Паула уже ничего не видела и не слышала. На миг ей почудилось, что она в своей спальне, в своей кровати. А Джеб откидывает дымчатый балдахин и ложится рядом...
Инструктор занял место водителя и чуть подался назад. Он предлагал Пауле сразу же, вот сейчас, обнять его. Она прикоснулась к его плечам, опустила, не отрывая ладоней, руки чуть ниже. Джеб обернулся, и их губы едва не встретились. Он улыбнулся. Снова смотрел вперед, крепко взявшись за рулевую колонку.
— Готов? — спросил он колумбийца. Потом громче, перекрывая шум заработавшего двигателя: — Понимаешь, о чем я спросил?
— Si, compendo, — просвистел позади голос Энрике.
Джеб дал газу, и водный байк сорвался с места. Он словно вырос в размерах и несся, не касаясь воды, как на крыльях. Он родил ветер, срывающий с волн водяные струи, опалял и тут же охлаждал лицо.
Паула взвизгнула от восторга и страха, когда Джеб заложил крутой вираж и направил байк поперек прежнего курса. Снова развернул его и жестко прогрохотал по рожденной им волне. Девушка прятала лицо за широкой спиной инструктора, сидела с закрытыми глазами. И уже не чувствовала рук Энрике, мертвой хваткой вцепившегося в нее. Она открыла глаза, когда в паре метров от их мотоцикла на сумасшедшей скорости пронесся байк Кока. Лихой аквабайкер стоял за рулевой колонкой, низко склонившись над ней. Казалось, под ним не спортивный мотоцикл, а волшебная водная лыжа. Он свалил с курса, заложив такой крутой вираж, что даже коснулся локтем поверхности вскипевшей воды, макнул в нее свои волосы, собранные на затылке в конский хвост.
— Догоним его! Он быстрее нас! — возбужденно выкрикнула Паула.
В этот раз Джеб выжал из четырехцилиндрового «ротокса» все, до капли, словно намеревался вылететь в скором времени на берега Мальорки. Байк натурально летел над водой, сильно и резко прихлопывал днищем растерянные волны. Страховочный шнур, свернутый в спираль, едва не распрямился под тугим напором ветра и мог в любой момент, как при падении водителя в воду, отключить двигатель. Джеб отпустил одну руку и коснулся ноги Паулы. Повелительным жестом заставил ее положить ногу на его бедро. Вторую ногу девушка перенесла сама. Теперь она не просто обнимала парня, а слилась с ним. Так было не просто удобно и безопасно, так было приятно до сладкой дрожи, зародившейся в низу живота.
— Держись крепче! — тихо предупредил Блинков.
Но Паула расслышала его. Даже успела сказать срывающимся, с хрипотцой голосом:
— А разве бывает крепче?
На скорости свыше ста километров в час Джеб снова заложил вираж и тут же повернул колонку в обратную сторону. Колумбийца, словно он находился в последнем вагоне длинного состава, тряхнуло сначала в одну, потом в другую сторону. Когда Джеб резко прибавил газу, Энрике скользнул с пластикового сиденья. Никакая сила не могла удержать его на месте. Даже дон Эспарза, находись он на соседнем облаке, не смог бы помешать этому. Его пальцы скользнули по спасательному жилету девушки. Его гортанный возглас оборвался далеко позади.
— Куда мы теперь? — спросила Паула, дыша в ухо Джебу.
— Здесь есть небольшой островок. Ты не против?
— Зачем ты спросил?.. — Она тронула губами мочку его уха. Когда Джеб повернул голову, немного сбрасывая скорость, она поцеловала его в губы. Нашла то, что искала, о чем мечтала на гасиенде своего отца. Вырвалась на волю со скоростью падения Энрике. Она была очень похожа на свою мать.
