— Я не собираюсь слушать ваши оскорбления, — вспыхнула Энн. — Если у Пола нет ко мне претензий, то вас мое поведение не касается.
— Ни один мужчина не жалуется, если что-то предлагается ему на тарелочке!
— Не смейте так говорить со мной!
— Я буду говорить с тобой, как захочу, ты, маленькая пролаза!
— Замолчите обе! — Анжела Лэнгем протиснулась вперед и сверкнула глазами на Сирину. — С меня хватит. Я не позволю вам так обращаться с Энн.
— Попробуйте помешать мне! — Разъяренная Сирина рванулась вперед. Прежде чем она достала Энн, Анжела схватила ее за талию и оттащила назад. Содрогаясь от злости, Сирина обернулась и замахнулась на Анжелу. Пол сделал шаг к Сирине, но Энн оказалась быстрее. Ее гнев вспыхнул так быстро и сильно, что она почти не сознавала, что говорит.
— Не смейте трогать мою мать! — задохнулась она. — Уберите свои руки прочь от нее!
Какое-то мгновение Сирина продолжала бороться, потом до нее дошло значение сказанных слов, и она, опустив руки, отступила назад.
— Что, что? Чья мать? — недоверчиво переспросила она.
Энн колебалась только одно мгновение.
— Моя мать! — ясно повторила она.
В напряженной тишине Анжела встала рядом с дочерью, благодарно на нее посмотрев.
— Это правда, — громко произнесла она. — Энн — моя дочь, — громко подтвердила она. — Моя и Лори.
Энн посмотрела на Пола страдальческим взглядом. Он сразу как-то постарел, кожа на лице натянулась, остро выступили скулы.
— Миссис Лэнгем, — поинтересовался он ледяным голосом, — вы хотите мне сказать, что участвовали в этом обмане?
— Боюсь, что да, но очень неохотно. — Анжела была так же бледна, как и человек, стоящий лицом к лицу с ней. — Энн уже несколько дней пыталась рассказать вам правду, но ей все не представлялось возможности.
— Тогда я хочу представить ей эту возможность сейчас, если вы с Сириной оставите нас одних.
Не говоря ни слова, обе женщины вышли из комнаты, и Энн нервно уставилась в окно, но видела в темном стекле только отражение Пола, когда он закрыл дверь и прислонился к ней.
— Ну, — произнес он резко. — Я жду.
Теперь, когда у нее появилась возможность поговорить с ним, ей было трудно подобрать слова, они не шли с языка. Если бы только он узнал правду не так неожиданно, если бы только мать и Сирина не подошли в самый неподходящий момент.
— Я жду, — повторил он таким холодным голосом, что его едва можно было узнать.
— Сначала это было шуткой, — прошептала она.
— И что? Я должен смеяться?
— Я предпочитаю, чтобы меня сначала выслушали. Это не очень приятное признание. Будьте, по крайней мере, так добры…
— Добр? Не вам говорить о доброте. Каким дураком вы меня выставили! Дочь Лори Лэнгема работает моим секретарем, а я об этом ничего не знаю! Да будь все проклято! Это как будто за тобой шпионят!
— Я пришла сюда, думая, что мой отец погиб.
Глаза его сверкнули.
— Хорошую историю ты мне наплела… всю эту чушь о мачехе и бегстве из дома.
— Частью это было правдой. Я не убегала из дома, но убежала из театральной школы в боксфордскую труппу.
— Господи боже, так ты актриса! Теперь я все понимаю. — Гнев вспыхнул в нем с новой силой, он схватил ее за плечи и стал трясти. — Так вот зачем ты сюда явилась! Чтобы тайком пробраться в мою жизнь и получить роль в моей пьесе?
— Нет-нет! Я никогда не думала об этом вовсе! — Она еле вырвалась от него и стала растирать на руках красные следы от его пальцев. — Я сию минуту объясню, почему я здесь, но, поверь, это не имеет ничего общего с твоей пьесой.
— Но ведь ты видишь себя в роли Мэри-Джейн? Ведь видишь?
— Да, — воскликнула она. — Вижу! Сирина не сможет сыграть эту роль, Пол. Ты должен быть слепым, чтобы не видеть этого.
— Это ты слепая, если считаешь, что я когда-нибудь дам ее тебе. Я выкину ее на свалку, но тебе выйти в ней на сцену не позволю! — Дрожа от злости, он оперся обеими локтями на каминную полку, отвернувшись от девушки. — И все эти дни, что ты здесь, ты притворялась… заставляла меня поверить, что ты одинока и напугана… добивалась моего доверия.
— Дорогой, не надо. Пожалуйста, выслушай меня.
— Я не хочу никогда больше тебя слушать. — Он говорил так, будто она не сказала ни слова. — Если бы у тебя хватило порядочности сказать мне, кто ты. Я бы помог тебе.
— Я не хотела твоей помощи. Ты никак не поймешь, что я пытаюсь тебе сказать! — Она подошла к нему поближе. — Я не хотела твоей помощи, потому что мне это не нужно. Любой в театре дал бы мне возможность играть, если бы я сказала, что я дочь Лори.
Голос ее убежденно зазвенел, и он повернулся к ней лицом. При взгляде в его глаза в ней пробудилось сострадание, ей хотелось прижать его голову к груди и стереть с лица морщины, горькие складки у рта.
— Если ты не хотела моей помощи, что стоит за историей с этим агентством Мак Брайд?
— Розали Дональдс, — дрожащим голосом ответила она.
Он сощурился и медленно приблизился к ней:
— Так ты знакома с маленькой Розали.
— Да. Я работала у Марти, и она пришла повидаться со мной. Я послала ее к тебе. О Пол, как ты мог так поступить? Своим притворством ты испортил ей жизнь. Зачем ты притворялся, что любишь ее?
— Я не делал ничего подобного, — произнес он ледяным тоном. — Я даже ни разу не поцеловал ее. Не моя вина, что она оказалась романтической дурой.
— Розали не была романтической дурой, — страстно сказала она. — Она никогда не знала ни настоящей любви, ни влечения, а когда наконец нашла в себе мужество вырваться из своей старой тоскливой жизни, она… ей довелось наткнуться на тебя.
— О, ради всего святого! — воскликнул он. — Если одна осечка погнала ее в слезах обратно, у нее нет и тени надежды чего-то добиться в жизни.
— У Розали никогда не было ни единого шанса узнать, каков мир на самом деле. Если бы ты не вскружил ей голову, она была бы сейчас замужем за молодым фермером из Кении.
— Как, черт возьми, мог я ей помешать в этом?
— Она решила, что ты сам хочешь на ней жениться.
Пол сел с размаху на стул.
— Почему она не рассказала мне всего этого? Откуда было мне знать, что у нее есть в запасе еще один человек? Мужчины приглашают девушек в театр, ресторан или на прогулку во все дни недели, но это не означает, что они собираются на них жениться.
— Если тебе просто нужна была девушка, чтобы пойти куда-то, не надо было обращаться в брачное агентство.
Он покраснел, и она увидела, что он изменился в лице. Энн поняла, что одержала верх в споре.
