По отдельным пистолетным выстрелам и вторившему автоматному огню Андрей определил, что бой принял последний из его парней в номере на первом этаже. Скрежеща зубами, бывший командир «Гранита» кинулся к двери и рванул ее на себя.
Андрей был готов к выстрелу, его оппонент с автоматом, приготовившийся выбить дверь, – нет. Овчинников всадил ему в грудь и голову по две пули, один раз выстрелил наугад вправо от себя. Тут бы Андрею закрыть дверь, чтобы повторить принесшую удачу тактику, но он выдвинулся еще дальше и снова выстрелил наудачу.
– Отходи первым, Серый! – выкрикнул он, меняя магазин. – Я прикрою! Потом ты меня. Давай, давай! Не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь.
Овчинников показал противнику плечо и вооруженную руку, на миг высунул окровавленную голову и сделал-таки еще один прицельный выстрел. Боевик, прижавшийся к стене, не ожидая нападения, получил пулю в грудь.
– Давай, Марк! Их четверо или пятеро. Левая сторона свободна.
Андрей предлагал единственный вариант. Коридор в оба конца кончался одинаковыми закутками с одним окном. Тот, что справа, приспособлен под конторку дежурного портье, а другой служил курилкой.
Сергей всеми силами понимал товарища, но противился оказаться не вторым номером, а тому, что на какое-то время оставит Андрея один на один с противником. Тогда как у самого появится шанс покинуть опасное место через окно. Отказаться означало полное поражение. Они вступили в бой по всем правилам с очень сильным противником, и если погибнут оба, то, соответственно, оба и проиграют.
Ах, как легко было Марку, когда на его руках гирей висел оперативник ФОБ, а он, возбужденный, в одиночку, рискуя только собой, кружился по гаражу в вальсе под названием «Рожденный свободным». А сейчас кровоточащая гиря тянула душу, выкрикивая:
– Пошел, пошел, Марк! Крой меня, как я тебя!
Глубоко выдохнув, Овчинников приготовился к ведению огня. Марк петлять не станет, иначе поймает шальную пулю, – он побежит ровно, не теряя драгоценных мгновений. А оказавшись в безопасности, в свою очередь откроет огонь, давая возможность партнеру проделать тот же маневр. То, что они собирались предпринять, представляло собой один из стандартных способов отхода с очередным прикрытием.
Подстегивая обоих, в разбитое окно одна за другой влетели три ручные гранаты.
Подстегивая – и с опозданием в секунду давая понять Марку, что он успеет добежать, а вот Андрею уже не придется снова прятаться в комнате. Избегая взрыва, он последует за товарищем. А пока он удачно продолжал опустошать магазин своего пистолета, заставив умолкнуть треск автоматных очередей.
Марк резко остановился, не добежав до закутка каких-то два метра. Глаза зафиксировали четырех боевиков: один на коленях – то ли ранен, то ли вел огонь с этого положения, остальные прижались к стенам.
– Пошел, Андрей!
Марковцев открыл огонь в тот момент, когда оглушительно рванули в комнате гранаты и когда в пистолете напарника кончились патроны. И «вальтер» Марка щелкнул затвором, когда Овчинников оказался рядом. Но лицом вперед, и скорость у него была хорошая. Пожалуй, в этой ситуации Андрей не мог поступить иначе. Он буквально врезался в напарника, толкая его, а сам получил в спину автоматную очередь...
Но продолжал двигаться. Когда Марк, помогая себе локтями, перекатился за угол, увидел упавшего на колени товарища, продолжавшего ловить спиной пули.
«Эх, Андрюха...» – жалость полоснула по самому сердцу.
Марк выругался и выбил ногой окно. Не медля ни мгновения, прыгнул. Сгруппировавшись, прокатился несколько метров по влажной траве. Тяжело дыша, вогнал в рукоятку полную обойму.
Все, кто держал эту, восточную сторону, перешли к фасаду и присоединились к группе автоматчиков, обстреливающих окна. Сергей появился за их спинами неожиданно. Дергая головой, он сделал два точных выстрела и снова скрылся за углом здания. Действуя на автопилоте, поднял руку с пистолетом и всадил пулю в голову боевика, который выглянул в разбитое Марком окно. Также отметил, что какой-то полоумный лупит по своим же из-за кустов. Выстрелив на звук, Сергей вынужденно растянулся на земле.
Автомат в кустах замолчал, но ненадолго. Едва стихли его отголоски, как он снова заработал по своим.
* * *
Пуля, выпущенная из пистолета Марковцева, едва не снесла Усману голову. Чертыхнувшись, Рашидов снова переключился на боевиков. Одного он уложил сразу, второго задел, кажется, легко. А вот Марк положил двоих. Как в тире, успел удивиться дагестанец. И только сейчас додумался дать знать о себе голосом, ибо Марковцев, упавший на землю, на этот раз с более удобной позиции мог убить своего помощника.
– Сергей! Не стреляй, мать твою! Это я, Рашидов!
Марк узнал его по гнусавому голосу. Подозрения, моментально рожденные в груди, тут же исчезли: следователь не мог вести огонь по своим. А он даже попадает.
Видимо, пуля нашла одного из тех троих, кто не проходил боевую подготовку в диверсионной школе, очень уж неповоротливо тот менял положение, привставая на одну руку.
Сейчас Марку и его неожиданному помощнику противостояли три или четыре человека. А может, меньше, если охранник-махачкалинец сумел положить хотя бы одного. Но теперь инициатива перешла в другие руки. Марк получил возможность маневрировать, в настоящее время его задача – не дать отойти боевикам в лес. Он тут же определил, что западная часть для отхода непригодна: там все задымлено, огонь разгорается все сильнее, принуждая бойцов Султана отходить либо на юг – это противоположная центральному входу сторона, либо на север, туда, откуда они появились. Могли показаться и над головой Марковцева, но он, убив рискнувшего появиться в окне боевика, дал понять, что этот путь малопригоден для спасения.
И еще один положительный момент отметил Сергей: всем, кто питал надежду остаться в живых, придется прыгать из окон второго этажа.
– Усман! – крикнул Марк, приготовившись к ведению огня. – Возьми на мушку окна на втором этаже. Стреляй по «униформе».
– Понял.
Немногочисленные постояльцы гостиницы только сейчас сообразили выбраться из горящего здания. Разбивая окна, они прыгали на землю; кто-то из них оставался на месте, кто-то отползал, некоторые убегали подальше от опасного места.
* * *
Султан отказывался понимать, что в такой короткий промежуток времени может уложиться и радость от предвкушения победы, и горечь неминуемого поражения. План хоть и выглядел простеньким, сколоченным наспех, но в простоте и крылся его успех. Зажать с двух сторон и надавить, большего не требовалось.
В отчаянии он дал очередь по убегающей от огня женщине. Не добежав до лестницы, откуда валил едкий дым, она рухнула на пол.
Султану не дано было знать причину мощного взрыва, прогремевшего в правом крыле гостиницы. Там, при «зачистке» помещения охраны отеля, от взрыва гранат обрушилась стена, ведущая в подсобку, и при падении свернуло вентиль на газовом баллоне. Газ ужом шипел вслед удаляющимся боевикам, и рвануло лишь тогда, когда они отошли на безопасное расстояние.
