Капитан был рядом со своими будущими агентами, но ни он, ни Блинков и Кокарев пока еще не знали друг друга. Впервые они встретятся летом 2004 года.
Глава 3
Тени прошлого
1
Москва, февраль 2006 года, пять лет спустя Репортер российского телеканала Илья Чаплыгин справедливо посчитал: его работа на государственную телерадиокомпанию завершилась мощным проходом по центру, и он головой влетел в чужие ворота. Он смотрел вслед чернопиджачной свите министра иностранных дел Иванова, в центре которой возвышался сам министр, известный своей вспыльчивостью. Репортер предчувствовал, что интервью закончится срывом министра, только что вернувшегося из рабочей поездки в США. Иванов еще не усел вылететь из Вашингтона, а мировая пресса поспешила объявить об очередном провале российского дипкорпуса и безоговорочной победе американского госдепа. То было написано на вечно хмуром лице высокопоставленного дипломата, которого в правительственном аэропорту осаждали толпы российских и иностранных журналистов. Репортеры с микрофонами виделись профессиональными подрывниками; операторы в массивных наушниках походили на пулеметчиков, выбравших боевую, классно иллюминированную точку для серии убийственных выстрелов. Именно это увидел министр в зоне аэровокзала, оборудованной для прессы.
Все вопросы, адресованные главе внешнеполитического ведомства России, касались одной темы. 9 февраля, в четверг, выступая на пресс-конференции по итогам состоявшихся в Мадриде российско-испанских переговоров, президент Путин заявил: «Надо уважать выбор палестинского народа. Мы, сохраняя наши контакты с организацией „Хамас“, намерены в ближайшее время пригласить руководство этой организации в Москву». В Израиле это заявление вызвало однозначное недовольство. «Террор не будет узаконен», — говорилось в официальном заявлении канцелярии премьера.
Глава МИДа России, накануне поездки в США потерпевший неудачу и в переговорах с Ираном, плохо владел собой в окружении журналистов. Он ожег взглядом израильского спецкора, вытянувшего руку до небес, и резким кивком дал ему слово.
— Министр иностранных дел Израиля Голда Саар не получала официального приглашения в Москву больше двух лет. Не кажется ли вам, господин Иванов, что более логично в этой ситуации сесть за стол переговоров вначале с госпожой Саар, нежели с лидером «Хамаса» Машалем.
— По техническим причинам мы не можем пригласить в Москву министра иностранных дел Израиля до того, как примем делегацию «Хамаса», — последовал ответ министра.
И вот тут черт дернул Илью за язык.
— А когда же? — выкрикнул он. И сам себе показался школьником.
— Через час после прилета делегации! — отрубил главный дипломат, глядя на микрофон с логотипом телекомпании, словно запоминал его, хотя знал Илью в лицо. — Можете меня процитировать и считать это официальным приглашением. Еще есть вопросы?! Спасибо!!
Спецкор с самой распространенной в Израиле фамилией Коэн многозначительно присвистнул и панибратски похлопал Илью по плечу.
— Неплохо ты его стимулировал. Отличная провокация. Главным героем моего репортажа будешь ты. Я назову его «Скользкий путь катетера».
Илье было не до смеха. Он не мог предположить, во что выльется его неосторожный выкрик, который и вопросом-то не назовешь. В начале девятого вечера ему из израильского посольства в Москве позвонил Шауль Коэн и поделился последними новостями.
— По инициативе Голды Саар состоялся телефонный разговор с главой вашего МИДа. Саар была коротка: «Считаю ваше заявление прессе официальным приглашением». Поздравляю, Илья! Это обоюдная вилка. Теперь ни та, ни другая сторона не могут отказаться от своих инициатив. Готовься вслед за вашим Машалем взять интервью у нашей Голды, — дважды акцентировал он. — Будь уверен, наша министр свое слово сдержит. Тут дело принципа.
— Порыв, — начал было защищаться Илья. — Саар отреагировала моментально, да? Это ничего не значит.
— Зря ты так думаешь. Она же не из телефонной будки звонила. Обмен острыми уколами между министрами и готовый пресс-релиз уже в электронных СМИ. Полистай странички...
Еще через полчаса Илью вызвали на ковер. На столе главного редактора стояла миниатюрная гильотина, подаренная ему коллегами из «Либерасьон».
— Присаживайся, клади свой язык на плаху, — начал начальник. — Не скажу, что пресс-служба МИДа оборвала мой телефон, но один звонок состоялся. Ты уже в курсе заявления Голды Саар?
Илья боднул головой:
— В курсе.
— О чем ты думал, когда сорвался на министра?
— Я сорвался?! — обалдел Илья. — Не я сорвался! Если ты внимательно смотрел запись, то мог заметить, что не я задал провокационный вопрос, а ненормальный Коэн! Я лишь уточнил: «Когда?» Это Коэн стряхнул золотую пыль с головы министра.
— Да, это было просто и красиво.
Илью потянуло на нравоучения.
— Наши министры должны быть умные, сдержанные, сильные и красивые.
— А Путин один...
Редактор с минуту молчал.
— Ты готовишься к интервью с Машалем?
— Готовлюсь, разумеется.
И тут Илью осенило. Он понял, что кроется за вопросом шефа. На волне министерской невоздержанности интервью с лидером «Хамаса» получится каким угодно, но только не постным. Репортаж вызовет у зрителей интерес к новой «скандальной» фигуре от журналистики. Даже поверхностный взгляд на эту проблему указывал на Илью как на «сводника». По сути, это он организовал встречу двух министров. И какую встречу! Пусть пройдет не час, а два, три, но на летное поле Внуковского аэропорта сядет самолет Голды Саар. Он повторит незамысловатый маршрут лайнера с лидерами «Хамаса» на борту по рулежной дорожке к терминалу. Что-то в этом роде Илья прочел на лице редактора. Журналист был так счастлив, что не смог бы сразу посчитать звезды в Северном полушарии.
2
Дамаск, Сирия
Илья Чаплыгин перевернул страницу в блокноте и в очередной раз пробежал глазами выдержки из текста с громким заголовком: «Досье на лидера „Хамаса“ Халеда Машаля».
«Халед Машаль родился в 1956 году под Рамаллахом... В 1976 году с семьей бежал от военных действий в Кувейт... Окончил факультет физики Кувейтского университета... В 1990 году переехал в Иорданию, где присоединился к „Хамасу“... В 1997 году израильская разведка „Моссад“ попыталась его отравить... Из Иордании Машаль переехал в Катар, оттуда в Сирию. В Дамаске он возглавил местное бюро, а потом и политическое бюро „Хамаса“».
Чаплыгин снова перевернул страницу, где размашистым почерком выписал первый вопрос: «Господин Машаль, чего вы ожидаете от поездки в Москву?» Вопросов было несколько, они могли уместиться на одной странице. Однако Илье сценарием предписывалось: «с глубокомысленным видом читать перед камерой рабочие записи».
