— Джеб, нам не пора табанить? — спросил Кокарев. Он перегнулся через спинку переднего кресла и подсмотрел показания навигатора.
— Пройдем еще пару километров, — ответил Блинков.
«Похоже, — думал он, — и нас начинают прощупывать». Он несколько раз видел скоростной катер.
Он походил на гоночный болид, рисующийся в зеркалах заднего вида. Он не предпринимал попыток сблизиться, лишь обозначал себя и тем самым нервировал идущего впереди соперника.
Джеб с полувзгляда распознал в его очертаниях моторную лодку типа «РИБ-36» с высокорасположенными антенной радиолокационной станции и блоком инфракрасной аппаратуры.
— Мореходность у нее потрясающая, — отметил Кок, — до шести баллов по шкале Бофорта. Скорость — порядка сорока узлов. А мы ползем, как черепахи. — Он сложил руки, накрыв тыльную часть кисти внутренней, развел и пошевелил большими пальцами, изображая черепаху.
Он был в плавках-шортах, экваториальное солнце опаляло его голый торс и тщетно пыталось добраться до головы, укрытой привычной уже банданой белого цвета.
— Пора разворачиваться. Или ты по кругу хочешь пойти?
— Еще немного, Кок, не дергайся.
— Нам бы такую лодчонку, — вступил в разговор Соболь. — У нее силовая установка — два дизельных мотора, работающих на водометные движители.
— Ну все, мужика поперло... А лодка-то с британской базы. Почему они не маскируются?
Джеб промолчал. Перед самым отъездом на острова на его вопрос «Как германская субмарина потопила сухогруз с золотыми слитками?» Абрамов ответил невпопад. Он, с интересом изучая документы, изъятые из дома Рут, смог нарисовать картину того февральского вечера.
Подводники добивали тех, кто находился в воде. Из карабинов и автоматов. Тех, кто успел отплыть далеко, убивали пушечными снарядами. Потом все было кончено. С сухогруза вернулась призовая команда и доложила капитану, что на борту «Гессена» есть золото. Потом налетела авиация союзников, израненный «Оракул» уходит от погони Экваториальным проходом. Что-то в этом роде. Знаешь, лодку назвали по прозвищу капитана. Он имел способность предвидеть действия противника, был хитер, как лисица, и прозван Оракулом, награжден Рыцарским крестом с мечами. В названии его подлодки — U-730 — стояла литера "А", уникальный случай. Она была двойником U-730 и осуществляла в основном секретные задания.
— Почему «Гессен» шел без конвоя?
— Чтобы не вызвать подозрения, я думаю. На пути его следования не было вражеских судов, а на борту мощная охрана. Нет никаких данных, что он отбился от конвоя. Но вот ему повстречался немецкий подводный крейсер.
Абрамов взял в руки пожелтевший лист бумаги. Сводка.
«...В Индийском океане, в Бенгальском заливе, в Персидском заливе, Яванском море и даже у берегов Австралии силы противолодочной обороны в воздухе и на море с каждой неделей становились все сильнее».
Еще одна сводка:
«В конце февраля плавбаза „Браке“, полностью загруженная, стояла на секретном рандеву в Индийском океане. Плавбаза поддерживала радиосвязь с германской базой подводных лодок в Пинанге, и через нее лейтенант Мертен, командир „Оракула“, передал на плавбазу, что из-за неполадок с дизелем прибудет на рандеву позже назначенного. На „Браке“ сигнал получили и стали ждать. Еще несколько лодок, из них одна или две, базировавшиеся в Европе и действовавшие в районе между Мадагаскаром и Кейптауном, также сообщили о своем намерении пройти за пополнением запасов...»
Абрамов зачитал выдержку из очередного документа:
— В 18.20 25 февраля радист подлодки сообщил о шуме электромоторов по пеленгу 036. В этот момент «Оракул» находился на глубине 45 метров...
* * *
Подлодка походила на громадную акулу. Пошевеливая горизонтальными рулями-плавниками и ощерившись пилой для резки противолодочных сетей, она устойчиво держалась на глубине и передавала слабые сигналы на гирокомпас. В напряжении находился единственный член экипажа — старшина-радист на гидрофонах.
— Принять и откачать балласт, — приказал старпом, приняв доклад радиста. — Если это эсминец, который стоит на месте, а работает только его генератор, он обозначит себя.
При откачке балласта в брюхе подлодки громко и сыто заурчало. Но тишина не была нарушена завыванием турбин предполагаемого эсминца, и тот не бросился в сторону нашумевшей субмарины.
Лодка всплыла на перископную глубину. Старпом встал к перископу, коротко обозрел горизонт и объявил по переговорному устройству:
— Капитану: огни справа по борту. Слева... ничего. Горизонт чист.
Оракул прибыл в центральный пост и прильнул к окулярам перископа. Глаза капитана хищно блеснули в полумраке, когда в них отразился черный силуэт немецкого сухогруза.
Он сделал ставку на торпеду, а дело довершат бортовые пушки и 37-миллиметровый пулемет.
Лодка шла за сухогрузом в кильватере, пока на его корме не обозначилось название — «Гессен».
...Германский сухогруз «Гессен» миновал мыс Кумари, спеша на рандеву с плавбазой, и ворошил воды Индийского океана огромным гребным винтом. Чуть позади и чуть ниже смотровой площадки развевался фальшивый британский флаг. На леерном кормовом ограждении тоже полоскался стяг флота Ее Величества. Капитан Шультце находился в рулевой рубке. Внизу в одной из кают заняли место вооруженные охранники. Они несли круглосуточное дежурство. Шультце качал головой, когда эсэсовцы, сгрудившись на верхней палубе, устраивали охоту на чаек. Они палили в птиц и бросали тушки под носовой козырек. Отстреляв, спокойно возвращались, небрежно бросив карабины на плечи. И ни разу грузовая стрела, постанывающая тросами, не сорвалась и не прибила ублюдков. Шультце жаждал насладиться именно этим зрелищем.
Он смотрел в бинокль и тихо радовался: рейс оказался на удивление спокойным. Он взял груз в Мадрасе, пополнив в индийском порту запас продовольствия и топлива.
Сейчас все, что видел и ощущал немецкий моряк, влияло на него благотворно. Сегодня утром он улыбнулся, увидев индийское судно с паротурбинным двигателем, и отсалютовал ему продолжительным гудком...
— По местам стоять, к торпедной атаке готовиться, — отдавал команды Оракул. — Торпедный аппарат номер один, приготовиться к выстрелу.
— Первый готов.
— Первый — пли!
Торпеда с шипением вылетела из аппарата и понеслась навстречу цели. Лодка содрогнулась. Сжатый воздух выбросился внутрь субмарины и проверил на прочность барабанные перепонки команды первого отсека.
Торпедисты стояли перед отдраенной задней крышкой торпедного аппарата и готовили его к перезарядке.
Пока торпеда шла к цели, Оракул успел спросить старпома:
— Какая здесь глубина?
— Сорок метров, герр командир.
