— Я обвиняю ее потому, что она спекулировала на своей депрессии, чтобы вызвать к себе сочувствие и не заботиться о ребенке. Видно, ее мать тоже принимала транквилизаторы, раз Бет родилась без сердца. Против этого медицина бессильна.
— Почему вы к ней так жестоки? Почему у вас нет ни капли снисхождения к вашей бывшей жене? — спросила Мэкки, не выдержав.
— Леди, я беспокоюсь о судьбе родной дочери! На моем месте вы бы поступили точно так же. Но, к счастью, вам не довелось пережить то, что пережил я, и поэтому вы не совсем понимаете, что говорите.
— Я разбираюсь в подобных делах гораздо лучше, чем вы думаете, — с достоинством проговорила Мэкки.
— Я знаю, что вы адвокат по правам семьи и детей, благодетельница, вызвавшаяся помогать женщинам, попавшим в безвыходное положение…
— Вы наводили обо мне справки? — воскликнула она.
— Через моих адвокатов. Я должен знать своих противников, — невозмутимо ответил Гордон.
Мэкки хотела что-то сказать, но вдруг раздался громкий плач Эшли.
— Это мы ее расстроили, — укоризненно сказал Гордон. — Она не привыкла к ссорам взрослых.
— Я совершенно не собиралась расстраивать Эшли. Просто хотела сказать, что не допущу, чтобы вы нападали на мою клиентку.
— Мне кажется, Бет пользуется у вас незаслуженными привилегиями: вы защищаете ее интересы в суде, рискуя своим авторитетом, сидите с ее ребенком, а Бет даже не удосужилась заплатить вам за это.
Мэкки поморщилась. В изложении Гордона ее помощь женщинам, попавшим в беду, выглядела непроходимой глупостью. Ему-то что до этого?
— Заплатят мне, не заплатят — это неважно. Я хочу, чтобы вы поняли…
— В самом деле, это не столь важно, — сказал Гордон с обезоруживающей улыбкой. — Я лишний раз убеждаюсь, что у нас с вами есть нечто общее.
— У нас? Что бы это могло быть? — удивленно спросила Мэкки.
— А то, что и вас, и меня ловко обманули. Добро пожаловать в клуб потерпевших!
— Я не нуждаюсь в ваших поучениях! Убирайтесь отсюда!
Гордон весело рассмеялся, а за ним, как ни странно, и Мэкки.
— Ну как? Согласны на компромисс? — спросил он, беря ее за руки.
— Смотря какой компромисс, — ответила она, недоверчиво взглянув на Гордона.
— Если я сейчас уеду домой один, ничего не изменится. Эшли останется в незнакомой обстановке с незнакомым человеком. Я предлагаю следующее: поскольку Бет появится здесь еще не скоро, нам всем надо поехать ко мне, где я приму душ и побреюсь, а Эшли отдохнет в знакомой обстановке. Потом где-то часа в три мы вернемся к вам. Идет?
Мэкки немного подумала и… согласилась. Его длинные тонкие пальцы переплелись с ее пальцами… Скорее это была ласка, чем деловое рукопожатие.
— Хорошо, мистер Гэллоуэй, через полчаса я буду готова.
— Вы не могли бы называть меня просто Гордон? Обращение «мистер» мне уже порядком надоело.
— Хорошо… Гордон.
Гордон жил в очень красивом районе с широкими извилистыми улицами и старинными домами. Трава пожелтела, но могучие дубы еще сохранили пышную листву и радовали глаз своей могучей кроной.
Двухэтажный дом Гордона, построенный из кирпича и природного камня, стоял на участке с живописно посаженными деревьями и кустарниками. Он был добротным и основательным и невольно притягивал взгляд.
Они оставили машину у тротуара и пошли по выложенной кирпичом дорожке к парадному входу. Держа Эшли на руках, Гордон отпер дверь и пропустил Мэкки вперед.
Навстречу им вышла кошка черепахового окраса и, когда Мэкки повесила жакет и сумку на вешалку, стала тереться о ноги гостьи.
— А это кто? — спросила Мэкки и нагнулась, чтобы погладить кошку, которая громко замурлыкала в ответ.
— Это Клио. Вы ей понравились уже потому, что старше года и трех месяцев и не станете ее тискать и таскать за хвост. Я то и дело спасаю бедное животное от нападок Эшли, которая считает Клио своей игрушкой.
Гордон проводил Мэкки в большую светлую гостиную с застекленной дверью, которая вела во внутренний дворик с бассейном. Устроившись с дочерью на диване, он снял с нее пальто и шапочку.
— Вы не могли бы присмотреть за Эшли, пока я приведу себя в порядок?
— Конечно. — Когда Гордон ушел, Мэкки постаралась не спускать глаз с малышки, которая сосредоточенно вырывала страницы из журнала.
Гордон вдруг вернулся и, приоткрыв дверь, сказал:
— Поставьте кассету с мультиком и возьмите Эшли на руки.
Как только на экране появилось изображение, Эшли бросила свое занятие и стала раскачиваться в такт музыке и хлопать в ладоши.
Через несколько минут пришел Гордон. На нем были джинсы и свитер, мокрые волосы блестели.
— Теперь возьмемся за Эш, — сказал он. — Может, вы хотите, чтобы мы вместе искупали ее?
— Вы что, смеетесь? — воскликнула Мэкки. — Нет уж, лучше я посижу здесь и подожду.
По предложению Гордона они занялись делами, обычными для выходного дня: сначала забрали готовые фотографии, потом пошли покупать Эшли новые ботиночки, после чего отправились в специализированный магазин, чтобы купить корм для Клио.
Мэкки чувствовала, что выдохлась, а было только час дня. «Ребенок — это какой-то кошмар», — подумала она, уже сидя в машине и пристегиваясь ремнем безопасности.
— Заскучали? — спросил Гордон.
— Немножко устала. Я тоже каждую субботу делаю закупки, но ребенок… э… создает дополнительные трудности. — Она посмотрела на Эшли, нажимавшую на кнопочки игрушечного мобильного телефончика, который в ответ звонил и попискивал.
— Дополнительные трудности… Это вы так дипломатично называете погрузку в авто игрушек, памперсов, затем пристегивание Эшли в ее креслице для перевозки детей, потом поиски места для складной коляски… Потом все повторяется в обратном порядке… Устанешь от одного перечисления. — Гордон улыбнулся и добавил: — Если бы я не любил возиться с Эшли, я бы заработал нервное истощение… Кстати, время обедать. Вы не против, если мы зайдем куда-нибудь перекусить?
— Не против. Вы имеете в виду ресторан? — спросила Мэкки.
Он на минуту задумался.
— Тут недалеко, в парке, есть одно итальянское заведение, где мы сможем пообедать. Эшли там понравится.
День был довольно теплый, вполне подходящий для еды на свежем воздухе. Их провели к столику и принесли детский стульчик для Эшли. Они заказали салат и пиццу.
— А кто присматривает за Эшли, когда вы на работе? — спросила Мэкки.
— Приходящая няня. У меня договор с замечательной леди, которая сидит с Эшли три раза в неделю.
— А в оставшиеся два дня?
