Сюзанна однажды уже видела это великолепие и была до некоторой степени подготовлена к нему. Однако ясновидцы, а тем более Хобарт с его костоломами, ощутили в равной мере страх и благоговейный трепет.
Конвоир Сюзанны явно позабыл о своих обязанностях и застыл, как ребенок, впервые увидевший фейерверк и не знающий, бежать ему или смотреть дальше. Сюзанна воспользовалась этим и выскользнула из поля его зрения, из круга света, выставляющего ее напоказ. Она все время оглядывалась назад, на пророка, чьи волосы вились над головой языками белого пламени. Он стоял посреди распускающегося мира, пока Фуга возрождалась к жизни.
От такого зрелища трудно было отвести взор, но Сюзанна бежала со всех ног к темным склонам. Она удалилась от круга света на двадцать, тридцать, сорок ярдов. Никто не бросился за ней в погоню.
Особенно яркая вспышка за спиной на мгновение осветила ей дорогу, словно падающая звезда. Это была дикая, невозделанная земля, кое-где поднимались обломки скал; долину, скорее всего, выбрали из-за ее отдаленности, чтобы Фуга могла очнуться здесь от сна, не потревоженная никем. Долго ли это чудо останется в тайне, ведь приближается лето? Но может быть, они применят какое-то волшебство, чтобы отвести глаза любопытным.
Окрестности снова залил свет, и перед Сюзанной мелькнула чья-то фигура. Силуэт появился и исчез так быстро, что Сюзанна засомневалась, не подводят ли ее глаза.
Однако еще через ярд она ощутила на щеках леденящий сквозняк, который не был обычным ветром. Она догадалась о его происхождении в тот же миг, когда он коснулся ее, но уже не было времени отступить или подготовиться к встрече. Тьма расступилась, и ее повелительница преградила Сюзанне путь.
X
Роковые события
1
Лицо было изуродовано до неузнаваемости, однако голос, еще более холодный, чем ее ледяное дыхание, явно принадлежал Иммаколате. И она явилась не одна. С ней пришли сестры, темнее самой тьмы.
— Зачем ты бежишь? — спросила Иммаколата. — Здесь негде скрыться.
Сюзанна остановилась. Эту троицу просто так не обойти.
— Оглянись, — сказала Иммаколата, и очередная вспышка распускающегося Сотканного мира безжалостно высветила все раны у нее на лице. — Видишь, где стоит Шедуэлл? Там через миг будет Фуга.
— Шедуэлл? — переспросила Сюзанна.
— Их обожаемый пророк, — последовал ответ. — Под личиной святости, которую ему помогла обрести я, бьется сердце Коммивояжера.
Значит, пророк — это Шедуэлл. Какая ирония: продавец энциклопедий завершает карьеру в качестве торговца надеждой!
— Это была его идея, — продолжала инкантатрикс, — дать им мессию. Теперь они готовы к завоеванию справедливости, как это называет Хобарт. Собираются предъявить права на обещанную им землю. И уничтожить ее в процессе завоевания.
— Они на это не купятся.
— Они уже купились, сестрица. Священные войны вспыхивают легче, чем разносятся слухи, и у твоих соплеменников, и у моих. Они верят в каждое священное слово пророка, как будто от этих слов зависит их жизнь. В некотором смысле так оно и есть. Ведь против них был составлен заговор, их обманывали. Теперь ясновидцы готовы разорвать Фугу на куски, чтобы добраться до виноватых. Чудесно, правда? Фуга погибнет от рук тех, кто явился ее спасти.
— Разве Шедуэлл хочет этого?
— Он человек, он жаждет поклонения. — Иммаколата взглянула мимо Сюзанны на распускающийся мир и на Коммивояжера, по-прежнему стоявшего в самом центре ковра. — И он его получит. И будет счастлив.
— Он просто жалок, — сказала Сюзанна. — Ты все понимаешь не хуже меня. Это ты дала ему силу. Свою силу. Нашу силу.
— Для исполнения моих планов, сестра.
— Ты подарила ему пиджак.
— Да, его пиджак создала я. Бывали моменты, когда я сожалела о подарке.
Растерзанные мышцы Иммаколаты не позволяли ей контролировать выражение лица. Сейчас она не могла скрыть своей горечи.
— Почему ты не заберешь его? — спросила Сюзанна.
— Волшебные дары нельзя одалживать на время, — пояснила Иммаколата. — Их дают навсегда. Неужели твоя бабушка ничему не научила тебя? Пора учиться самой, сестра. Я могла бы тебя учить.
— И что ты захочешь взамен?
— Забыть о том, что сделал со мной Ромо. — Она коснулась своего лица. — И обо всей людской вони. — Она помолчала, ее изуродованное лицо потемнело. — Они уничтожат тебя из-за твоей силы, сестра. Людишки вроде Хобарта.
— Когда-нибудь я убью его, — сказала Сюзанна, вспомнив свою ненависть к инспектору.
— Он это знает. Потому и мечтает о тебе. Хочет предать смерти ведьму. — У нее вырвался смешок. — Они все безумны, сестра.
— Не все, — ответила Сюзанна.
— Что мне сделать, чтобы убедить тебя? — спросила инкантатрикс. — Заставить осознать, что тебя предадут? Тебя уже предали.
Казалось, она не сделала ни шага, но как-то отодвинулась от Сюзанны. Теперь между ними тянулись мерцающие нити света — это Фуга растекалась во все стороны из своего укрытия. Но Сюзанна почти не замечала ее. Глаза ее были сосредоточены на том, что до сих пор скрывалось за спиной Иммаколаты.
Там стояла Магдалена, разодетая в роскошное кружевное полотно, сотканное из эктоплазмы. Призрачная невеста. А из-под юбок этой твари выглядывала жалкая фигура, сверху вниз глядя на Сюзанну.
— Джерико…
Глаза его были затянуты мглой. Он не отводил взгляда от Сюзанны, но явно не узнавал ее.
— Вот видишь, — сказала Иммаколата. — Предали.
— Что вы с ним сделали? — спросила Сюзанна.
Он знакомого ей Джерико не осталось ничего. Он выглядел как мертвец: одежда превратилась в лохмотья, кожа в шрамах и коростах от множества глубоких ран.
— Он знать тебя не желает, — ответила инкантатрикс. — У него теперь новая жена.
Магдалена протянула руку и потрепала Джерико по голове, как собачонку.
— Он по доброй воле отдался в руки моей сестры, — сказала Иммаколата.
— Оставь его в покое! — крикнула Магдалене Сюзанна. Ослабленная наркотиком, она плохо владела своими чувствами.
— Но ведь это любовь, — поддразнила ее Иммаколата. — У них пойдут дети. Много детей. Его похоть безгранична.
Мысль о том, что Джерико совокуплялся с Магдаленой, заставила Сюзанну содрогнуться. Она снова позвала его по имени. На этот раз рот его раскрылся, он как будто пытался что-то произнести. Но нет. У него получилось лишь пустить струйку слюны.
— Видишь, как легко они обращаются к новым радостям? — продолжала Иммаколата. — Стоит отвернуться на минутку, и он уже объезжает новую кобылку.
