Вот черт! – выругался Сергей. В котором часу она ушла? И куда – вот главный вопрос. Он все же надеялся, что увидит Дикарку в холле. Черт, черт! Она что, все еще живет по «инкубаторским» законам? Встает в шесть или еще раньше? Преодолевает полосу препятствий, прихватывает пять-шесть кругов по стадиону, завтракает, бежит на полигон, стреляет, отрабатывает приемы рукопашного боя, конспектирует лекцию на тему «средства оптического и тепловизионного наблюдения», обедает, зубрит английский… ужинает… ложится спать, но среди ночи вдруг сыграли подъем…
Красин наскоро почистил зубы, оделся, надел туфли. Похлопал по карману, проверяя, на месте ли камень. Нахмурился. Ему показалось, он уловил шорох бумаги. Он вынул мешочек с камнем, сунул руку глубже в карман и обнаружил там клочок бумаги. «Позвони мне на мобильный. Тамира», – было написано на нем. Предчувствуя неладное, Красин набрал номер. В ожидании соединения отошел к окну, распахнул штору. Что там, за окном, он разглядеть не успел. После второго гудка в трубке раздался знакомый голос:
– Да?
– Что – да?! – взорвался Сергей. – Что все это значит, объясни.
– Ты нашел кольцо?
– Кольцо? Какое кольцо? Ты издеваешься? Если ты в холле, я надеру тебе задницу.
– Поищи кольцо в нагрудном кармане пиджака.
Красин почувствовал себя полным идиотом, идя на поводу у этой взбалмошной девицы. Вдруг его пальцы наткнулись на что-то твердое. Кольцо, не сомневался он, подцепляя его двумя пальцами. И не просто кольцо, а кольцо с бриллиантом, дополненным двумя бриллиантами огранки «багет». Он смотрел на него с оторопью.
– Я нашел кольцо, что дальше? Искать твой палец? Надеюсь, ты не разыгрываешь меня и не играешь со мной. Игры со мной заканчиваются плачевно для того, кто их начал, – заиграл он желваками.
– Камень все еще у тебя в руках?
– Да, да! Я…
– Теперь слушай и не перебивай. Это не «Шаммурамат», а копия из циркона, изготовленная личным ювелиром Анвара Эбеля. Проверь – циркон не только искривит световой луч, но и поделит его на два. И стоит он не пятьдесят миллионов. Но ты свободно выручишь за кольцо с бриллиантом сто тысяч. Такова реальная стоимость твоего участия в операции. Твой образ симпатичного негодяя всегда будет преследовать меня. Такова моя участь. Если захочешь повидаться – приезжай в Россию. Но не ищи меня на вокзалах – хотя мне пришлось взяться за старое: обчистить клиента. Я взяла взаймы у тебя «штуку» на обратный билет. Ха. Ха. Ха. Пока, товарищ полковник.
– Стой, стой! Ты где? – задыхаясь, спросил Красин. Он почувствовал, что земля уходит у него из-под ног.
– Пролетаю над твоим местом.
– Что?! Над каким местом? Ты сбрендила, Тамира!
– Нет – я узнала это место. Здесь облака неповторимо кучерявые.
– Где камень?
– Забудь о нем. Ты схватил то, чего не смог удержать.
«Не смог удержать». С этим Сергей спорить не мог.
Тамира нажала на клавишу отбоя. Словно подражая Сергею Красину, она подозвала стюардессу и попросила принести коньяк.
– А про меня ты не забыла? – спросил Михей. Сегодня он изнервничался, поджидая Тамиру в аэропорту. До окончания регистрации самолета, следующего рейсом Лондон – Москва, оставалось всего двадцать минут, а от нее ни слуху ни духу. И на звонки она не отвечала. Михей едва не смял билеты, заказанные накануне вечером; даже появление в зале вылета Дикарки не сняло с него напряжения.
– Ты спала с ним?
Девушка едва не поперхнулась коньяком.
– Так, еще раз. Я не поняла.
– Теперь твоя кличка Стоп-кадр? Или взяла короткую паузу на раздумье?
– Ладно, я не глухая, взяла паузу. Как бы тебе это помягче объяснить… – Она снова посмотрела в иллюминатор. Теперь облака показались ей похожими на смятую простыню, которую венчала такая же измятая подушка. И где-то там затерялся образ обнаженного полковника контрразведки. – Я спала на отдельной кровати. Честно. – Дикарка приложила руку к груди, провела пальцем по камню, спрятанному в самом пикантном месте. – Если хочешь, проверь меня на детекторе лжи.
Дикарка говорила чистую правду. Красин спал в своей кровати, она в своей. Правда, недолго.
– До шести утра он ни разу не проснулся. Поговорим лучше о Матвееве.
– А что о нем говорить?
– Мне кажется, он не ценитель прекрасного, и «Шаммурамат» не произведет на него сильного впечатления. Кусок стекла, скажет он. И не поверит, что за него бились насмерть, теряли его, находили, отвоевывали…
2
Красин был далек от разговора за завтраком, далек от формы «имел честь» – есть за одним столом с евреем-олигархом. Все мысли о Тамире, которую все дальше и дальше уносил лайнер. Он не ошибся, когда предположил, что Михей сейчас рядом. Он не вылетел в Москву, а последовал за подругой следующим рейсом. А дальше у них все прошло как по маслу: он заказал билеты, был готов прийти на помощь; скорее всего, рано утром поджидал девушку в такси, остановившемся неподалеку от владений Хинштейна.
– …положить камень в депозитную ячейку банка. Что скажешь?
– А?
– Я говорю о временных мерах, о депозитной ячейке на твое имя. Эти меры гарантируют твое возвращение в Лондон. А дальше посмотрим. – Хинштейн рассмеялся.
– А…
Красин, потрясенный разговором с Тамирой, говорил не то, что хотел услышать Хинштейн, не то, о чем думал, ибо мысли его по-прежнему были заняты Тамирой.
Копия «Шаммурамата». Где она взяла копию? Ответ на этот вопрос родился спонтанно. Вероятно, Эбель хранил рядом с оригиналом копию. И практичные агенты прихватили оба. Почему отдали оригинал? Потому что у них не было выбора. В Англии с копией Тамира была бы как с камнем на шее. Красин придушил бы ее собственными руками, при свидетелях – Хинштейне и его личном ювелире.
– Мой самолет готов к вылету, – услышал он голос Юлия. – Через двенадцать часов будем на Кайманах. Кстати, ты правильно сделал, что прогнал под утро эту шалаву. Тамира она, что ли?…
– А?
– Не выставляй себя большим дурачком, чем сделала тебя природа, – повысил голос Хинштейн. – Мне доложили, что твоя подруга стояла у дверей зареванная. Какое горе…
Красин был не в состоянии переносить этот разговор. Впрочем, Хинштейн сам сменил тему.
Настольная лупа все еще стояла на месте. Хозяин попросил камень:
– Хочу еще раз посмотреть на него.
– Я сам его еще не видел, – отрезал Красин. – Он подошел к столу, вынул камень из мешочка и положил на бархотку. Его задача – осторожно поворачивать камень, рассматривая через увеличительное стекло площадку – большую грань в верхней части камня, параллельную пояску, до тех пор, пока в одном из ракурсов двоение ребер у циркона станет незаметно. В этом единственном положении подделка станет неотличима от «Шаммурамата». И этот момент был жизненно важен для Красина. Он надеялся на то, что «долбаный еврей, помешанный на пасхальных яйцах» удовольствуется созерцанием камня под тем углом, под которым он его установил, а точнее, на то, что камень его заворожит. Он увидит ребра задних граней четкими линиями, что и требовалось.
