— О, это мне нравится! В котором часу мне прийти?
«Сейчас! Я хочу, чтоб ты пришла ко мне прямо сейчас!» — едва не вырвалось у него. Он желал ее появления всеми фибрами своей души. Если бы Эшли не заболела вчера вечером, ни за что не отпустил бы Мэкки. Он хотел обнимать ее, целовать… быть рядом, несмотря на предупреждения внутреннего голоса: «Ты ее совсем не знаешь… она думает только о своей карьере… тебе нужна хозяйка дома… дети не входят в ее планы… она первая женщина, с которой ты встретился после развода»…
Но ни одно из этих предупреждений не могло лишить его радости при встрече с ней. Он не представлял себе жизни ни без нее, ни без Эшли.
— Я спросила, во сколько мне прийти? Ты затрудняешься сказать? — повторила она свой вопрос. — Или уже не хочешь этого?
— Нет, что ты! Просто я с трудом представляю себе, как доживу до нашей встречи! Тебя устроит три часа дня в воскресенье?
— Вполне.
Вернувшись из церкви домой, чтобы переодеться, Мэкки по пути к Гордону остановилась у «Престон-Роял», чтобы купить Эшли новый купальник, но тут увидела в витрине два очаровательных платьица как раз для Эшли и, войдя в магазин, купила их. Решив, что малышка слишком мала, чтобы оценить такой подарок, Мэкки зашла в другой отдел и купила набор игрушек для купания.
— Вот пара игрушек для Эшли, — как бы оправдываясь, сказала Мэкки, когда Гордон открыл ей парадную дверь. Эшли стояла рядом, держась за его брюки.
— В самом деле пара?
— Ну, три… или четыре. Знаю, что переборщила, но не могла остановиться… Ты думаешь…
— Я ничего не думаю, — перебил Гордон, приветствуя ее растущий интерес к своей дочери. — А вот Эшли может подумать, что сегодня снова Рождество, — сказал он с улыбкой и взял девочку на руки.
«Это добрый знак, — подумал Гордон. — Это не просто подарки, здесь кроется что-то большее».
— Меня не было здесь на Рождество, и я решила восполнить этот пробел, — сказала Мэкки, когда они вошли в гостиную.
Гордон посадил дочь на диван, и Мэкки вручила ей пакеты с подарками.
— О-о-о! — воскликнула малышка, достав розовое плиссированное платье и розовые туфельки к нему.
— Мы, девочки, должны содержать свой гардероб в порядке, — сказала ей Мэкки. — Тебе понравилось это платье? — Второе платье было светло-желтым с мелкими оборочками спереди.
— Голубое! — объявила малышка.
— Да нет же, желтое! Скажи: жел-то-е.
— Ай-ай-ай, — ответила Эшли, доставая из пакетов купальник и игрушки.
— Ну, идем в бассейн не откладывая, — сказал Гордон. — А ты захватила свой купальник, Мэкки?
Следующий час все трое плескались в бассейне с подогретой водой, пока Эшли это не надоело и она не попросила, чтобы ее одели. Гордон и Мэкки остались в бассейне, а малышка, насухо вытертая и тепло одетая, бегала по двору, пиная мяч.
— Когда Эшли начала ходить? — спросила Мэкки и оперлась руками о край бассейна, наблюдая за малышкой.
— Где-то с девяти месяцев. Она рано пошла. — С этими словами он тоже положил руки на край бассейна, и Мэкки оказалась как бы в его объятиях. Его широкая грудь согревала ей мокрую спину, его прикосновение и сознание того, что он совсем рядом, вызвали в ней такую бурю восторга, что ее бросило в жар, хотя минуту назад ей было довольно холодно. Он обнял ее за талию, затем его ладони стали подниматься по ее телу, подбираясь к верху раздельного купальника.
— Не надо, Эшли может увидеть, — испуганно проговорила Мэкки, когда он стал покрывать поцелуями ее шею.
— Она еще слишком мала, чтобы обращать внимание на подобные вещи. Сейчас ее больше всего на свете интересует мячик.
«Разве можно обниматься в присутствии детей, хотя они и увлечены игрой и ничего не замечают?» — подумала Мэкки.
Между тем Эшли споткнулась и упала. Поднявшись, она с плачем помчалась к Гордону, чтобы тот пожалел ее.
— Жаль, что нас прервали, — заметил Гордон, вылезая из бассейна.
Мэкки ничего не оставалось, как выбраться из бассейна вслед за ним.
Успокоив Эшли, Гордон начал разводить огонь в гриле, и когда брикеты древесного угля раскалились добела, все трое пошли домой. Мэкки стала переодевать Эшли в пижамку, а Гордон вернулся во двор, где занялся приготовлением гамбургеров.
Не успели они поесть, как Эшли начала капризничать, глазки у нее стали сонными.
— Накупалась, набегалась, пора в кроватку, — сказал Гордон, взяв малышку на руки, и стал подниматься наверх.
Мэкки пошла за ними. В детской отец положил малышку в постель, дав ей плюшевого мишку. Мэкки в который уже раз поразилась ее ангельской красоте: каштановые кудри обрамляли румяное личико, на щечки падала тень от длинных, как у отца, ресниц.
— И какую же сказку тебе почитать? — спросил Гордон, раскрывая книжку-раскладушку. — Прочесть про луну?
— Про луну, — повторила девочка, показав на окно, в которое заглядывала полная луна. — Баю-бай, луна, баю-бай, Мэф, баю-бай, па. — Она закрыла глаза и моментально заснула.
Гордон накрыл ее одеяльцем с изображением Винни Пуха и спросил у Мэкки:
— Ты не хочешь вернуться в бассейн с бокалом вина и во взрослой компании?
— А если Эшли проснется и начнет звать тебя?
— Ничего страшного. Там есть динамик, по которому мы будем знать, что делается в детской.
Мэкки села на краешек шезлонга. Гордон тут же сел рядом и, откинувшись назад, обнял ее. Бокалы с вином были забыты. Прижавшись друг к другу, они стали смотреть на звезды.
— Ты знаешь, что я влюбился в тебя, Мэкки? — шепотом спросил Гордон, наклонившись к ее уху. Здесь, под звездным небом, слова любви прозвучали легко и свободно, и Гордон облегченно вздохнул. Он был счастлив, наконец-то решившись их произнести. Мэкки должна понять, что она не мимолетное увлечение скучающего миллионера, а его будущая спутница жизни.
Тишина.
— Тебя так потрясло мое признание, что ты лишилась дара речи, или тебе нечего сказать мне? — спросил он.
Что она может ему сказать? Что именно это и хотела от него услышать? Что ей пришлось долго томиться в ожидании этих слов? Но верно и другое — она не готова к столь важному шагу.
— Бывает, что счастье… пугает, — тихо проговорила Мэкки.
— Пугает?!
Она вздохнула:
— После всего, чего мне пришлось натерпеться с Брюсом… — Она осеклась на полуслове. Ей было трудно объяснить, что переполняло ее душу.
— Брюс?! При чем тут Брюс? Он исчез из твоей жизни восемь лет назад! — недоуменно воскликнул Гордон.
— Знаю. Я понимаю, что это выглядит по меньшей мере смешно, но… я так долго была одна… Плюс еще Эшли.