* * *
Энрике едва не наложил в штаны, видя несущийся прямо на него байк. Кок вел свою «лыжу» на огромной скорости и не собирался снижать ее. Колумбийцу казалось, его намеренно сбросили с одного водного спорткара, чтобы раздавить другим. Он рванул липучки спасательного жилета и в мгновение освободился от него. Набрал в грудь воздуха и нырнул. Глубоко — показалось ему. Но он не видел, что вытворяет в нескольких метрах от него морской диверсант. Он тоже нырнул. Вместе с аквабайком, спроектированным для профессиональных гонщиков. На «бегущем по волнам» можно было творить совершенно невообразимые вещи — мчаться со скоростью машины, на полной скорости торпедой нырять в воду. Что Николай и продемонстрировал. Не учел одного, что его потенциальная жертва тоже решится на фигуру высшего пилотажа и живой торпедой уйдет под воду.
Кристальная вода показала на миг Энрике, застывшего в горизонтальном положении. Гидроцикл вылетел на поверхность, и Кок сбросил скорость, разворачивая его. Сопла водометного двигателя мгновенно изменили положение байка, позволив выполнить напоследок еще одну фигуру: Кок мгновенно переместился на нос, взяв руль обратным хватом. Газанув, он погрузил нос аквабайка в воду, поднимая его заднюю часть. В голову Энрике ударила толстенная и мощная струя из сопла.
— Бодрит водичка? — на манер Махоуни из «Полицейской академии» спросил Николай колумбийца, занимая на байке прежнее положение.
Энрике барахтался на поверхности, не в состоянии сказать ни слова.
— Я оглянулся посмотреть, не захлебнулась ли она, — услышал он голос инструктора.
— Ну все, — отдувался Энрике, с трудом владея языком и телом. — Все, бастардос! Вы доигрались, ублюдки! Нет, я не похож на чилийца, я похож на колумбийца!
— Ты, похоже, клея передышал, амиго. А будешь обзываться, поплывешь к берегу на своих четырех. Куда ты лезешь, колумбиец? Здесь нет сидений. Не видел, я стоял за рулем? Садись на «капот», Монтойя. Елы-палы! Задом поедешь, ковбой, как на корове? Передом уже тряхнуло?..
23
Для латиноамериканки Паулы секс — это своеобразный спектакль, сопровождаемый любовной игрой; играть она начала задолго до появления в Порт-Авентуре. И этот затянувшийся акт все больше возбуждал ее, зажигал нетерпением. «Высокая, загорелая, красивая, и каждый, мимо которого она проходит, восклицает: а-ах!» — так звучат стихи босановы Антонио Карлоса Жобима «Девушка из Ипанемы». Она поняла, что жить в состоянии вожделения, горящем в богатом воображении, — это прекрасно. За это можно все отдать. Но еще прекрасней, когда твои мечты становятся реальностью. Она отдалась Джебу, чуть стесняясь своего откровенного бикини и красноватых следов, оставленных укороченным костюмом на ее плечах и бедрах. Она вырвалась из его объятий и увлекла за собой к аквабайку, который принес их на этот одинокий островок любви. Байк покачивался на волнах, манил к себе удобным сиденьем. Паула потянула петлю и бросила в воду верхнюю часть купальника, оставляя партнеру все оставшееся, эту едва приметную полоску ткани на бедрах. Она села на сиденье, притянула Джеба к себе и обвила его ногами. Ее сжигала эта поза, родившаяся в момент властного прикосновения парня к ее ноге. Уже в тот миг, когда байк на сумасшедшей скорости несся вдоль береговой линии, а их тела слились воедино, она окончательно потеряла голову.
...Громадная Луна, будто всплывающая со дна моря, была посечена перьями облаков. Она больше походила на Юпитер, навалившийся на Землю, готовый поглотить ее своими чудовищными размерами. Макушку Луны венчала оранжевая папская шапочка. Выше ее темное, в непроницаемых проплешинах и золотистых отблесках небо. Пальмы убегали вдоль желто-черной косы острова, сгорбившейся в середине крутой дюной, и обрывались на ее острие. Море было сплошь покрыто золотистыми отблесками. Исполинская Луна не высвечивала этим поздним вечером дорожку, а раскинула по всей поверхности моря оранжевый, от горизонта до горизонта, ковер.
