— Он сошел с ума, как и полагается заложнику долга, не получившему нового приказа. Он забыл самого себя, забыл свои цели. Все, что он помнил, — песок, звезды и пустота.
— Пойми меня… — сказала Сюзанна. — Мне трудно поверить во все это, я ведь не христианка.
— Как и нам, — ответили три в одном.
— Но вы все-таки считаете эту историю правдивой?
— Мы считаем, что в ее основе лежит правда.
Их ответ снова заставил Сюзанну вспомнить о книге Мими. Пока она сама не попала на ее страницы, царство сказок казалось ей ребячьей игрой. Однако после встречи с Хобартом в лесу их общих мечтаний она стала думать иначе. Если та история оказалась возможной, почему бы и этой не быть таковой? Разница только в одном: Бич находится в том же физическом мире, что и она. Это не метафора, не греза. Это реальность.
— Итак, он забыл себя, — обратилась Сюзанна к фантому. — Но как же тогда он вспомнил?
— Может, он бы и не вспомнил, — ответила Иммаколата. — Но его обиталище разыскали сотню лет назад те люди, которые пытались найти Эдем. У них в головах он прочел историю о райском саде и, не задумываясь, счел ее своей собственной. Имя для себя он тоже нашел: Уриэль, Огонь Господа. Дух, что стоял у ворот потерянного рая…
— Так это был рай? То место, которое он охранял?
— Ты веришь в это не больше, чем я. Но Уриэль верит. Каким бы ни было — если вообще было — его настоящее имя, оно позабылось. Он верит, что он ангел. Плохо это или хорошо, но так и есть.
Сюзанна улавливала во всем этом смысл. Если в мире книги она верила, что является драконом, почему бы затерявшемуся в безумии существу не счесть себя ангелом?
— Он, разумеется, убил тех, кто его нашел, — продолжала Иммаколата. — А потом отправился на поиски беглецов.
— Семейств.
— Или их потомков. И он почти истребил их. Однако они были умны. Они не понимали природы силы, преследовавшей их, но умели прятаться. Остальное ты знаешь сама.
— А Уриэль? Что он сделал, когда ясновидцы исчезли?
— Вернулся к своей ограде.
— Пока Шедуэлл…
— Пока Шедуэлл…
Сюзанна подумала и задала еще один вопрос, возникавший сам собой:
— А как же Бог?
Три в одном засмеялись. Пылинки, составлявшие их тело, закружились.
— Нам не нужен Бог, чтобы отыскать во всем этом смысл, — сказала Иммаколата.
Сюзанна не поняла, говорит она за троих сестер или и за нее тоже.
— Если и есть некая Первопричина, сила, частицей которой является Уриэль, то она забыла о своем стражнике.
— Так что же нам делать? — спросила Сюзанна. — Ходят слухи о возрождении древней науки.
— Да, я тоже слышала…
— Поможет ли это одолеть его?
— Не знаю. Разумеется, я в свое время умела творить кое-какие чары, способные ранить его.
— Тогда помоги нам.
— Это за пределами моих возможностей, Сюзанна. Ты сама видишь, в каком мы состоянии. Все, что осталось, — прах и сила воли. Мы бродим по усыпальнице, где нам некогда поклонялись, пока не явится Бич, чтобы нас уничтожить.
— Ты уверена, что он придет сюда?
— Эта усыпальница — святыня магии. Шедуэлл приведет сюда его и уничтожит это место при первой же возможности. Мы здесь бессильны. Мы можем лишь предостеречь тебя.
— Спасибо тебе.
Призрак закачался, словно удерживавшая его сила истощилась.
— Знаешь, были времена, — произнесла Иммаколата, — когда у нас имелись заклятия.
Пылинки по контуру разлетелись, осколки костей упали на пол.
— Когда каждый вздох был магическим и мы не боялись ничего.
— Эти времена могут вернуться.
За считанные секунды все три стали такими прозрачными, что почти пропали из виду. Однако голос задержался, чтобы сказать:
— Все в твоих руках, сестра…
И они исчезли.
V
Обнаженное пламя
Дом, в котором Мими Лащенски прожила более полувека, был продан через два месяца после ее смерти. Новые владельцы купили его за бесценок, поскольку постройка находилась в плачевном состоянии, но им потребовалось несколько недель напряженного труда, чтобы привести дом в порядок. Однако они не стали жить в нем, несмотря на потраченные деньги и время, и в спешке съехали через неделю. Они уверяли, что в доме водятся привидения. Эти излишне чувствительные люди рассказывали о каком-то вое в пустых комнатах, об огромных невидимых существах, задевавших их в темных коридорах, и, что самое неприятное, о резком запахе кошачьей мочи, который расползался по всему зданию, как бы усердно они ни скребли полы.
Опустевший дом номер восемнадцать так и остался без хозяев. Недвижимость в этом конце города продавалась плохо, и дурные слухи отпугнули последних покупателей. В итоге дом захватили сквоттеры, самовольные поселенцы, которые за шесть дней разорили все, что отремонтировали предыдущие владельцы. Однако устроенная ими оргия — как подозревали соседи — внезапно оборвалась посреди шестой ночи, и сквоттеры разбежались к утру. Они покидали дом в такой спешке, что бросили свои пожитки на лестнице.
После них в доме номер восемнадцать уже никто не жил, на законных основаниях или нет, а вскоре и сплетни о нем затихли, вытесненные новыми скандалами и происшествиями. Дом превратился в непригодную для продажи развалину: окна заколочены, краска облезла.
Так было до одной декабрьской ночи. События той ночи навсегда изменили облик Рю-стрит и гарантировали, что дом, в котором Мими Лащенски провела одинокую старость, никогда никто не захватит вновь.
2
Если бы Кэл увидел пять человек, входящих в дом номер восемнадцать той ночью, он с трудом узнал бы в их вожаке Бальзама де Боно. Волосы канатоходца были так коротко острижены, что голова казалась лысой; лицо вытянулось и осунулось. Еще сильнее изменился Толлер, которого Кэл в последний раз видел на канате над полем Старбрука. Мечты Толлера о карьере канатоходца оборвались вскоре после их встречи, когда на него напали люди пророка. Ему переломали ноги, разбили голову и бросили умирать. Но он все-таки выжил. Гэлин, третий ученик Старбрука, тогда же погиб, тщетно стараясь уберечь поле учителя от осквернения.
Де Боно убедил их отправиться в дом Мими Лащенски, где так долго хранилась Фуга. Они искали эхо древней науки, которая помогла бы им спастись от надвигавшейся катастрофы. Кроме Толлера, у де Боно было еще трое последователей: Баптиста Долфин, потерявшая отца в Доме Капры, ее любовник Отис Бо и девушка, впервые представшая перед Кэлом в Идеале, когда она сидела на подоконнике с бумажными крыльями за спиной. Потом он встретил ее на Венериных холмах среди прочих грез, навеянных хозяевами той местности: она показала ему мир из бумаги и света. Позже воспоминания о нем удерживали Кэла от впадения в черную меланхолию. Девушку звали Лея.
