Пора, скомандовал себе Латынин и тяжело поднялся на ноги. Еще не все дела сделаны. Придется сегодняшнему дню потесниться, уплотниться, потерпеть. Он лопнет, этот сегодняшний день, в тот момент, когда голова генерала коснется подушки. Он уснет мгновенно. Но, как обычно, проспит только четыре часа. Только четыре. И проснется с такой же головной болью, которая пульсировала в висках сейчас и отдавалась в простреленной руке.
Но то будет завтра, а сейчас пора уплотнять, теснить. Что там еще? Ах да, терпеть. Терпеть противный бас заместителя директора ФСБ.
Глава 19
Из сердца вон
“...Согласно последним данным, основная группа боевиков по-прежнему блокирована в районе горы Сахарная Голова. Если боевики Дато Шенгелия могут мелкими группами или поодиночке еще как-то просочиться через кольцо окружения и рассеяться в своих селах, то для чеченцев и арабов дело принимает совсем худой оборот. До Панкисского ущелья, а тем более до Чечни далеко”.
57
Москва, 3 января 2002 года
Гущина навытяжку стояла перед начальником ГРУ и, не поворачивая головы, глазами следила за его передвижениями по кабинету. Она даже представить не могла, что когда-нибудь увидит рядом начальника военной разведки. Однако она не просто видела его, но и говорила с ним. И первые ее слова прозвучали с заметной хрипотцой: “Здравия желаю, товарищ генерал-полковник!”
Ленц не имел привычки начинать разговор издалека, но для Гущиной сделал исключение. Он с полминуты разглядывал ее обветренное лицо, остановился на слегка подкрашенных губах и ресницах, на которых не было ни тени туши. Игорь Александрович пару раз повторил про себя: “Ни тени туши” – все вроде как из одной косметички, и тут же забыл.
– Почему ушли со службы?
– По причине повышения и представления очередного звания, товарищ генерал-полковник, – отчеканила Елена.
– Не понял.
– Я проходила службу в офицерской роте спецназа.
Ленц покивал. Особые подразделения, состоящие из офицеров, эффективны в одном плане, но проигрывают в другом. На подготовку бойца (это пять-шесть лет) уходит ровно столько времени, сколько требуется ему, чтобы получить повышение. Во-вторых, получается дорого, а лишних денег на армию сейчас нет.
– Где вам предложили проходить службу?
– В отделе разведки штаба армии.
– Почему отказались? – ГРУ, как на трех китах, держалось на разведотделах и разведуправлениях в армиях, военных округах и подразделениях спецназа.
– Я боевой офицер, товарищ генерал-полковник, а не штабист. В строевой части на меня уже был готов приказ на прохождение службы в штабе армии.
– Выходит, вы не выполнили приказ?
– Так точно, товарищ генерал-полковник, – повинилась Гущина, не опуская головы, – не оправдала.
– Хотите вернуться на службу?
– Никак нет. Планирую обзавестись ребенком.
Ленц удивленно поднял бровь:
– Только ребенком? Садитесь.
– Уж я воспитаю его как надо, – чуточку рискованно ответила Гущина, замечая улыбку на лице Спрута.
– Так, шутки в сторону, докладывайте все по порядку. После напишете подробный рапорт. – “За отсутствием командира”, – нашлось мысленное дополнение. Мысленное и только. Ленц слушал Гущину и думал о Сергее Марковцеве. Все-таки сложил свою голову подполковник, не чая, наверное, найти конец во время проведения силовой операции. А ведь многое указывало на то, что настигнет его пуля такого же, как он, киллера или агента спецслужб. Что ни говори, а ушел он из жизни достойно, как воин, с оружием в руках.
В донесениях, которые получил Ленц, говорилось о двух убитых в столичном аэропорту Грузии диверсантах. Марк выполнил задание, и теперь его действительно придется забыть. Но вспомнить о том, что в соседнем государстве ждут не дождутся объяснений, ждут и боятся. Собственно, Спрут объяснил все: на каждую махинацию, связанную с террором, он будет отвечать в том числе и диверсией, держа наготове неопровержимые доказательства либо пособничества террористам, либо прямого или косвенного участия в проведении терактов.
Сейчас на руках у Ленца имелась обширная документация по развалу дела подрывников, которую ему предоставил полковник Гришин. Обнародование этих материалов грозило Грузии попаданием в список стран, поддерживающих терроризм. Считай, сами себя намотали на “ось зла”, и этаким чертовым колесом могли отпугнуть спешащих на помощь американских специалистов по борьбе с международным терроризмом.
Копии этих документов читают сейчас в МГБ Грузии и силятся найти выход из тяжелой ситуации. Впрочем, выход у них один, выгодный как для военной разведки, так и для России в целом: объявить нападавших чеченскими боевиками, скрывающимися, в частности, в районе горы Сахарная Голова, и окончательно признать факт нахождения незаконных вооруженных формирований на территории Грузии; второе: окончательно похоронить повторные планы вторжения в Абхазию “на плечах банды Гелаева”, который из друга превращался в смертельного врага. <В 1992 году грузинские власти предприняли попытку установить контроль над Абхазией. Используя вооружение и боевую технику 10-й дивизии ВС РФ (дислокация в Ахалцихе), переданные грузинской стороне, грузинские военные вошли в Сухуми; их наступление на Гагры предотвратили абхазские ополченцы. (По материалам Владимира Мухина, “Независимое военное обозрение”)> Мотив, движущий чеченскими бандитами, простой, как три рубля: избежание нежелательных показаний группы подрывников на источники финансирования чеченских бандформирований. Легче потерять четырех человек, какими бы профессионалами они ни были, чем лишиться денежного потока.
И Ленц не ошибся в своих умозаключениях. Вечером на экране телевизора он увидел человека с желтоватым лицом, говорящего с заметным грузинским акцентом. Его страна находится в шоке от террористических актов, которые предприняли чеченские боевики сразу в двух аэропортах столицы. Фактически Грузия объявила войну банде Гелаева. Но это лучше, чем необъявленная война с ГРУ.
Когда Ленц прощался с Еленой Гущиной, его так и подрывало напутствовать будущую мать словами: “Уж ты его воспитай!” И погрозить пальцем.
Генерал принимал Гущину на Старой Басманной, 17. “Жигули” Елены едва выдерживали здоровенных парней. Их в машине было четверо: Алексей Резанов, Дима Дубровский, Саня Нагатин и Игорь Стеблин, за которым закрепилась кличка Пехота. Приехали все вместе, но, разумеется, начальник ГРУ принял с докладом лишь командира группы.
Коллектор – очистные сооружения, прилегающие к территории аэродрома “Северный”, – звено покинуло легко, благодаря надежному тылу. В районе Коджори их подобрали машины 66-го узла связи и переправили в штаб ГРВЗ, где диверсионную группу поджидал начальник отдела разведки полковник Николай Баранов.
– Вот она. – Резаный даже подвинулся на своем месте переднего пассажира – так он ждал Гущину.
