Слушатели не просто сообщали анкетные данные: психотерапевтическая работа уже шла. Звучание имени, поведал Джон, связано с мантрами – звуками, определяющими частоту вибрации. Вот почему форма имени может быть для человека счастливой, а может притягивать неприятности. И каждому предоставлялась свобода назваться так, как хочется. Приветствовались краткие формы, детские прозвища или совсем новые имена. Любая фантазия поощрялась.
Начали знакомство с малочисленной мужской компании. Мужчины так и сидели – рядком. Первым представился парень, сидящий рядом с Глебом. Он оказался студентом-психологом и назвался Мишаней. В академической программе университета места альтернативным духовным практикам не нашлось, и студент пришел пополнить знания в клуб. Глеб отрекомендовался безработным. Иветта так удивилась, что прослушала имя третьего мужчины, своего ровесника. Однако уловила, что тот работает врачом и хочет прояснить для себя связь психических переживаний и болезней. «Все болезни от нервов», – хмыкнула сидящая рядом Жанна. Пока представлялись остальные. Иветта думала, как назваться ей. Полным именем слишком официозно. Ива – сразу поднимался шлейф школьных обид. «Вета!» – решила она. Так зовет ее Бузыкин. Впервые мысленно произнеся это имя, она почувствовала, как радость наполняет ее грудь. «Ах, Вета, Вета. Да будет лето!» – возникла непрошеная рифма. Иветта назвалась, как надумала, оставив рифму о лете при себе. Также сообщила, что она инженер-технолог и пришла на занятия просто для того, чтобы заполнить свободные вечера.
– Думаю, именно вам занятия принесут наибольшую пользу, – подал Джон странную реплику.
Жанна представилась по-английски – Джейн. Джон удивленно приподнял брови.
Представление, разминка, оживленный выбор своего места – так незаметно пролетели два часа. Наконец Джон объявил перерыв. Теперь в коридоре толпились не угрюмые одиночки, как перед началом занятий. Это был почти сложившийся коллектив, в какой группа новичков обычно превращается после месяца учебы. Все уже были знакомы, и все с нетерпением жаждали дальнейшего общения. Тут и там звучали шутки, иронические замечания, высказывались первые впечатления.
* * *
В аудитории стало жарко, и Джон скинул клетчатую рубаху. Обтягивающая его натренированный торс трикотажная майка неожиданно выявила небольшую сутулость. И этот едва заметный недостаток выдавал тайну Джона. Видно, не всегда он был тем уверенным руководителем тренинга, каким предстал перед русскими неофитами. Подтверждалась непреложная закономерность: в психологи и психиатры идут люди, отягченные собственными проблемами. Аналогично полицейскими часто становятся бывшие сорвиголовы, а врачами – люди с ослабленным здоровьем. Помоги себе сам, и тогда ты поможешь другим. А Джон это умел.
Джон кратко осветил план предстоящих занятий. Он сказал, что к пику горы – вершине духа – ведет множество троп, но начать восхождение можно только по одной из них: выбрать религию, учителя, философию. Обещал, что группа исследует разные пути самопознания, вкратце охарактеризовал направления западной психотерапии, буддийские техники и духовные практики Кастанеды. Их курс будет интегрированным – чуть-чуть от каждого направления. А дальше, по жизни, участникам группы предстоит сделать собственный выбор.
Посыпались вопросы. Кто-то спросил Джона, что значит его звание – гештальт-психотерапевт. Джон не стал углубляться в дебри профессии, ответил просто, что гештальт – это наполнение любого предмета тем содержанием, которое присуще конкретному человеку. И тут же пояснил на примере. Он бегло осмотрел зал, увидел у стены кем-то брошенный рюкзак и принес его в центр круга. Затем предложил каждому из участников, по очереди, описать рюкзак.
И тут группа впервые столкнулась с чудом. Один и тот же предмет высветился двадцатью разными картинками. Каждый увидел свое, личное.
Когда очередь дошла до Глеба, он восторженно сказал:
– Знатный мешок. Закоулков не счесть. И вид – клевый. Все эти фенечки – заклепки, «молнии», тесемочки – веселят душу. Да еще способность к трансформации – от маленькой барсетки до дорожного кофра. С такой торбой в дороге не соскучишься!
Джон что-то пометил в блокноте и перешел к следующему.
Иветта, как и подобает инженеру, говорила конкретно:
– Рюкзак сложной конструкции, у него есть наружные и внутренние, потайные карманы – удобно и функционально.
Описание Жанны звучало обстоятельнее:
– Рюкзак из прорезиненной, непромокаемой ткани. Любая погода ему нипочем. Кармашки на все случаи жизни. В большие можно зонт, плащ положить. В маленькие – распихать косметику, блокнотики. И цвет голубой, красивый.
После двадцатого высказывания в классе повисла тишина. Все были ошеломлены: ни одного повтора! Джон пробежал глазами свои записи и заговорил:
– А теперь попробуем убрать из ваших характеристик слова: «рюкзак», «мешок», «сумка». Замените эти слова на местоимение «я». Вернемся к описанию Глеба. Скажите, он похож на изображенный им предмет? Итак. Знатный парень. Закоулков не счесть. Вид – клевый. Взгляните на его костюм: заклепки, булавки, «молнии». И позволю себе предположить, способность к трансформации, к изменениям в жизни.
Внимание присутствующих возросло до предела, Си тотчас мысли каждого обратились к самому себе. Описанный ими рюкзак оказался автопортретом.
– Далее, – продолжил Джон, – Вета. Характер сложный, замысловатый. Отмечено наличие внутренних, потайных карманов.
Иветта порозовела. Как легко, оказывается, выдать себя! Жанна тоже все поняла про свои отличительные черты: любая погода ей нипочем. Это упражнение углубило представление участников друг о друге. Первое занятие закончилось, но расходиться никому не хотелось. И тогда Владимир Амосов, директор курсов, но сегодня рядовой участник тренинга, предложил:
– Если вы не торопитесь, я могу показать вам несколько новых песен. Сейчас принесу гитару из преподавательской. Рояль, как обычно, в кустах.
Когда Владимир вернулся в класс, общество немного поредело. Некоторые женщины спешили домой из-за темноты – обстановка в городе была неспокойна. Остальные убрали лишние стулья, образовав интимный кружок слушателей. Владимир спел несколько песен Высоцкого, подражая ему легкой хрипотцой. Затем перешел к собственным сочинениям. Может, оттого, что времена наступили бурные, песни Амосова были спокойнее и отстраненнее. Природа всегда требует равновесия: застой в обществе поднимал бурю в душах людей, а разбушевавшаяся стихия требовала спасительных берегов. Вечер завершился искренней нотой, но всему приятному быстро приходит конец. В аудиторию заглянул охранник и сказал, что пора расходиться, на ночь здание ставили на сигнализацию. Все потянулись к выходу.
Первым по лестнице спускался Джон, ученики держались на почтительном расстоянии. Даже Ирочка оставалась среди слушателей, активно пытаясь разговорить Глеба. Неожиданно Жанна отделилась от группы, стуча каблучками, пробежала пролет, отделявший ее от Джона, и перехватила преподавателя на площадке:
