— Что вы! Это не входит в наши планы! Обещаю вам, обстановка на переговорах будет очень дружелюбной.
— Как бы то ни было, я буду отстаивать интересы своей клиентки, — холодно сказала Мэкки, снисходительно улыбнувшись Гордону.
— Разумеется, — ответил Гордон, понимая, что перешел границу. — Давайте рассмотрим один пункт, ясный с самого начала. Я пошел на мировую. Бет оказалась несостоятельной, когда дело дошло до непосредственного общения с ребенком. Это обнаружилось в первые же выходные, когда Бет получила возможность взять Эшли к себе. Это, я надеюсь, понятно?
— Лишить мать права общаться со своим ребенком? Я считаю, что надо принимать такие решения, которые шли бы на пользу Эшли.
— В своем ходатайстве я изложил как раз те предложения, которые отражают интересы Эшли.
— Не хотите ли по чашечке кофе? — вмешалась Соня, расставляя чашки и ставя кофейник на стол.
«Женщинам лишь бы посудачить», — подумал Гэллоуэй, слушая, как Мэкки уже расспрашивает Соню, не бывает ли у той приступов ларингита — профессионального заболевания адвокатов.
— Спасибо, — сказала Мэкки, когда Соня поставила перед ней чашку с горячим кофе. — Я сделала все возможное, чтобы доказать мистеру Гэллоуэю, что Бет стала жертвой непредвиденных обстоятельств, — начала Мэкки, обращаясь к Соне, — которые помешали ей провести с Эшли столько времени, сколько хотелось бы. И вдруг это ходатайство — как снег на голову…
— И я, и Соня звонили вам, чтобы предупредить, что направили ходатайство, — перебил ее Гордон.
— Да, Соня звонила меньше чем за час до прибытия курьера, но меня не было на месте, и разговор не состоялся. А когда позвонили вы, то я уже держала ваше ходатайство в руках.
— Это случилось не по нашей вине! Мы не ожидали, что курьерская служба сработает так быстро! Мы были уверены, что вы узнаете о нашем ходатайстве от нас самих! Так что ваши слова, будто ходатайство свалилось как снег на голову, неправомерны. Уверяю вас, мы не хотели никого обидеть… — Гордон замолчал, давая Мэкки возможность осознать сказанное. — На моем месте вы бы поступили точно так же. Неужели вы думали, что после всего случившегося я не предприму ответных мер?
— Да… нет, — ответила Мэкки, с силой вцепившись в подлокотники кресла, чтобы подавить закипавший в ней гнев — гнев на Гордона и на себя за то, что и сейчас она была во власти его обаяния. — Я не ожидала от вас такого нечестного поступка, — после некоторого молчания проговорила она.
— Как человек, беспокоящийся за свою дочь, считаю свои действия честными, — с чувством проговорил Гордон. И почему Мэкки такая упрямая?
— Разве я против? Ваше отношение к дочери достойно звания «Лучший отец года»! Я хочу только, чтобы вы признали наконец, что есть и другие точки зрения.
Она бросила взгляд на Соню Мотт, сидевшую напротив и молча слушавшую. Казалось, та решила не вмешиваться в разговор и предоставила своему клиенту возможность выговориться. Довольно приятный способ отрабатывать свой солидный гонорар.
Какой покладистый поверенный у Гордона! Так можно деятельность адвоката свести на нет! Соня относилась к своему клиенту с нескрываемым восхищением, и это заставило Мэкки задуматься, не заинтересована ли и она в Гордоне? Но ей удалось тут же прогнать подобные мысли как неуместные.
— Почему бы нам не попытаться найти компромисс? — предложила она.
— У меня уже есть готовое решение, — заявил Гордон. — Уверен, что для Бет оно будет самым приемлемым. Я хочу предложить ей отступного.
— Она же отказалась от денег! — воскликнула Мэкки.
— Только потому, что сумма ее не устраивает, — возразил он.
— Опять вы за свое! — воскликнула Мэкки с досадой. — Мы не можем с уверенностью сказать, что именно деньги побудили Бет поднять вопрос о совместной опеке!
— Вы ее адвокат, вот и выясняйте!
— Я без вас знаю, что мне делать, мистер Гэллоуэй! — вскипела Мэкки.
— Прекрасно! Тогда вот мое предложение: я вручу вам чек на пятьдесят тысяч долларов сразу же после того, как Бет подпишет документ о своем отказе от опеки… Нет, лучше предложите ей сто тысяч долларов. Да, скажите моей бывшей жене, пусть удовлетворится этой суммой. Я больше не прибавлю ни цента. Или пусть берет сто тысяч, или останется ни с чем!
— Ваше предложение неприемлемо ни для Бет, ни для Эшли. Разве вы не знаете, что у детей существует внутренняя потребность быть со своей мамой? Вам не кажется, что вы принимаете решение, которое навсегда разлучит Эшли с матерью?
— Это единственно правильное решение, поймите же вы наконец! — раздраженно сказал Гордон.
— Мэкки, вы не хотели бы выпить чашечку кофе в моем кабинете, пока мы с Гордоном посовещаемся? Всего несколько минут, — вмешалась в разговор Соня.
— Это самая разумная мысль с того момента, как я сюда пришла! — сказала Мэкки, вставая. — Позовете меня, когда закончите.
Минут через десять секретарь Сони попросила Мэкки вернуться в зал.
— Мэкки, — сказал Гордон сразу же, едва она вернулась, — как вы смотрите на то, чтобы за денежное вознаграждение Бет отказалась от опеки? Я даю честное слово, что она сможет периодически видеться с Эшли.
— Ваше честное слово? — воскликнула Мэкки, недоверчиво взглянув на Гордона. — Знаю я цену вашему честному слову — научена на горьком опыте! Стоит Бет отказаться от своих родительских прав, как вы тут же откажетесь от своего предложения. И Бет останется ни с чем, зато с вашим честным словом.
— И с моими деньгами. Бет хорошо знает, что я не бросаю слов на ветер. Я позволю ей видеться с Эшли, хотя, если честно, вряд ли она воспользуется такой возможностью.
— Мне ваше предложение не нравится, — ответила Мэкки. — И я уверена, что и Бет оно тоже не понравится.
— Не могли бы вы спросить у Бет, как она отнесется к этому предложению? В конце концов, последнее слово за ней, а не за вами.
— Соня, вы можете что-нибудь добавить? — спросила Мэкки у своей коллеги.
— У «Александера, Мотт и Перси» принято выполнять волю клиента. Мистер Гэллоуэй только изложил вам свои пожелания, Мэкки.
— Раз вы настаиваете, мне ничего не остается, как рассмотреть их. К тому же вы напомнили мне, — она бросила пристальный взгляд на Гордона, — что принимать решение должна Бет, а не я. Я переговорю с ней сегодня же. Советую особенно не надеяться на ее согласие.
Как только Мэкки вошла в свой кабинет, она тут же позвонила Бет, но ее не было дома. Когда же часа в четыре Бет позвонила своему адвокату с работы, то оказалось, что Мэкки очень занята и не может говорить. Они условились, что встретятся в среду утром.
Когда Бет вошла в кабинет Мэкки, та сразу же рассказала о предложении Гордона.
— Сто тысяч? Ну, нет! Это слишком мало!
Мэкки опешила. Она ожидала, что Бет возмутится, услышав об очередной попытке Гордона лишить ее родительских прав. Нет, не возмутится — придет в неописуемую ярость. Вместо этого она заявила… что сумма отступного ее не устраивает! Другими словами, Бет торговалась, прикидывая, сколько можно получить с Гордона за свой отказ от опеки. Внезапно у Мэкки опустились руки. Как же долго она находилась в неведении! Гордон был абсолютно прав, когда заподозрил, что неожиданная заинтересованность Бет в дочери была только поводом выманить у него деньги. «Да она просто надула меня, — возмущенно подумала Мэкки, — заставила меня плясать под свою дудку!»
