— Беспокоит. Но что делать, у нас у всех есть свои недостатки, не так ли? Вот почему Лэнгли нужна жена с коммерческим складом ума.
Они шли вдоль по главной улице, и дождь был мелкий, как морской бриз с брызгами. Сайан даже вообразила, что чувствует вкус соли на губах.
— А у меня не коммерческий склад ума, — сказала она.
— Только не говори мне, что я ошибся и добыл для него не ту девушку.
На улице было меньше людей, чем обычно в это время, и те, которых они встречали, шли торопливо, чтобы поскорее укрыться от дождя.
— Ты никому никого не добывал, — сказала Сайан после недолгого молчания. — Ну может, ты придал событиям некоторую живость, и то в самом начале, но мы с Лэнгли сами прекрасно управляемся, спасибо. Так что оставь свои таланты для вымышленных персонажей. Похоже, что ты даже над ними не имеешь власти.
— Все, что мне нужно, — сказал Барни, — это немного пространства, и я им покажу, кто здесь главный. Пойдем по тропинке или по дороге?
На ферму можно было пройти двумя путями. По дороге, конечно, идти было более разумно, потому что с деревьев капала вода и землю развезло от влаги. Но по лесу было идти приятнее, и Сайан сказала:
— Сюда, пожалуйста.
Барни перелез через ограждение и подал ей руку. Она оперлась на нее, пока перелезала, и спросила:
— Так о чем сценарий?
Он отпустил ее, как только она встала на землю, и пошел вперед, по узкой тропинке между серебристыми березами.
— Про одного полицейского, который ушел со службы после того, как его обвинили в убийстве. После обвинения он и сам уже начал сомневаться. Его дочь хочет, чтобы отца оправдали, и просит его бывших коллег, полицейских, помочь.
— А он действительно невиновен?
— Нет.
— О! Тогда в чем тут смысл?
Он пожал плечами:
— В данный момент он от меня тоже ускользает. А теперь давай поговорим о твоих успехах. Что ты сейчас лепишь?
— Голову Джосса Эннермана. — Она чувствовала себя восточной женщиной, шагая позади Барни, пока он не сошел с тропинки и не пошел по траве, чтобы идти рядом с ней.
— Очень мило, — сказал он. — Хотя, если только Джосс не захочет купить ее для себя, я не думаю, что миниатюрные Джоссы Эннерманы будут иметь большой спрос.
Большая дождевая капля сорвалась с листка над ее головой и пощекотала ей щеку.
— Вот видишь, еще одно доказательство, что у меня не коммерческий ум, — улыбнулась Сайан. Она вдохнула свежий влажный воздух. — Да, хорошо пройтись, это так освежает мысли. А ты часто ходишь на прогулки, когда ничего не идет в голову?
— Довольно-таки часто.
Она поставила ногу на раскисшую от дождя полосу земли, которая была скользкой, как лед, и поскользнулась, так что растянулась бы во весь рост, если бы он не успел подхватить ее.
— Очень неплохо для захвата одной рукой, — похвалил он себя.
Она задержала дыхание на мгновение, но потом рассмеялась:
— Знаешь что, с рефлексами у тебя все в порядке!
Так они продолжали идти, он поддерживал ее одной рукой, слегка, небрежно, просто на всякий случай. В тишине они прошли несколько минут, потом Сайан снова заговорила:
— Для вдохновения деревня даже лучше, чем все эти ваши шумные пыльные городские улицы.
— Ну, не знаю. Если увидел одну корову — считай, что видел их всех.
Небо над их головами сияло тусклым серебром сквозь узор листьев и веток.
— Как красиво в лесу, — сказала Сайан.
— Зато не так интересно, как с людьми.
— Думаешь, не так?
— Попробуй иногда заглянуть кому-нибудь в душу, вот где настоящие джунгли.
— В лесу безопасно. Зачем менять его на джунгли?
Кожа Сайан вся покрылась мурашками, потому что она насквозь промокла и ее начинало знобить. И никакой это был не сигнал опасности. Она весело сказала:
— Нужно быть настоящим телепатом, чтобы проникнуть человеку в душу.
— Попробуй, может, у тебя получится. — Он повернул ее к себе, и она посмотрела ему в лицо. Лэнгли был красавчик, а Барни — хотя на три года моложе его — казался старше. У него было лицо человека опытного, прошедшего бог знает что и видевшего черт знает что. Тут нужно было быть настоящим телепатом, чтобы узнать о нем что-нибудь такое, что он хочет скрыть.
Она сказала дрогнувшим голосом:
— Я лучше предскажу тебе будущее. У тебя будет пневмония.
— Нет, только не это, — сказал он. — У меня нет на это времени.
— Ну значит, у меня будет. — Она вся дрожала. — Надеюсь, у Филлис Баркер разожжен камин. — Ей захотелось уйти отсюда, и немедленно. Она смотрела снизу вверх на Барни, и ей самым естественным образом пришло в голову, каково это было бы, если бы он ее поцеловал. Дурацкая мысль, убеждала она себя. Совершенно немыслимо идти на такой безумный риск.
Но он как раз собирался ее поцеловать, и, если бы она сейчас отскочила в сторону, как ошпаренная кошка, он догадался бы, что она его боится. Она закрыла глаза и почувствовала на своей щеке прикосновение его губ, прохладных и легких, как дождь.
— У тебя тоже не будет воспаления легких, — сказал Барни. — До «Вудграндж» осталось всего две минуты, там ты сможешь залезть на печку и высушиться.
— Прекрасно, — сказала Сайан. Она засмеялась, и они вместе кинулись бежать, и у нее осталась внутри странная, крошечная боль, которую вполне можно было назвать разочарованием.
Глава 7
«Вудграндж» была обширной, преуспевающей фермой, хотя сейчас, сложенная из серого камня, под серым небом, она выглядела холодной и неприступной. Дождь налетел с новой силой, они подбежали к подъезду, и Барни стал стучать в дверь тяжелым молоточком в виде лошадиной подковы, а Сайан тем временем облокотилась о стену, стараясь перевести дыхание.
Вид у нее был что надо — платье промокло и липло к телу, волосы висели мокрыми прядями, с них стекала вода, так что Филлис, открывшая им дверь, имела полное право крайне изумиться.
— О! — воскликнула она. — Вы откуда?
— Мы хотели вернуть тебе перчатки, — сказала Сайан.
Филлис пришла в ужас:
— О, зачем же было так беспокоиться! Это не так важно. Можно было в другой раз. И вы специально пошли в дождь только для того, чтобы принести мне перчатки?
— Не совсем, — сказал Барни.
Они так и стояли под дождем, пока наконец Филлис не собралась с мыслями и не раскрыла дверь пошире:
— Проходите, вы совсем промокли.
Прихожая была выложена дубовыми плитами и покрыта парой персидских ковров. Дубовые плиты блестели, как отполированные, и Сайан догадалась, что задней дверью пользовались чаще, чем главным входом. Никто не будет здесь ходить в фермерских сапогах. Она почувствовала себя неловко из-за мокрых следов, которые они с Барни оставляли за собой. Она обошла по краю, чтобы не наступать на персидские ковры, но все равно даже после того, как она изо всех сил вытерла ноги о придверный коврик, туфли ее оставались грязными и мокрыми.
