Он поколебался немного и затем согласился:
— Почему бы и нет.
Снаружи их встретил сильный, порывистый ветер, и не успел Адам открыть дверь, как порывом ветра растрепало волосы Либби, и одна прядь закрыла ей почти все лицо.
— Ты уверена, что тебе хочется прогуляться? — спросил Адам.
— Вполне, — ответила она.
Но эта прогулка ничем не напоминала предыдущие, когда она бродила с Адамом по холмам в давние-давние времена. Она даже не могла притвориться, что это хоть как-то напоминает те прогулки. Для нее находиться с ним было так же радостно и волнительно, как и прежде, но по всему было видно, что ему было совершенно безразлично, что она находится рядом. Они брели сквозь мокрые заросли вереска и говорили о книге, и он был удивлен, как много она узнала об этом, покуда она не призналась:
— В пятницу я взяла с собой все твои заметки.
— И они как-то тебе помогли понять смысл?
— Некоторые из них, но не все.
— Надо признать, что у меня такое же мнение, — улыбнулся Адам.
Ветер дул со всех сторон, его порывы пронизывали даже тогда, когда они были под защитой деревьев, и яростно набрасывались на них на открытых местах. На горизонте показался человек, который шел навстречу ветру, покачиваясь под его мощным напором. Это напомнило ей Никки с его серебряной трубой, и она спросила:
— Ты был в джаз-клубе после того?
— Нет, в последнее время не был.
— Встречался с Никки?
— Да.
Рассказал ли ему Никки о том, что она просила дать его адрес? Что она была в джаз-клубе и у него дома, прося его, если Адам напишет, дать ей знать «с тем, чтобы она могла попрощаться с ним»? Она бы написала Адаму, сохраняя связь между ними, чтобы в конечном счете, как сказал дядя Грэй, уйти к нему.
Она спросила:
— Почему ты не оставил адреса?
— У меня его не было.
— Почему?..
— Не начинай все сначала, Либби, — прервал он ее. — Это единственное условие, которое я выдвигаю для этой работы. Меня это не беспокоит, но я не располагаю ни временем, ни желанием ворошить прошлое.
— Я только…
— Это понятно?
Между ними пронесся порыв ветра, это был не только ветер — высоченная стена равнодушия разделила их. И снова она почти сожалела, что это не было ненавистью. По крайней мере, ненависть — это нечто живое. Единственным его чувством к ней была доброта, и что она могла воздвигнуть на этом? Но у нее не было выбора, поэтому она сказала:
— Договорились.
— Нам лучше возвратиться.
Она кивнула, и они повернули назад, а ветер по-прежнему резвился вокруг них.
Они проработали еще пару часов, после чего Адам сказал, что на сегодня хватит. Ветер со страшной силой бил в окна и в дверь, и Либби спросила:
— Дженни придет сегодня?
Он проглядывал страницу, которую она только что отпечатала.
— Да, но я собираюсь пойти встретить ее. Похоже, будет буря. Тебе лучше тоже собираться.
— Я бы хотела закончить, осталось совсем немного.
— Сделаешь это завтра.
По-видимому, он собирался вернуться с Дженни и не хотел, чтобы Либби оставалась здесь. Было видно, что он настроен решительно, поэтому она выдернула страницу из машинки и положила ее в папку.
— Я возьму это с собой, — предложила она.
— Оставь это. Ты сделала достаточно на сегодня.
— Это мне ничего не стоит.
— А мне стоит. Развлекись сегодня вечером с друзьями. — Это звучало как предупреждение: «Не строй свою жизнь в надежде на меня. Мне нужны только твои рабочие часы, а не твои мечтания». И она отложила все бумаги в сторону, надела пальто и повязала шарф вокруг шеи.
— Хорошо. Я готова.
Они встретили Дженни на Хай-стрит, и она подошла к ним, придерживая руками полы пальто, чтобы они не разлетались.
— Привет, дорогой, я надеялась, что ты выйдешь пораньше. Ненавижу такую погоду. Представляю, каково там, на холмах.
Либби бросило в жар, у нее перехватило дыхание, словно она лишилась дара речи, и Дженни улыбнулась:
— Если судить по Либби, то там настоящий ураган. Между прочим, Либби, Адам не говорил тебе, что собирается одолжить тебя мне?
— Что?
— Не говорил. Я знала, что не скажет. — Она взяла Адама под руку и с веселой укоризной покачала головой. — Вечеринка по случаю моего дня рождения — мне исполняется двадцать один год. Будет ужасно много работы. Нужно составить списки, разослать приглашения. Адам сказал, что ты могла бы мне помочь.
— Конечно. Всем, чем могу.
— О, во многом и очень многом, — засмеялась Дженни. — Остался всего месяц, так что Адам сказал, что я могу рассчитывать на тебя по утрам.
Она была не против помочь Дженни, хотя с большим удовольствием проводила бы весь день в Сторожке лесника.
— Начиная с завтрашнего дня, — уточнила Дженни.
Этот праздничный вечер обещал быть самым примечательным событием Вутон-Хэя за последние годы. Родители Дженни были очень зажиточными людьми, дом у них был достаточно просторный, и никто не сомневался в том, что ее день рождения будет отпразднован на славу. Более того, было похоже, что об этом званом вечере будут говорить много месяцев спустя.
Либби было интересно, сколь многое из всего этого организуется ради Адама. До этого Дженни была одной из девушек, симпатичнее многих, но не красивее остальных. Но сейчас у нее был Адам Роско, который был самым знаменитым человеком на тридцать миль кругом. Она стала девушкой, которой в эти дни можно было позавидовать. Ей хотелось, чтобы все видели и знали это.
Когда Либби на следующее утро пришла в дом Драйверов к девяти часам, она поняла, что Дженни говорила не зря: предстояло действительно очень много дел.
Мать Дженни многие годы страдала слабым здоровьем и была склонна к тому, чтобы поручить всю подготовительную работу специализированной фирме. В конце концов, они же нанимают рестораторов, почему бы не поручить им выполнение и всей другой работы. Но Дженни была категорически против. Это был ее праздник. Она хотела, чтобы все делалось по ее плану, и надеялась, что это ей удастся, поскольку рассчитывала на помощь Либби.
Либби помогала. Более того, она выполняла всю основную работу: печатала приглашения, звонила по телефону. Она носилась по округе, собирая меню и отвозя их обратно, помогала вносить в них изменения и добавления. Организовала покупку цветов и напитков, приглашение музыкантов и даже снятие с петель дверей в комнатах наземного этажа, чтобы превратить их в огромный зал для приема большого числа гостей.
Она даже сделала Дженни платье. Та не могла нигде найти, что хотела, но представляла себе его фасон, а Либби умела шить, разве не так? Поэтому не могла бы Либби сшить ей платье?
