Священник поймет. Он все поймет. И отпустит. В том числе и этот грех, и вранье на вчерашней исповеди. Брак еще не свершился. Но в связи с мыслями, настроением и чувствами, которые завладели Вики, она сильно сомневалась в надежности и целесообразности таких браков. Это игра. Большая игра перед свидетелями разного ранга, включая и тех, кто устроился на облаках, выписанных искусной рукой художника на своде.
Вики подняла глаза. Над престолом – свежая мозаика. Иисус и двенадцать апостолов на фоне строений небесного Иерусалима. В облаках кутаются седобородые евангелисты, фигуры ангелов, а также льва, быка и орла. Не сейчас, конечно, а в первый свой визит в эту церковь Вики вдруг подумала о том, что в этой мозаике христианская вера перемешивается с античной. О том ей в первую очередь напомнило изображение Иисуса Христа; в такой же позе она видела изображения Юпитера; оба они – вседержители.
Она буквально спустилась с небес на землю.
Разводов не предусмотрено ни под каким предлогом? И это тоже часть игры – так ответила она на этот вопрос. Вот разве что при венчании была нарушена сакраментальность таинства. Вики подмывало желание поднять не окольцованную пока руку и в очередной раз соврать: «Я уже состояла в браке. А мой жених принадлежит к монашескому ордену. Мало? Ну тогда мы не христиане. Нехристи».
Она подобрала подходящее словцо своему состоянию. Она была так сильно наэлектризована, что ее заряд передался и подруге, и жениху. Последнего ток вовсе поразил. Иначе чем еще объяснить его бледность, его тревожно-беспокойное состояние в целом? Ей уже осточертели сравнения вроде «заглянуть к гадалке», «подсмотреть в хрустальный шар», «полистать книгу судеб». Но именно так выглядел бы человек, который в Великой книге нашел свою страницу. Что с ним?
– Что с тобой?
Тревога Роберта перекрыла ее собственную.
Он что-то скрывал от нее. Потому что улыбнулся и ответил:
– Все хорошо, дорогая.
Дорогая. Он никогда не называл ее так. И так, как он, сквозь зубы, сквозь мел на лице улыбаются только анестезиологу в операционной.
* * *
Постовые получили распоряжение «сопроводить свадебный кортеж и подежурить возле церкви». И если отделять ГАИ от милиции в целом, как церковь от государства или как мух от котлет, то охрана правопорядка – дело не работников ДПС. Старшему наряда, старшему лейтенанту Евсикову, было глубоко наплевать на то, что участковый в этот день занят, занят настолько, что даже не может выйти на работу. Такая постановка вопроса возмутила и «вечного» напарника Евсикова, Сергея Денисова, лет двадцати шести лейтенанта. Ничего не меняла «согласованная» отмазка начальства; во-первых, сделать добро, а во-вторых, приказ вытекал из просьбы поселкового священника.
Когда Евсиков узнал об этом, то пожал плечами (взбесился он потом): «Он что, прелат?» Дальше отметил растерянность, причем полную, на лице жениха. Это когда патрульная машина перекрыла движение кортежу в семи или восьми километрах от пункта назначения.
Евсиков, сидевший на месте нарушителя правил дорожного движения, вышел и, размяв ноги, склонился над задней дверцей «Форда», за стеклом которой был виден празднично одетый, с кроваво-красной розой в лацкане молодой человек. Стекло поползло вниз, и Евсиков увидел то самое бледное лицо жениха. Таких лиц Евсиков за свою жизнь насмотрелся. В конце концов, это же не похороны. Или как там называется американский вроде бы фильм? «Три свадьбы и одни похороны»? Вроде бы так. Или же на одну свадьбу больше.
Он поздоровался кивком головы и бросил взгляд на счастливчика: Денисов в это время у лимузина общался с невестой. «Мы поедем впереди. С мигалками-то веселее». Этими словами Евсиков попытался реанимировать жениха. Но ему это удавалось с трудом. Жених полез в карман, Евсиков подумал – за нашатырем, оказалось – за мобильником.
«Если ты в милицию, то я уже здесь, – он помахал рукой, привлекая внимание. – Но у тебя, парень, похоже, горят трубы». Он прекратил изгаляться над Робертом, поняв, что зашел далеко. «Нам пришел приказ – сопровождать вас до церкви и обратно, аккурат до этого места». И вот они, запарковав патрульную «шестерку» неподалеку от церкви, убивают время.
Оба патрульных, как и положено, были в бронежилетах и «распашонках» со светоотражающими элементами. (Часто то ли в шутку, то ли всерьез Евсиков жалел о том, что таких светящихся в темноте элементов нет на самом бронежилете. Это же дополнительная защита! Куда будет целиться противник ночью? Правильно, в бронежилет. Вокруг головы нимба нет и скоро не будет.) На коленях Евсиков держал автомат Калашникова. Оружие напарника за рулем находилось на заднем сиденье. Денисов отчего-то не выпускал баранку из рук, постукивая по ней пальцами. Как будто ждал приказа резко рвать с места. Он вспомнил, что однажды попал в схожую ситуацию, когда был вынужден сопровождать ход верующих до святого источника. Но те были православными.
* * *
...На парня в броской ветровке первым обратил внимание лейтенант Денисов. Прежде чем отпустить руль и толкнуть напарника локтем, привлекая его внимание, он хорошенько рассмотрел самого велосипедиста, но не его велосипед как транспортное средство. Он был явно не местный. На то указывали два или три десятка ребячьих глаз. Они смотрели на байкера, открыв рты. Денисов сделал странноватый вывод: или байкер был им незнаком, или же хорошо знаком; только местный безногий на велике мог вызвать такую же реакцию. Чем это можно объяснить? Разве что близостью к церкви и чудесам, которые она порой творит.
«Праздник святого Йоргена».
Денисов не брал в расчет сам маунтинбайк. Ему он показался обыкновенным велосипедом, а пацаны с полувзгляда определили в нем свою мечту. Они давно впитали в себя все манящие слова, сочетающиеся с экстримом. Он не слышал восхищенного возгласа одного из пацанов:
– Маунтинбайк!.. Ух ты!..
Парень ехал к церкви. В этом не было никакого сомнения. Он уже миновал перекресток, где мог повернуть на главную дорогу. Он не сбавлял скорости, профессионально отметил Денисов, как будто собирался влететь в церковь через высокое крыльцо. И сделает это он с легкостью. Только сейчас Денисов как следует рассмотрел велосипед, можно сказать, в упор. Он был тяжелым, и ему явно не хватало двигателя, чтобы называться мопедом. Не нужно иметь богатого воображения, чтобы представить, как этот байк прижимает к обочине обычный велосипед и сбрасывает его с дороги.
Денисов толкнул локтем напарника:
– Смотри. Чудо природы.
– Где?
Скобликов находился на расстоянии десяти-двенадцати метров от патрульной машины. Евсиков увидел то, что не заметил его товарищ: небольшой матерчатый ранец, цветом и формой напоминавший сумку с противогазом. Может быть, в этой связи он подумал об этом парне как о дневальном. Когда он проходил срочную, ему однажды пришлось бежать через весь город домой к начальнику штаба войсковой части. И чтобы его по дороге не остановил патруль, ему к повязке помощника дежурного по штабу полагался противогаз. Слабая аналогия, но она пришла в голову старшего лейтенанта подсознательно. Но почему ранец не там, где ему положено быть, – за спиной? Он висит так, что в него легко запустить руку и что-то достать. И если одна мысль явилась к Евсикову по наитию, то другая была связана с интуицией.
