Кэл обернулся через плечо. Где же Шедуэлл? Все еще рядом с дверью, прокладывает себе дорогу по головам, как начинающий политик? Нет, он куда-то переместился. Кэл нервно оглядел комнату. Веселье и танцы шли своим чередом, но теперь на потных лицах отражалась еще большая жажда счастья: танцоры танцевали, потому что лишь таким образом могли на короткое время забыть об этом мире. В празднике сквозило отчаяние. Шедуэлл с его солидным видом и напускным благодушием знал, как этим воспользоваться, прикинувшись щедрым и добрым.
Кэл сгорал от желания забраться на стол и призвать гуляк остановиться, посмотреть со стороны, как нелепа их попойка и как опасна та акула, которую они пустили к себе.
Но как они воспримут такой призыв? Станут смеяться в кулак и потихоньку говорить друг другу, что у него в роду уже были сумасшедшие?
Здесь ему не найти единомышленников. Это угодья Шедуэлла. Самое безопасное — не привлекая внимания, потихоньку подойти к двери. Потом выбраться наружу и бежать как можно дальше и как можно быстрее.
Он немедленно приступил к осуществлению плана. Благодаря бога за скудное освещение, он скользил между танцующими, высматривая в гуще людей человека в сияющем пиджаке.
За спиной Кэла раздался крик. Он обернулся и среди толпы увидел Элроя, который трясся как эпилептик и кричал «Караул!» Кто-то побежал вызывать врача.
Кэл снова развернулся к двери, и акула вдруг оказалась рядом с ним.
— Кэлхоун, — произнес Шедуэлл мягко и тихо. — Твой отец рассказал, мне, где тебя найти.
Кэл не ответил, притворившись, что ничего не слышит. Коммивояжер наверняка не осмелится выкинуть что-нибудь непотребное в такой толпе, а его пиджак безопасен до тех пор, пока не посмотришь на подкладку.
— Куда ты направился? — спросил Шедуэлл, когда Кэл пошел дальше. — Я хочу с тобой переговорить.
Кэл не останавливался.
— Мы могли бы помочь друг другу…
Кто-то окликнул Кэла и спросил, не знает ли он, что случилось с Элроем. Кэл отрицательно помотал головой и продолжил прокладывать себе путь к двери. План его был прост: попросить вышибал найти отца Джеральдин, а потом вышвырнуть отсюда Шедуэлла.
— Скажи мне, где ковер, — говорил Коммивояжер, — а я прослежу, чтобы сестрички никогда не добрались до тебя. — Его речь была умиротворяющей. — Я не хочу с тобой ссориться. Мне просто нужна информация.
— Я же сказал, — ответил Кэл, понимая, что никакие доводы не помогут. — Я не знаю, куда делся ковер.
Осталась дюжина ярдов до вестибюля, и с каждым новым шагом любезность Шедуэлла испарялась.
— Они высосут тебя до дна, — обещал он, — эти ее сестры. И я не смогу их остановить, если они примутся за тебя. Они мертвы, а мертвецы не слушают ничьих указаний.
— Мертвы?
— О да. Она их убила, когда все трое были в утробе матери. Задушила собственными пуповинами.
Правда это или нет, но от такой картины становилось не по себе. Еще хуже делалось от мысли о прикосновении сестер. Кэл пытался выбросить из головы и то и другое, продвигаясь к двери. Шедуэлл по-прежнему шагал рядом с ним. Он уже не делал вид, будто ведет переговоры. Теперь он сыпал угрозами:
— Ты сам покойник, Муни, если не сознаешься. Я и пальцем не пошевелю, чтобы тебе помочь…
Кэл был уже на расстоянии окрика от вышибал. Он окликнул их. Они оторвались от выпивки и развернулись в его сторону.
— Что случилось?
— Вот этот человек… — начал Кэл, оборачиваясь к Шедуэллу.
Но Коммивояжера уже не было. За долю секунды он покинул Кэла и смешался с толпой, исчез так же ловко, как и вошел.
— Какие-то проблемы? — поинтересовался тот вышибала, что был крупнее.
Кэл озирался, подыскивая слова. Не стоит и пытаться что-то объяснить, решил он.
— Нет, — ответил Кэл, — все в порядке. Просто нужно глотнуть свежего воздуха.
— Перебрали? — спросил второй вышибала и отступил в сторону, чтобы Кэл мог выйти на улицу.
После удушливой атмосферы зала снаружи было холодно, что и требовалось Кэлу. Он глубоко вдохнул, стараясь прочистить мозги. Затем услышал знакомый голос:
— Ты не хочешь пойти домой?
Это была Джеральдин. Она стояла у двери в наброшенном на плечи пальто.
— Я в порядке, — сказал Кэл. — А где твой отец?
— Не знаю. Зачем он тебе?
— В зале находится кое-кто, кого там быть не должно, — сообщил Кэл, подходя к ней.
Под влиянием алкоголя Джеральдин показалась ему сияющей, как никогда прежде. Ее глаза сверкали, как темные бриллианты.
— Может быть, прогуляемся немного? — предложила она.
— Я должен переговорить с твоим отцом, — настаивал Кэл, но Джеральдин уже шла вперед, жизнерадостно смеясь.
Прежде чем он сумел возразить, она завернула за угол. Он последовал за ней. На улице не горело несколько фонарей, и ее силуэт терялся во тьме. Но Джеральдин смеялась, и он следовал за ее смехом снаружи.
— Куда ты идешь? — спросил он.
В ответ она снова рассмеялась.
На небе мелькали облака, в просветах поблескивали звезды, но их слабый свет не мог осветить то, что происходило на земле. Звезды на мгновение отвлекли Кэла, и когда он снова посмотрел на Джеральдин, девушка уже поворачивалась к нему с каким-то неясным звуком, похожим и на вздох, и на слово.
Ее окутывали густые тени, но они постепенно расступились, и от того, что предстало перед глазами Кэла, у него сжалось сердце. Лицо Джеральдин искривилось, ее черты растеклись, словно тающий воск. И теперь, когда фасад исчез, Кэл разглядел скрывавшуюся за ним женщину. Увидел и узнал: безбровое лицо, не знающий улыбки рот. Кто же еще, как не Иммаколата?
Он мог бы убежать, но тут к его виску прижался холодный металл пистолетного дула. Голос Шедуэлла произнес:
— Один звук — получишь пулю.
Кэл промолчал.
Шедуэлл указал на черный «мерседес», припаркованный в ближайшем переулке.
— Иди, — велел он.
У Кэла не было выбора. Он шел и не верил, что эта сцена разыгралась посреди улицы, на которой он знает каждый булыжник с тех пор, как выучился ходить.
Его усадили на заднее сиденье, где он был отделен от похитителей толстым стеклом. Дверцу заперли. Он не мог ничего сделать. Все, что он мог, — смотреть, как Шедуэлл садится на водительское место, а женщина устраивается рядом.
Он понимал: вероятность, что его отсутствие на вечеринке будет замечено, очень невелика, а вероятность того, что кто-то отправится его искать, еще меньше. Все решат, что ему наскучил праздник и он отправился домой. Кэл оказался во власти врагов, бессильный что-либо предпринять.
