— Родственники?
— У него же нет квартиры!
— Ну да, ну да, — дважды покивал Новицкий. Он предчувствовал нечто подобное и на эту тему с Романом беседовал не раз. Отношения в его подразделении были поставлены по типу «если ты не заложишь товарища, он заложит тебя». Такой принцип повышал бдительность, но разлагал боевую группу изнутри и снаружи. Романа это устраивало по одной причине: подразделению скоро придет конец. Оно в его представлении было машиной — старенькой, но надежной, на ходу, заводящейся с полуоборота; машиной, которую не жалко пустить по бездорожью, протаранить ворота; царапины и вмятины на ней — шрамы, заработанные в бою.
— Подобное больше не должно повториться, — предупредил Новицкий. Это происшествие заставило его засомневаться в надежности группы, и он не скрывал своего недовольства.
— Ты похож на мою горницу в общаге, — перебил его спецназовец. — Чем больше убираешь в ней, тем грязнее она становится. Пока что я на совесть отрабатываю деньги. Главное, положись на меня, а я сам разберусь со своими трудностями. Да и выбора у тебя нет. Погоди, не вставай в стойку. Если мне что-то не понравится в тебе, я решу, что денег, которые ты мне заплатил, мне выше крыши. И ты проснешься на дне моря с камнем на ногах. Пока же я думаю, что денег мне мало. Я получил аванс и хочу получить под расчет.
«Начал с опытных партий, закончить хочет производством», — ухмыльнулся Новицкий. Он мог обломать этого громилу за пять минут, особо не напрягаясь. Но его пока что устраивало тупое рвение Романа.
Глава 10
Серый кардинал (продолжение)
1
Тунис
Столицу Туниса часто называют Парижем Северной Африки. Основа города Туниса — медина, арабский Старый город с его торговыми улицами. До французской оккупации он был окружен крепостной стеной. Вокруг него французская администрация возвела новые кварталы, что придало Тунису облик современного европейского города.
Мэлоди во второй раз окунулась в сердце медины, но теперь ее уже не восхищали Морские ворота, как не трогали соседствующие с ней высотки офисов и отелей, бутики и кафе. Перед глазами генерал Эйтан. Он «оскверняет» минарет мечети Оливы, возвышаясь за зубчатым парапетом; он в купальном костюме в проеме нарядного желто-зеленого хаммама; он в соседней лавчонке предлагает купить украшенные блестками шаровары. Его голос застрял в ушах, и нет возможности избавиться от него, как от паразита. Как нет сил отказаться от встречи. Отсюда нежелание, почти равнодушие к собственной безопасности.
Мэлоди попросила у Абрамова сигарету и прикурила, бросив взгляд на пожилую пару за соседним столиком этого открытого кафе в начале авеню Хабиба Бургибы. Была готова сорваться на них: не нравится табачный дым, убирайтесь отсюда к чертовой матери! Была готова сорвать злость на Сане: «Чего ты молчишь? Спрашивай, требуй, намекай на обещания все рассказать». Он мог бы спросить для начала, какие слова и аргументы она нашла для министра иностранных дел, предоставившей фактически провалившейся агентурной группе спасительный коридор. Щадит?.. Пристальный взгляд на капитана.
Мэлоди начала меняться еще до звонка директора, и тому было много причин. Предчувствовала, что с сожалением будет вспоминать свои слова, брошенные в разгоряченное лицо Сани в салоне «Форда»: «Мне все равно, кто ты, но ты моя мечта...» Тогда она не думала о спасении как таковом, ее захлестнула неожиданная встреча, подняв со дна души подзабытые чувства к капитану.
Объяснение ее перемен лежало где-то рядом, и Мэлоди была в шаге от него. Но изо всех сил сопротивлялась, не решаясь сделать этот шаг. Жизнь дороже, чем чувства — и свои, и капитана.
