Это она стала инициатором морских грабежей, пришло новое откровение. Сейчас Абрамов смотрел на мадам Вонг. Говорят, шестидесятилетняя предводительница морских разбойников — в прошлом танцовщица в ночном баре — была красивой женщиной. Китаянка прилично владела искусством конспирации. Чувство осторожности у нее обострилось после того, как в одной из абордажных схваток погиб ее муж Вонг Кунгкит. Лишившись надежной защиты в лице сообщника-мужа, мадам Вонг пристрелила двух «совладельцев» своей пиратской корпорации, после того как они заявили о своих правах на лидерство в банде.
Николь также была не прочь избавиться от главного «совладельца» и в конце концов одержала победу.
Чего они не поделили? Вернее — кого. Абрамов отчетливо представил Шона. Японец не может принять мысль о том, что воспитанием его сына занимается соучастница кровавых преступлений. Он не лучше, а может быть, и хуже, но не может думать об этом по определению. Он шесть месяцев в году торчит на базе, и его точит одна лишь мысль: Николь, хитрая, беспощадная, и она рядом с его сыном.
Вот откуда растут ноги семейного конфликта, он же — семейный подряд.
Они — обладатели одной тайны и не могут раскрыть ее, лишь угрожают друг другу. Раскрыть секрет означает лишиться его, пристегнуть себя к электрическому стулу.
Заказ Николь приносил ей двойную выгоду: она возвращала себе сына и избавлялась от исполнителя и главного свидетеля.
Эти размышления вернули Абрамова в прежнее состояние. Он сумел объяснить затянувшуюся паузу, заодно нашел выход из общей ситуации. Он упомянул имя Остина Флина.
— Нам стало известно, что в коллекции конгрессмена есть краденые полотна.
«Как поведет себя Николь?» — спросил себя Абрамов.
Она повела себя не как разведчица, но, как и прежде, в качестве прекрасной актрисы.
Она сказала, вздохнув:
— Да, я знала — это Флин давал Шону информацию. Флин — страшный человек, я боюсь его. С другой стороны, к чему разговоры о Флине? Такого человека невозможно подвергнуть допросу. Он, так или иначе, останется в стороне. А тот, кто сделает запрос, надолго окажется в дерьме. Флин еще в состоянии оказывать на ЦРУ давление или идти на уступки в острых вопросах этой службы.
«Вот и все, подруга, — на лице флотского разведчика проступила бледная улыбка. — Вот ты и поставила последнюю точку». Ни в ЦРУ, ни в ФБР не знали о пиратской деятельности Шона Накамуры, а если догадывались, то не могли найти доказательств. Николь права: Флин, скупщик реквизированных ценностей, он мог варьировать в способах защиты Накамуры: оказывать на спецслужбы давление или идти на уступки. Но знал Флин о том, что Николь является информатором? Вопрос открытый.
Николь кинула взгляд на часы.
— Капитан, вы обещали проводить меня. Моя багажная сумка в холле, помогите донести ее до машины.
Абрамов не мог остановить Николь. Не имел права, не имея доказательств, хотя точно знал истину. Странное состояние и положение с одной-единственной отдушиной, из которой сквозил жар: «Мы не воюем с женщинами». Самая дикая картина на свете, в представлении Абрамова, — это «Женское лицо за тюремной решеткой» неизвестного автора. Он мог написать ее две тысячи лет назад, а мог закончить вчера.
И все же капитан рискнул окликнуть Николь, садившуюся в такси:
— До свидания, мадам Вонг!
Николь замерла, крепко вцепившись в дверцу автомобиля. Когда она обернулась, Абрамов увидел совсем другую женщину. Она медленно подошла к капитану:
— Вы можете называть меня мадам Вонг, но не пытайтесь приписывать мне, чего вы не знаете. Больше всего вас должен интересовать вопрос: как вы попались в свои же силки. Это я вам поставила вилку. Вы убрали эту косоглазую шушеру и поспешили заявить об этом всему миру: мы, россияне, «беспрецедентный финал», возмездие. Вы даже расстроить меня не в состоянии. Что бы вы делали без меня?
Вы даже имя капитана «Интерцептора» не знали. Я скажу вам, что будет, если вы решитесь на глупость. Как это часто бывает, вы спустя какое-то время рассекретите часть материалов этого дела, назовете мое имя. Какую версию вы озвучите? Семейный конфликт? А может, расскажете правду? Что я возглавляла пиратскую группировку и начала с того, что подсказала Шону, где можно найти кучку отщепенцев? А нашел он их в Канчанабуре. Он был не в состоянии сделать даже такой малости. Вы не сможете заявить о том, что охотились на исполнителя, что вас мало интересовал заказчик — человек, который снабжал вас информацией о преступной группировке. Вы сами выполнили мой заказ. Вот где вы прокололись и на чем я вас подловила с самого начала. Вы в полном дерьме от мотивации — вы разрешили проблему несчастной женщины, убив человека, пусть он даже полное дерьмо. Я спец по дешифровке и могу дать более точное определение вашей мотивации: защищать информатора, даже если он подонок. И вот это все вы собираетесь выплеснуть в прессу или еще куда-нибудь?.. Да вы сто раз должны спасибо мне сказать, что я успокоилась и не требую от вас... денег, например откупных.
Николь облизнула пересохшие губы. Она отчего-то не решилась сказать то, что переполняло ее душу. «Шона сгубила жадность. Он был уверен в том, что на „Решетникове“ нет подлинников, на девяносто девять процентов. И все же настоял на своем. Не предупредил меня, ориентируясь на то, что раньше вся информация подтверждалась. Он не верил в подлинники на борту российского судна, но хотел верить. И точно знал, что будет с командой „Решетникова“, едва узнает правду. Он назовет себя слепцом и только после этого ослепнет от ненависти. Наши отношения уже начали трещать по швам, и он порвет со мной — я это предвидела. Но как он это сделает? Он сделал это очень больно, словно мстил за кровь, которую он проливал налево и направо».
И все же Николь выплеснула часть накипи, оставляя Абрамову громадный пробел для размышлений:
— Потом он снова пролил кровь на яхте саудовского миллионера. В нем еще теплилась надежда пойти на перемирие, и он, как последний идиот, преподнес мне королевский подарок: «Примерь, любимая, колье!» Боже, он называл меня Богиней Победы!
— Теперь вы примеряете шкуру невинного ягненка?
— Бросьте! Не обо мне разговор — о вас. В вашей команде меня заинтересовал только один человек, которого проблемы руководства не трогают. Женя рассказывал мне — кто он, как военная разведка подцепила его команду на крючок. У него не было «Интерцептора», но он брал на абордаж корабли на обычном катере. За эту операцию ему не заплатили ни копейки. Может быть, я сумела отблагодарить его, не знаю. Я сделаю все, чтобы меня восстановили в должности. И никто не помешает мне. А теперь я вынуждена попрощаться с вами, капитан, — Николь звонко рассмеялась, — и сказать вам всего одну вещь, которую Шон повторял как молитву: «Искусство обмана состоит в том, чтобы сначала обмануть, а потом не обманывать».
2
Москва
Мысли адмирала Школьника в это время текли параллельно размышлениям капитана Абрамова. Николь представила факты, которые так или иначе вскрывали динамику общего количества случаев нападения на суда в Юго-Восточной Азии и косвенно подтверждали участие в них «Интерцептора», вышедшего на тропу кровавого беспредела в 2002 году.
