставляли за кормой широкий серебрящийся след. За буксиром, имеющим внушительные размеры, шли два катера охраны, отчего «Хьюг» издали походил на ледокол.
Акаба был довольно глубоким местом — до двухсот метров. На выходе в Красное море — поблизости от египетского Шарм-эль-Шейха, мимо которого проходил буксир, — не больше ста.
Его борта были покрыты сине-зеленой краской; этот камуфляж в первую очередь говорил о принадлежности «Хьюга» к военному флоту. Катера охраны, ощетинившиеся пушками и крупнокалиберными пулеметами, имевшие на бортах номера 340 и 349 — в кильватере и 350 — на фланге, будто несли сопровождающий транспарант:
«Осторожно! Военный груз!» Действительно, на широком юте стояли в ряд несколько контейнеров, прикрытых камуфлированной сеткой. Они протянулись от оперативной лебедки до кормового ограждения; иллюминаторы на палубе могли сойти за счетные кружки абака: их было столько, сколько контейнеров, и располагались они друг над другом.
Миновав изрезанный бухтами берег и всемирно знаменитый египетский курорт, американский конвой вышел на оперативный простор: под килем все те же двести метров; на правом траверзе легкая дымка, скрывающая далекую Хургаду; слева по борту ряд рифов. Вода пенилась у подножия скал; чайки казались порождением волн: они то взмывали над неспокойной водой, то пропадали в ней. Такое же беловатое и крикливое облако преследовало «Хьюг» на протяжении всего пути.
Стояла прекрасная погода. Море было ярко-синее, солнце ослепительно белое.
Матросы буксира и военные, охраняющие груз, столпились после обеда на кормовой площадке и скармливали чайкам остатки еды. И только с появлением боцмана прекратилось кормление птиц.
— Кто будет убирать помет с ограждений и поручней? — обрушился он на команду и прикомандированных на «Хьюг» военных.
— Я так и знал, что он нам обломает кайф, — заметил молодой матрос, раздетый до пояса, демонстрирующий накачанные мышцы.
Его реплика не осталась без внимания боцмана. Он определился с выбором и приготовил для мускулистого подчиненного соответствующие слова и выражение лица.
«Хьюг-017» миновал один из островков, у которого дрейфовало небольшое судно с вертикальным ярусом — крючковой снастью. Дело обычное, это рыбаки вели здесь свой нехитрый промысел. Совсем иначе смотрелся, не вписываясь в рыбацкую рутину, катер с высокой рубкой. Он на большой скорости выходил из-за острова и разворачивался в сторону буксира. На миг он показал надпись на своем правом борту, и волосы боцмана, уже набиравшего в грудь воздух, чтобы выпалить в лицо матроса наказание, встали дыбом. Это судно — по классификации спасательное — называлось HUGE и несло на борту трехзначный номер: 017. «Этого не может быть», — пронеслось в голове моряка. И он, отчетливо представляя, что случится в следующую минуту, громко выкрикнул:
— Брандер!
И еще раз, срывая голос:
— Брандер!!
Корабль-камикадзе был легок на ходу и изящен. Он не кривился черным пиратским флагом, но насмехался над жертвой ее продублированными названием и номером. Он издали показал американскому судну смертный приговор и торопился привести его в исполнение. Он шел поперек курса военного конвоя на скорости 30 узлов, ревя дизелем и позванивая спасательным колоколом; его язык бился так же часто, как и сердце боцмана. Как и всех, кто не мог оторвать взгляд от этой страшной и завораживающей картины.
