– У нас с ним была назначена встреча, – неохотно отозвался Столяров.
– Вы из батальона? – спросила Женя. Игорь Михеев не стал разубеждать хозяйку. Партнеры были агентами 2-го главка, в их удостоверениях стоял один и тот же номер воинской части – 5146, оба значились офицерами медицинской службы. У них действительно была назначена встреча со старшим лейтенантом Заплетиным, но тот не появился. Такие люди, как Столяров и Михеев, не тревожат понапрасну телефонными звонками. Прождав Заплетина в Москве лишние полчаса, они выехали к нему домой.
* * *
После ухода неожиданных гостем Женя осталась в полной растерянности. Жена офицера, она сразу поняла, что гости – из особого отдела, а значит, их визит напрямую связан с деньгами, которые Виктор привез из Чечни.
Что остается? Только ждать, ждать его. Встретить и заглянуть в его красивые глаза: «Сколько тебе могут дать?»
Господи! Что же ты натворил, дурачок!
В отсутствие мужа она часто подходила к серванту, за стеклом которого стояла фотография Виктора, снятого в военной форме. И сейчас Женя, предчувствуя беду, смотрела в его лицо.
21
Москва
Эйдинов вынул из сейфа бумажный пакет с пистолетом Заплетина, взял со стола ключи и, поманив за собой Марковцева, прошел в комнату для допросов.
– С этой минуты для тебя начинается основная работа. – Полковник вынул из пакета оружие и некоторое время не сводил с него глаз. Затем пододвинул пистолет к Сергею. – Тебя проконтролировать?
Эйдинов обращался к Марковцеву, но смотрел на пакет, и с таким выражением лица, словно его вот-вот должно было вырвать.
– Я тебя спрашиваю, – повысил он голос. Полковник не сомневался в Марке как в профессионале и прекрасно помнил место из обвинительного заключения: «Находясь от потерпевшего на расстоянии восемнадцати метров (платформа ж/д ст. „Царицыно“), Марковцев С.М. произвел четыре выстрела из пистолета системы „вальтер“...» И все пули попали в голову и грудь жертве. Спрашивается, почему он не подошел к жертве вплотную (а платформа станции «Царицыно», как известно, открытая), как это принято в определенных кругах? С восемнадцати метров из винтовки не каждый военный попадет в цель, а этот... Уверен, очень уверен в себе. Профессиональная планка у Марковцева установлена на должной высоте.
Откровенный и прямой вопрос о контроле Эйдинов позаимствовал у генерала Прохоренко.
– Было бы неплохо проконтролировать Марка на этом первом задании, – сказал тот. – В дальнейшем нерационально и глупо приставлять к нему человека.
Беседа с приехавшим из Управления Прохоренко произошла сразу же, как только Эйдинов закончил допрос старшего лейтенанта Заплетина.
Прослушав длительную беседу, записанную на пленку, генерал выкурил сигарету и в течение десяти минут молча анализировал ситуацию. Как всегда, выводы его были лаконичными и грамотно выстроенными.
– У нас мало времени, – генерал испытующе глянул на Эйдинова. – Будем исходить из того, что майоры Казначеев и Тавров лишь пешки в этой игре. Стало быть, над ними стоят полковники и генералы из разведывательного управления или Генштаба, преследующие определенные, пока не совсем понятные цели. Держать у себя Заплетина нам нет смысла. Он не то чтобы все рассказал, просто нам большего не требуется. А вот его наверняка уже хватились – не пришел на место встречи. Рано или поздно наши вечные «друзья» из ГРУ выйдут на нас. – Прохоренко хмыкнул и после нескольких секунд молчания продолжил: – К тому же он все равно не жилец, не сегодня так завтра его уберут. Я еще удивляюсь, что этого не произошло до сих пор. Информация о нашем участии в деле уйти не должна. Иначе на нас начнут давить либо сверху, либо снизу – выберут оперативника из твоей группы и шлепнут его. Может, мы и пожалеем о ликвидации Заплетина, но выиграем время.
Вспомнив эти слова, Эйдинов хмуро оглядел агента. Разговор не складывался, Марковцев по привычке дерзил и, похоже, нервничал, о чем полковник, не мешкая, осведомился.
– Нет. – В утвердительной форме короткий ответ агента не прозвучал. Он скорее вопрошал: «Я нервничаю?»
– Советую тебе не утруждать мозги догадками. Ты спускаешь курок, большего от тебя я не требую.
– Утруждать?! – изумился Сергей. – Вы еще раз взгляните на меня, Владимир Николаевич. По-вашему, именно так выглядят полные болваны?
– Ствол назад не тащи, – закруглился полковник. – И не забудь стереть с него отпечатки пальцев.
– Владимир Николаевич, – вставая, словно у него невыносимо болела спина, Сергей сморщился, – вы со своей женой на эту тему поговорите. И потом: не разговаривайте со мной как с наемным убийцей, я ваш агент по особо щекотливым поручениям. Так мне нравится больше.
– Мне отрекомендовали тебя как дерзкого человека. А ты просто хам.
– А еще я негодяй. Об этом вы тоже узнаете. Мне нужна машина, чтобы отвезти Виктора до места. Ключики дадите?
– Я дам тебе не только ключи. С тобой поедет Петров.
– Да? Ну ладно. Но если Петров сунется не в свое дело, я положу его рядом с Заплетиным.
Эйдинов подался вперед:
– В каком смысле – не в свое дело?
– Вы дали мне работу, дали ученика. Вот пусть он сидит и не рыпается. Пусть учится. – Марк заиграл желваками и нервно хрустнул пальцами. – Заплетин не тот человек, которому можно просто пустить пулю в затылок. Прежде всего он – солдат. А тебе этого не понять, полковник. Ты не знаешь, что такое спать на снегу, в день покрывать стокилометровые расстояния и задыхаться от бега. Как убивать и изо всех сил пытаться не спрашивать себя – зачем это нужно. Это кому-то нужно, а мучаешься ты. У меня свои методы, свои подходы к людям. Так что предупредите Петрова.
* * *
Заплетина выводили, как и привезли на Большую Дмитровку, через запасной выход во дворе здания, на запястьях наручники, на голове вязаная маска.
– Ну что, Витя, поехали? – Марковцев освободил старшего лейтенанта от маски. – Ты извини, наручники с тебя я потом сниму. Приедем на место, и сниму. Обещаю.
Марк не нервничал, но чувствовал себя не в своей тарелке. Как назло, в голову лезли воспоминания. Он видел перед собой молодого, неопытного лейтенанта, который хотел выглядеть бывалым, тертым офицером спецназа. Он и стал таким, но перешагнул через запрещенный рубеж, следуя чьим-то оставленным на пограничной полосе следам. Издержки профессии. А до того были слезы – настоящие, когда он, двадцати с небольшим лет, по сути пацан еще, Витя Заплетин, молчал под тяжелыми пытками. Тогда для него все было реальностью: ракетный комплекс, пароль и допуск, страдания товарища, свои собственные мучения на фоне абсолютно теоретической Родины-матери, перед которой, интересно, он испытывал натуральный долг.
Через десять минут неторопливой езды по столичным глумливо наряженным улицам, не пытаясь определить, следует ли за ним машина с другими оперативниками, ибо ему было наплевать, Марк притормозил перед магазином.
