— Сто тысяч, — поставил условие Волков.
— О деньгах поговорим позже. Когда справишься с работой.
Получив необходимые данные на Андрея Гальченко, Волков покинул офис «Алмаз-Инвеста».
Было уже темно. Садясь за руль своей «Волги», Волков проклял тот день, когда на жену контрабандиста было совершено разбойное нападение. Остро пожалел о том, что матроса Степанова не пришибли в каюте капитана. «Суки!» — выругался полковник и рывком тронул машину с места.
49
Шарм-эль-Шейх
Дайверы заняли места в открытом кафе так, что им были видны все подступы к заведению. Они разбились на пары. Джеб находился в компании Лолки. Коку в напарники достался Родин. Весельчак доставал воспоминаниями немногословного раскосого товарища; Тимур, откровенно говоря, всегда млел от любовно-эротических похождений товарища.
— Смотри, какая попка! — Веселовский подмигнул в спину молоденькой девушки в ярко-желтом купальнике. — Она перешибает прежние воспоминания.
— Ну так дай по ней очередь, — терпеливо отбивался Тимур. — У тебя «узи» под боком, а на уме одни жопы.
— Фу, как грубо!.. — Весельчак покачал головой. Тимур говорил таким замогильным голосом, что было удивительно, почему через слово он не вставляет горькое «увы». — Ты выходишь в тираж, Тима. Неужели в Самаре все валенки, как ты? На тебя, между прочим, глазеет, не переставая, во-он тот двухметровый придурок. Ты уже показывал ему свои платья?
На Весельчака и Тимура «глазели» два араба лет тридцати. Они были в свободных майках и джинсах, пили сок в конце барной стойки. Их сотовые телефоны висели на груди, а на поясных ремнях крепилось оружие: контуры пистолетных рукояток отчетливо прорисовывались под майками, когда смуглолицые парни поворачивались на высоких стульях, тянулись к стаканам.
Обстановка в ресторане была накалена до предела. Александр Абрамов не раз пожалел о том, что заварил эту кашу, а сейчас — особенно. Настал момент истины. Совсем скоро, в любой миг, будет получен ответ. Либо нет, либо более короткий — да. Он видел свою группу в действии, но только сейчас она окончательно обрела статус агентурно-боевой. Потому что вывести ее из-под удара не было никакой возможности. Никакого вмешательства со стороны не предусматривалось изначально.
Только сейчас Абрамов ощутил неподъемный груз на своих плечах. Что он сделает, когда, не дай бог, в ресторане прозвучит первый выстрел и разнесется первый крик? Он останется на месте. В полутора метрах от пары арабов, которые откроют ответный огонь. Останется нейтральным в любом случае, если даже на его глазах в упор будут расстреливать Джеба, Кока, Тимура, Родина... И ничуть не успокаивала другая мысль: подобная ситуация могла возникнуть еще вчера. Именно вчера, когда Абрамов впервые увидел «котиков», они были настроены не менее серьезно. Они молниеносно отреагировали на появление людей Волкова и приготовились к любому повороту событий, даже захватив заложников. Да, вчерашняя ситуация по накалу превосходила нынешнюю. Единственное отличие в том, что Абрамов контролировал ее и мог погасить в любое мгновение.
Голова, работающая в стрессовом режиме, родила самую короткую расшифровку агентурно-боевой группы: она действует в агентурном ключе, но с целью провернуть его до силового упора.
Он послал долгий взгляд на Джеба и Лолку. О чем они говорят? Хотя какая разница? Говорить можно о чем угодно. Нельзя спросить с Блинкова: почему он вовлек девушку в столь опасное мероприятие. Может быть, это ее решение. Решила пройти с ним до конца? Нет, много пафоса, мало логики, и вообще мало что от реальной жизни. Настоящая жизнь отвергает такие поступки. Скорее всего, Джеб уверен в успехе и гарантирует своей девушке полную безопасность.
Бред, бред, бред...
Только сегодня Абрамов увидел людей, до этого остававшихся в тени, «на передовой». Это можно отнести и к Юлию Завадскому, и к агенту военной разведки Сак-каре; он был на постоянной связи с Абрамовым всякий раз, когда капитан приезжал в Египет. Саккара — черноволосый араб с седыми висками — мог с успехом рекламировать армрестлинг: громадные ручищи, необхватная грудь; сказочный циклоп, похожий на российского дзюдоиста Хабиля Бикташева. Он находился в компании трех соотечественников и вызывал повышенный интерес у слабого пола. На него бросали долгие взгляды и молодые девушки, и женщины средних лет. Саккара проделал огромную работу. Он успел побывать в Хургаде и вернуться в Шарм-эль-Шейх. С ним Абрамов уже обменялся несколькими фразами.
Лолка сидела на плетеном стуле, опершись локтями о край стола. Слева от нее на свободном стуле лежала широкая пляжная сумка. Она была повернута в сторону Блинкова. Внутри находился «узи», готовый к работе. За поясом Джеба — реквизированный пистолет «беретта».
— Я во всем виновата, — в который уже раз корила себя девушка. — Бросилась в глаза этим чертовым матросам с «Циклона»!
Вечер — это преддверие ночной жизни курорта — был близок. Тем не менее Лолка уже во второй раз заказала вина, поясняя это как night cap — последняя рюмка. На языке, который требовал перевода. Теперь она прикрывалась «мертвым текстом». И готова была забрать назад свои слова, брошенные Джебу в его московской квартире. О том, что он меняется и она начинает любить его моментами и они вот-вот придут к концу. Любовь по вдохновению. Лолка при всем желании не могла вернуть те счастливые времена, когда она была влюблена в его привычки.
— Что дальше? — спросила она, прикуривая сигарету.
— Если бы мы знали, что дальше, жить было бы неинтересно.
— И вот такую жизнь ты называешь интересной?
— Ну, скучной-то ее точно не назовешь, — улыбнулся Блинков.
— Вы все ненормальные. И ваш Абрамов такой же идиот. Кретин недорезанный!
— Кстати, присмотрись к нему.
— Свинья! — Девушка влепила Джебу пощечину и резко встала. Взяв сумку со стула, быстро пошла прочь.
Джеб ничего не мог поделать с собой; чувства, эмоции взяли верх. Он понял, что пришел конец их отношениям. Они дали трещину в тот момент, когда перед взором засверкала призрачная горка алмазов. Он мог дать Лолке все. И на манер великого полководца закрыть лицо руками: покорять больше нечего. Лишь натурально прожигать.
Лолка унесла с собой «узи»... Джеб вспомнил об этом только сейчас, когда уловил условный жест Кокарева: «У нас гости».
В это время в ресторане звучала песня Мустафы Сандала «Вся моя жизнь». Восточный мотив и лирика на английском как нельзя кстати подошли к процессии арабов во главе с Камилем Хакимом. Казалось, это он, упакованный в роскошный английский костюм, поет о всей своей жизни миллионера, а его телохранители сурово подтанцовывают.
Их было всего четверо, что уже настраивало на мажорный лад. Джеб незаметно освободил ремень от пистолета. Опустил руки под стол и взвел курок.
