* * *
До конца отпуска оставалось еще несколько дней, и супруги Соловьевы отправились на свои шесть соток. Валентину не терпелось проверить урожай, а Иветта стремилась освободить мать от огородных забот. Наталье Всеволодовне сказали, что Сереже продлили путевку, – расстраивать бабушку не решились. Та посетовала, что родители не следят за детьми, но тут же переключилась на дачные достижения. Схватила Иветту за рукав и потащила в дальний угол участка. Оказалось, что мать успела раскопать часть целины и оформила клумбу для будущих посадок.
– Мама, ты с ума сошла – такие нагрузки с твоим давлением!
– А плевать! Подохну, вспомните бабку добрым словом, – беспечно отмахнулась взволнованная собственным подвигом бабушка.
Однако смерть была помянута лишь для красного словца. Давно Иветта не видела мать такой радостно-возбужденной, будто немножко пьяной. И так же быстро, как подвыпивший человек, она разозлилась, едва ей начали перечить. Источником раздражения, как обычно, стал зять. Наталья Всеволодовна, перелопатив изрядный кус земли, рассчитывала на поощрение молодых, а получила выговор.
– Наталья Всеволодовна, я же просил вас не самовольничать на участке! Я специально не трогал эту поляну, собирался ставить гараж. А вы расковыряли площадку и усложнили мне задачу.
– На тебя, голубчик, не угодишь. К тому же машины у тебя нет, и неизвестно, будет ли. Пусть пока цветы на этом месте растут.
– Никаких цветов здесь не будет! А машина уже почти есть. Друг уступил по дешевке старую, так что следующий сезон я буду на колесах. И гараж мне необходим.
Слово за слово – зять и теща переругались вдрызг. Наталья Всеволодовна швырнула Валентину под ноги тяпку и удалилась. Иветта пыталась устыдить мужа, мол, воюет со старухой, но тот виноватым себя не чувствовал. Хозяин на участке должен быть один! Вдруг Иветта услышала стоны. Она вбежала в дом – мать лежала на кровати пунцовая, с посиневшими губами, в какой-то нелепой позе: стопа ее была вывернута наружу.
– Мама, что с тобой? Мамочка! – кинулась Иветта к матери.
Наталья Всеволодовна бормотала в ответ что-то невнятное. Иветта схватилась за тонометр – мать, хотя и хорохорилась перед молодыми, давление мерила ежедневно – стрелка зашкалила за двести. Следовало срочно вызвать врача! Но врачи не обслуживали садоводство. Иветта трясла старуху, чтобы спросить, где у той лекарство и что ей нужно, чтобы выйти из приступа. Мать по-прежнему странно дергалась, будто в эпилептическом припадке. Иветта бросилась к соседу, и он тотчас вывел свои «Жигули» на улицу. Потом вместе с Валентином они занесли Наталью Всеволодовну в салон автомобиля. Решили везти заболевшую в Ленинград – было очевидно, что потребуется квалифицированная помощь. Но прошло еще несколько томительных часов, прежде чем Наталью Всеволодовну доставили в больницу.
Диагноз поставили без колебаний: острое нарушение мозгового кровообращения, попросту – инсульт. Но главное, что привело врачей в ужас, – это недопустимые действия родственников. Оказывается, больную категорически запрещалось трогать с места. Надо было любым способом доставить врача к ней. Увы, случилось непоправимое: половину тела Натальи Всеволодовны парализовало. Нарушилась и речь. Прогноз был неясен и оптимизма не внушал.
В семье появился второй больной. Все внимание Иветты переключилось на мать. Она дежурила у ее постели день и ночь, почти не выходя из больницы. Заботы о Сергее, оставшемся в дальнем райцентре, легли на плечи Валентина. На следующий день после того, как определилось положение с тещей, он позвонил в больницу Сергея. И тут же задал регистраторше вопрос: можно ли забрать сына? На другом конце телефонной линии произошла заминка. Потом трубку взял лечащий врач Сергея и отрывистым деловым тоном сообщил:
– Вчера Сергею была сделана срочная операция. Мы не смогли дозвониться до вас и заручиться согласием. Состояние мальчика внезапно ухудшилось, и сберегающее вмешательство хирурга было единственно возможным шагом.
– Что – сберегающее? Ничего не понимаю! Как состояние сына? – допытывался Валентин.
– Состояние вашего сына удовлетворительное. Приезжайте. Все подробности узнаете на месте.
Валентин оставил Иветте записку и помчался на вокзал. Последняя утренняя электричка ушла из-под носа. Другая отправится только вечером – на полотне ведутся ремонтные работы. Валентин поехал на автовокзал. Маршрута в нужный населенный пункт не было, пришлось ехать неудобным автобусом. В дороге Валентин сделал пересадку и все-таки добрался в райцентр до ночи.
Накачанный снотворным, сын спал: лицо бледное, дышит еле слышно. Рядом сидела девушка, почти девочка, держала его руку. Увидев Валентина, вскочила, чтобы уступить ему место. Валентин спросил, как дела у Сергея, но ничего вразумительного девушка сказать не смогла. Валентин пошел выяснять положение у врача. Дежурил именно тот хирург, который оперировал Сергея. Он скупо сообщил подробности: анаэроб взял верх, ожоговая рана нагноилась, началась интоксикация организма. Чтобы предотвратить сепсис и спасти ногу, пришлось сделать лампасный разрез нижней конечности и ампутировать палец. Операция, естественно, проходила под общим наркозом. Сейчас состояние мальчика удовлетворительно.
Девушка, ее звали Лена, вернулась в свою палату, а Валентин остался на ночь у кровати сына. Часа два он дремал на стуле, но очнулся задолго до пробуждения Сережи. Наконец и мальчик открыл глаза. Валентин не узнал сына: синие круги под глазами, бесцветные губы, но главное изменение – это выражение глаз. Куда делся Серега-балагур, хулиган и задира? На Валентина смотрели тусклые, безразличные глаза старичка. Он боялся даже посмотреть на забинтованную ногу. Вдруг половины нет?
– Папа, ты говорил с врачом? Что они со мной сделали?
Валентин, подбирая ободряющие слова, сообщил сыну то, что сам недавно узнал от врача.
– Значит, я теперь законченный инвалид – даже водить машину не смогу?
– Да какой ты инвалид? Сам посуди, ну, отхватили у тебя палец. Это же малость. Слава богу, ногу спасли! Сейчас главное – избежать новых осложнений.
– Я теперь ученый, папа. Никаких глупостей. Валентин неловко погладил широкой заскорузлой ладонью волосы мальчика. Сергей прикрыл глаза.
Валентин позвонил в город, но Иветту не застал. Видно, дела у тещи плохи. Глава семьи еще сутки провел в больнице у сына. Затем, обсудив с врачом режим больного и возможные сроки лечения – врач гарантий никаких не давал, – отправился в обратный путь. Рядом с Сергеем снова обосновалась Лена.
* * *
Внук вернулся домой скорее, чем бабушка. Опираясь на костыли, он бодро скакал по квартире – деятельная натура брала свое. Одно расстраивало: с мыслью об училище автосервиса пришлось распрощаться. Он и так был зачислен условно, его свидетельство об окончании школы не прошло конкурса сплошные тройки, если не считать пятерку по физкультуре. Весной ему сказали, если кто-нибудь заболеет или откажется, тогда примут его. Вышло так, что заболел он сам.
