— А, Джеб, привет, — без особого энтузиазма встретил он клиента. — Тебе посылка пришла. Тяжелая, зараза. Мы отнесли ее в «девичий» домик.
«Да, я понял», — кивнул Джеб. «Девичий» бунгало принадлежал Рут и Лолите. Там ничего, кроме пары одежды и пустых сумок.
Мура отложил эскизы в сторону.
— Надоело. Неплохо бы оттянуться. Будешь вино?
Блинков снова отказался, сославшись на дела. Хозяин клуба проводил его недовольным взглядом. Он не заглядывал в картонную коробку, заклеенную скотчем. Он без труда определил, что в ней, благо разговор на тему оружия не выходил у Муры из головы. Ружей там и в помине не было — коробка для них коротка. Там более компактное оружие.
Он в очередной раз задался вопросом: чего ради русские дайверы бороздят безликие места, только недавно открытые правительством республики для посещений, когда буквально под носом приличные дайв-сайты — штук тридцать наберется. Плюс «домашний риф», где дайвинг разрешен без ограничений. Впрочем, все это не для искушенного Джеба, которого вряд ли удивишь даже специально затопленным «Халавели», спрятанным за рифом, где вода чистая, а течений нет вообще. Джеб поставил перед собой какую-то определенную цель и приближается к ней с каждым шагом.
Еще одна мысль посетила Муру: «Это не мое дело». Все так, если бы под интерес Джеба не был задействован его клуб, его «Мурена», катер и другое оборудование.
6
«Вот и все». Во взгляде Рут немыслимое волнение...
Она тщетно пыталась высвободиться. Всякая попытка приносила ей боль — капроновый шнур лишь крепче вонзался в ее запястья.
Руки связаны за спиной — что может быть хуже, изощренней, когда не видишь их или хочешь увидеть вырванными, как больной зуб.
«Тик-так». В ушах стоит глумливый голос девушки по имени Джинжер.
Девушки?!
Рут была привязана так, как если бы она касалась спиной пушки, в любой миг готовой взорваться порохом, изрыгнуть из горячего жерла раскаленное ядро, сокрушить тело в кровавую пыль.
«Теперь никто не придет мне на помощь».
Девушка смотрела в сторону острова Бабочки. Напрягала слух в надежде услышать рокот двигателя. Но проклятое воображение, страх, ужасное напутствие — «тик-так» — рождали в голове оглушительную работу огромных часов.
В какой-то миг она почувствовала... что ломает пальцы в сильном волнении. Даже посмотрела вниз. Но увидела лишь свои бедра, колени. Перевела сумасшедший взгляд на свои плечи... Рук нет. Они позади, ломят и начинают неметь.
Неметь...
«Нет, нет!»
Надо успокоиться. Зачем? Чтобы спокойно принять смерть? Глупо умирать спокойно. Это значит сдаться. Без борьбы. Без крика — пусть даже о помощи.
Она закричала так, что заложило уши.
За последние несколько дней она во второй раз оказывается на грани жизни и смерти. И все в той же скромной одежде. Лишь полоска ткани не скрывает, но словно в насмешку перечеркивает ее бедра.
«Реальность не похожа на то, что мы себе представляем, — вспомнила Рут. — Да, автор этой фразы явно был привязан к пушке. Он слышал поворот ключа, заводящего механизм часов».
Рут как наяву представила себе Джинжер: она в тяжелом водолазном облачении, но легка на ходу. Она несет в руке «сумку», спускается в моторное отделение и превращается там в часовых дел мастера; у нее на глазу лупа часовщика, она сосредоточенно подгоняет тонкий механизм к последней работе.
Бред, бред, бред...
Рут начал бить озноб. Стало страшно еще и потому, что солнце стремительно покатилось за горизонт. Ее разорвет в клочья в кромешной тьме.
И — облегченный выдох. Рут едва ли не поблагодарила Весну за то, что та оставила ей возможность видеть. Повязка на глаза или плотный мешок на голову убили бы ее быстрее, нежели сработала адская машинка. Любой стук со стороны — и получи разрыв сердца.
«Дорогая Рут! Я нашел отличное место для наших переговоров».
«Спасибо тебе, Эмиль... Совсем скоро я лично отблагодарю тебя».
Рут смотрит под ноги, видит деревянный настил палубы. Но взгляд проникает еще дальше.
Боже, сколько они говорили о подводной лодке. Рут видела то, от чего, может быть, бежал в мыслях Эмиль. Команда мертвецов. И среди них ее прадед. Она отдала ему долг, последние почести, словно побывала на кладбище немецких моряков.
Она завидовала русским парням. Они сделали невероятное. Эмиль все же не ошибся в выборе. И она. Рут словно услышала голос Весельчака. Еще сегодня утром он говорил: «Будет хорошая волна, оседлаем аквабайки, встанем на серфы, погоняемся под музыку. Представь, она в ушах, преследует тебя, не отступает». Она вняла совету любовника с нежными и умелыми руками и представила, как она «гоняется и слушает плеер».
Весельчака она считала единственным человеком, который мог бы прийти ей на помощь. Еще раз.
Но перед глазами лицо другой девушки: «С твоим приятелем я на дне проделала такую же штуку».
Эти женщины предстали в образе султанш, долгое время управлявших этими островами. Рут припомнила самую известную и коварную в истории Мальдив королеву — Кадиджу Рахенди, которая трижды восходила на трон. Она убила двух своих мужей за попытки сместить ее с трона и собственного младшего брата.
Рут заплакала. Слезы исказили облик парня, привязанного к ограждению подлодки. Он ушел в свое последнее погружение не попрощавшись, просто подмигнул и скрыл лицо за водолазной маской. Ушел красиво, широко шагнув с площадки для погружений, свободной от металлических ограждений.
Девушка посмотрела по направлению унесшегося катера английских коммандос...
Удивительные вещи происходят в океане. «РИБ» давно должен бы пропасть из виду, но еще можно заметить вдалеке его характерный массивный блок радиолокационной станции. Звука двигателей не слышно, лодка уходила словно по инерции.
Рут показалось, «Мурена» чуть качнулась, словно приняла на борт аквалангиста. В следующее мгновение девушка дернулась от чьего-то холодного прикосновения. На поверхности сознания еще плескалось воспоминание о захвате плавбазы, когда четверо морских диверсантов в несколько мгновений взяли судно на абордаж. Их работа впечатляла и ужасала одновременно. Для таких, подумала Рут, не существует неприступных объектов. В этом она убедилась воочию.
— Рут, как ты, нормально?
В парке она ответила незнакомцу на одном дыхании: «Да, я ищу Эмиля, где он?» И сейчас почти то же самое.
— Да, нормально, кто вы?
Она едва не рухнула на палубу, когда путы на ее руках вдруг опали — осязаемым тяжелым кольцом, казалось, со стуком. Со стуком ее забившегося сердца, тела, которое Весельчак заключил в свои объятия.
