— Но… но вы меня едва знаете. Мы не…
— Я знаю, моя дорогая. — Он слегка усмехнулся. — Но так тоже случается. В течение многих лет ты не веришь, что такое может случиться с тобой, а потом — бац! Ты видишь девушку всего один раз и тут же влюбляешься.
— Но вы так же просто можете и разлюбить.
— Теперь, кажется, шутит кто-то другой?
— Простите, — быстро проговорила она.
— Забудьте, что я вам сказал, — сказал он хрипло, — мы по-прежнему можем быть друзьями, не так ли?
— Конечно! Мне так нужна именно ваша дружба.
Она смотрела на него так пристально, когда произносила эти слова, что мужчине, который зашел в этот момент в дверь ресторана, показалось, что они так поглощены друг другом, что не видят ничего и никого вокруг себя.
Секунду спустя Джейн подняла глаза и испуганно вскрикнула:
— Джон! Николас только что вошел вместе с Кэрол!
— Он видел вас?
— Думаю, что да. Он смотрел прямо на наш столик.
— Ну что ж, делайте вид, что не замечаете их, и займитесь своим ленчем. В наши дни это уже не так ужасно, что чей-то муж пригласил на ленч другую женщину. — Но, заметив страдальческое выражение ее лица, покаянно продолжил: — Дорогая, мне очень жаль.
— Все в порядке. Вы тут ни при чем. Меня надо винить за то, что я была так глупа, что вообразила себе, что произвела на него какое-то впечатление.
Пытаясь отвлечь ее внимание от Николаса и Кэрол, которые заняли столик поодаль, он спросил ее, что же она собиралась рассказать ему.
— Теперь это не имеет значения, — уныло ответила Джейн, но тем не менее поведала ему о своем нежелании приглашать Кэрол на прием и об удовольствии, которое она почувствовала от своей первой победы.
Глядя на нее, Джон почувствовал слепую ярость на несправедливость судьбы, которая заставила ее полюбить мужчину, который явно не желал ее, тогда как он был готов отдать свою душу за возможность убрать Николаса со своего пути.
— Попробуйте сделать вид, что мое общество вам так же приятно, как общество Кэрол вашему мужу, — посоветовал он. — А знаете, Джейн, у меня возникла идея.
— Какая?
— Давайте пойдем куда-нибудь сегодня вечером.
— С какой целью?
Он грустно рассмеялся:
— Вы не самая деликатная из всех женщин, не правда ли? Я только что признался вам в любви, после этого я приглашаю вас куда-нибудь пойти со мной, а вы спрашиваете зачем.
Она протянула дрожащую руку:
— Джон, дорогой, простите меня.
— Все в порядке. Но вы пойдете со мной, не так ли? Пусть Николас увидит, что другие мужчины находят вас привлекательной, даже если он так не считает.
Если бы Джон предложил это до того, как появились Николас и Кэрол, Джейн бы отказалась. Но теперь она раздумывала. Для нее было шоком, что Джон Мастерс любит ее, и ей не хотелось использовать его для того, чтобы заставить Николаса поревновать. За несколько коротких недель своего замужества она лишь несколько раз встречала Джона, и, хотя они ни разу не были наедине с того вечера, когда она плакала у него на плече, он занимал почетное место в списке ее друзей, и она понимала, что, приняв сейчас его приглашение, она лишь нанесет ему затем душевную рану.
Угадывая, что творится в ее душе, он наклонился поближе к ней:
— Послушайте, милая девочка, забудьте о моем признании в любви. Сделайте вид, что его не было, и смотрите на меня только как на друга. Поедемте куда-нибудь сегодня вечером и перестаньте ломать голову над всеми этими «почему» и «для чего».
— Все же, думаю, неправильно, если я буду использовать вас.
— Я никогда не встречал девушки, которая бы раздумывала, стоит ли идти на свидание со мной! — Он широко, но криво улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. — Я приказываю вам сказать «да». Ну так как же?
— Хорошо, Джон, я пойду. И я постараюсь забыть то, что вы сказали, менее всего я бы хотела потерять вашу дружбу.
— Этого никогда не случится, глупая девочка, — заверил он небрежно, хотя в своем сердце дал обет, что, пока будет дышать, он придет на помощь девушке, которая заставила его ощутить всю пустоту и тщетность жизни без любви.
Хотя Джейн и старалась не смотреть на Николаса, она слишком ощущала его присутствие и исподтишка бросала взгляды в его сторону, отдавая себе отчет в том, что Кэрол просто сияет в своем вишнево-красном платье и шляпке, украшенной цветами. Казалось, они поглощены друг другом, и ей хотелось плакать от этого. Она с шумом отложила вилку:
— Вы не возражаете, если мы уйдем сейчас?
— Но вы ничего не съели… Хорошо, дорогая. Я попрошу счет.
Когда они выходили из ресторана, им пришлось пройти мимо столика, за которым сидели Николас и Кэрол, и она почувствовала, как Джон крепко сжал ее руку.
— Выше подбородок, — прошептал он.
Эти слова помогли Джейн весело улыбнуться, когда они поравнялись со столиком Николаса, хотя когда она заговорила, то обращалась только к мужу:
— Привет, Николас! Тебе следовало сказать мне, что ты будешь здесь. Довольно неловко встречать мужа, когда у тебя ленч тет-а-тет с другим мужчиной.
Николас, который поднялся при ее приближении, ничего не ответил ей на это, но неожиданно предложил:
— Вы не выпьете с нами кофе?
Не дав Джейн ответить, Джон взял ее за руку:
— Прости, старина, но мы с твоей женой договорились посмотреть картины в два часа, так что нам пора.
Без дальнейших проволочек он быстро повел Джейн к выходу из ресторана, и ей доставило удовольствие то удивление, которое быстро промелькнуло на лице Николаса.
— Ну и ну, — протянула Кэрол, глядя, как они уходят, — Джон, кажется, без памяти влюблен в нее. Ты думаешь, он женится на ней, когда ты получишь развод?
— Ради бога, откуда мне знать!
— Ники!
Он мгновенно раскаялся:
— Прости меня, дорогая. Я чувствую себя сегодня уж-ж-жасно.
— Все в порядке, дорогой. — Но хотя ее голос звучал ровно, Кэрол почувствовала внезапное беспокойство в его голосе и решила заставить его все разузнать как можно быстрее.
Было почти четыре часа, когда Джейн добралась до дому. Она вошла в дверь, мурлыча обрывок какой-то мелодии; когда она проходила через холл в гостиную, то с удивлением увидела Николаса, сидящего в кресле.
— Ты поздно, — сказал он отрывисто, глядя, как она наклоняется к огню, чтобы согреть руки.
Огонь играл на ее лице, придавая ему сияющую живость и теплоту, которой он так давно не замечал в ее лице, он вспомнил о той теплоте и доброте, которыми она одаривала его во время его долгого выздоровления. Весь день он не мог сосредоточиться на работе, так как перед глазами у него постоянно стояли она и Мастерс, это видение вызывало в нем непонятное ему чувство обиды на них обоих.