— Я устала, — чуть слышно прошептала она. — Хочется побыть одной — чтобы думать о тебе, Саня. Я оказалась не готова к нашей встрече. Я не особенный человек, просто я такая, какая есть. — Мэл посмотрела на часы: половина пятого. До назначенного Эйтаном часа оставалось тридцать минут. — Пойду в свой номер. Без двух часов сна я не человек. Встретимся в семь в баре.
Она отвергла предложение Абрамова проводить ее до комнаты. Переодевшись и устроившись в кресле, она молча смотрела на дверь. Ровно в пять часов раздался стук, и Мэлоди вздрогнула.
Она не узнала директора. В роговых очках, в белой панаме и легких брюках он походил на бюргера на отдыхе.
— Здравствуйте, Мэлоди! Сидите, — Эйтан оставил ее на месте требовательным жестом руки. — Хочу вас поблагодарить за встречу.
Еще вчера она видела в генерале убийцу Эли и Маркоса. Сейчас — нет. В угловатом образе директора ничего благообразного, тем не менее он предстал абсолютно невинным. Возможно, то подчеркивал стиль его одежды, выбранный для этого случая, его мягкий голос, наконец — место встречи.
Эйтан снял очки, бросил на журнальный столик панаму.
— Не намерен оправдываться перед вами, Мэлоди. Хотя бы по той причине, что сдаваться не собирался и не собираюсь. — Он смотрел на своего помощника. Тот вынул из сумки видеомагнитофон и подсоединял его к телевизору. — Вы пытались нарушить наши планы. Согласен: порой один человек может помешать целой системе. Но система никогда не остается в долгу. Вы забыли об этом. Я здесь для того, чтобы напомнить это правило. У вас все готово? — спросил он офицера.
— Да, господин генерал.
— Включите. Вы свободны. Мэлоди, вам дается шанс первой увидеть выступление премьера. Весь остальной мир увидит его через пару часов. Итак, внимание на экран.
Мэлоди увидела Дани Мармсталя. Он сидел за своим рабочим столом. Ей показалось, премьер говорил не сначала. В дальнейшем она поменяла свой взгляд.
— "Хамас", составленный лично Ясином в 1988 году, отрицает право еврейского государства на существование, — звучал мягкий баритон Мармсталя. — В сентябре 2000 года в интервью «Нью-Йорк таймс» Ясин заявил: «Я полностью уверен в том, что Израиль исчезнет. В 2027 году мы увидим конец государства Израиль».
Процитировав духовного лидера палестинских террористов, премьер выдержал короткую паузу.
— Арабы не любят торопиться. Они говорят: «Бедуин отомстил через сорок лет и сказал: я поспешил...»
Снова пауза, в которой Мармсталь походил, на взгляд Мэлоди, на Ариэля Шарона.
— Террористы понимают, что «классическая» война с нашим государством невозможна, потому пускают в ход «живые бомбы». Нас убивают в наших домах, на улицах, в кафе, в автобусах. Убивают наших жен и матерей, убивают наших детей. И это будет продолжаться до тех пор, пока мы, еврейская нация, не осознаем: так жить нельзя, это не жизнь, а медленная смерть. Пока мы не станем на колени, откажемся от права на свое государство и на Иерусалим. Такова цель «Хамаса», исламского джихада, бригад мучеников Аль-Аксы.
Мировое общественное мнение всегда осуждало израильские силовые акции, как противоречащие международному праву. На это я отвечаю: господа, а смогло ли международное право спасти жизни невинных людей в Иерусалиме, равно как в Нью-Йорке, Москве, Лондоне, Мадриде? Вы говорите: необходимо что-то делать, чтобы пресечь раскручивающуюся спираль насилия на Ближнем Востоке. Однако еще никто не представил план, который указывал бы не только принципы урегулирования застарелого конфликта, но и пути преодоления психологического барьера, разделяющего враждующие стороны. Ведь у каждой из них своя правда, и пока что они несовместимы.
