Абрамов потянул рукоятку газа на себя, убрал реверс и нажал на кнопку, выключая работу двигателя.
Блинков взял в руки бинокль. С такого расстояния он отчетливо видел катер и охранников, облюбовавших носовую палубу. Яркие огни дрифтера давали легкую подсветку на глаза, которая, впрочем, не мешала командиру диверсионной группы разглядеть все в деталях. Теперь он мог сравнить увиденное на снимках с оригиналом. Это было красивое судно с гордой осанкой и стремительными обводами корпуса и рубки. Отдаленно напоминало тихоходный итальянский лайнер, рассчитанный больше на роскошь. Бьющий в небо прожектор освещал полощущийся на легком ветру красно-черно-белый флаг Египта и силуэт сокола — символа власти, расположенного чуть ниже клотика. Низкий фальшборт позволил разглядеть и людей в носовой палубе.
Джеба коснулась неприятная мысль. Часть праздной публики находилась в непрерывном движении, часть стояла неподвижно и выглядела театральным задником. На корабле шло какое-то представление, а зрелище именно в такой форме насторожило командира подразделения. Наверное, оттого, попытался унять беспокойство Джеб, что такую картину он видел впервые. Его команда работала фактически на «мертвых» судах и с немногочисленной командой на борту. Армейские учения, максимально приближенные к боевым, также не подразумевали ничего похожего. Там все было сурово и не выбивало из делового русла. Условный враг виделся врагом, а здесь...
«Пожестче надо с ними», — пришла отнюдь не успокоительная мысль. И за щеками Джеба невольно заиграли желваки.
Он передал бинокль Коку.
— Посмотри на катер охраны. Знакомая посудина?
Николай убрал очки на лоб и приник к окулярам. Некоторое время молчал. Понаблюдав за катером, отдал средство наблюдения Родину.
— Не повезло нам, — ворчливым шепотом ответил он на вопрос командира. — Это не катер, а голимая казанка! Угол килеватости днища как у сухого вина. Станешь у борта, и катер опрокинется на хрен! Нарочно, что ли, обезопасились от проникновения из воды, — продолжал шипеть Кок. — На свете столько разных катеров с килями и швертами, а нам досталась плоскодонка.
— Какая разница? — тихо отозвался Родин, не отрываясь от бинокля. — Все равно по «резидентской визе» лезть придется.
— Большая разница. Один...
Блинков не дал Коку развить тему, оборвав его на полуслове.
— Хорош ворчать! Абрамов, остаешься в лодке, — грубовато распорядился он. — Остальным готовиться.
Акваланги лежали вдоль бортов и были готовы к использованию. Тем не менее бойцы еще раз проверили их работоспособность. Акваланг Джеба проверил Кок, едва управился со своим аппаратом. Словно находясь в воде, он открыл и закрыл стопорные краны, определяя по манометру, сколько в баллонах воздуха.
— Под завязку, — прокомментировал он свои действия. — На два — два с половиной часа.
Это были обычные воздушно-баллонные аппараты с воздухом под давлением двести атмосфер. Воздух поочередно из каждого баллона идет через стопорные краны в металлический патрубок, соединенный с редукционным клапаном. К патрубку крепится армированная резиновая трубка с манометром. Надежные и простые, незаменимые аппараты в противодиверсионной обороне.
Акваланги заняли свои места у бортов. Джеб отдал последние инструкции:
— Подходим к катеру с кормы и рисуем обстановку.
Разбиваемся на тройки. Со мной идут Кок и Чижик. Тимур и Клюв — с Родиком. Весельчак — наблюдатель. Я беру левый борт, Родик правый. Цепляемся к катеру. Родик, сразу же читай сигнал Весельчака и посылай ответ, с этого момента готовность две минуты. Первыми на борт идут Кок и Клюв. За ними Чижик и Тимур. Мы с Родиком — последними. На борту работаем в том же порядке — моя тройка по левому борту, тройка Родика — по правому. Вопросы?
— Нет, — покачал головой Родин.
— Дальше. Доходим до поста управления и разбиваемся. Я беру салон, Родик — пост. Остальные разбираются с командой на носовой палубе. Работаем ножами. Очень аккуратно — рации охранников могут работать на приеме. Абрамов, ты ждешь сигнала фонариком и подходишь к катеру с левого борта.
— Ясно, — ответил капитан. И едва подавил желание сказать, что у него есть имя, в конце концов. — Джеб, ситуация, настрой твоей команды, вышедшей из подчинения... — Абрамов запнулся. — У меня слов нет! Ни о каком внедрении речь более не идет. Вся тщательная подготовка полетела к черту!
— Может, воспользоваться советом твоего еврейского приятеля? — моментально парировал Блинков.
— Каким советом?
— Ликвидировать Хакима. Ведь твоя задача бороться с террором, да?
— Да.
— Тогда почему террор еще жив?
— Так вопросы не ставят.
— Может быть, — хмыкнул Блинков. — Все, парни, минутная готовность. Вспоминаем, забываем, просто молчим. Минута, — скупо улыбнулся Джеб, отмечая время. — Для рапорта представителю флотской разведки Абрамову. Советую несколько раз повторить это журчащее освежающим ручейком слово.
— "Абрамов?" — спросил Кок.
— Нет — «рапорт».
— А жаль...
Блинков передал бинокль капитану и присел на крышку моторного отсека. Традиция, русская привычка присесть на дорогу.
Джеб проверил ход ножа в ножнах, крепящихся на икре правой ноги. Перекинул «узи» через голову, чтобы тот находился за спиной и не мешал движениям в воде.
— Все. Пошли.
Семь человек разом оказались в воде — трое с одного борта, трое с другого, Весельчак — с кормы. Плыли, держа курс на сторожевой катер, строго выдерживая расстояния между парами. Легкие гидрокостюмы делали диверсантов похожими на обленившихся тюленей. Головы в черных шлемах сливались с водой, маскировались за мелкими волнами. Еле слышно и естественно журчала вода, когда пловцы выдыхали воздух в воду одновременно носом и ртом.
Они плыли к первому объекту и непрерывно анализировали ситуацию. Шел подсчет охранников, их расположение на палубе, вооружение и даже настрой. Они готовы к схватке на борту дрифтера, но не на своем катере. Заряжены на быструю реакцию и анализ во время короткого броска катера к объекту охраны.
Примерно за двадцать метров до катера команда боевых пловцов разделилась на тройки. Джеб, Кокарев и Чижик пошли к левому борту. Тимур, Клюев и Родин — к правому. Весельчаку предстояло дрейфовать позади катера так, чтобы его видели обе подгруппы. У них был свой, заранее определенный свод сигналов. Одна тройка, отделенная от другой сторожевым катером, не видела и не слышала друг друга, корректировать и направлять их действия выпало на долю Веселовского. Сейчас вся работа была подвешена на череде мгновений и абсолютно синхронных движений.
Подгруппы Джеба и Родина подошли к бортам в одно время. Едва рука командира коснулась борта, он тут же повернулся к Весельчаку. Тот поднял левую руку: «Вижу». Поднял правую, удерживаясь на ластах: «Вижу». Второй сигнал предназначался Родину. Они словно обменялись с командиром щелчками по тангенте микрофона.
