– Валерия не вернулась? – шепотом спросила Иветта, едва войдя в прихожую.
– Что ты, трусишка, какая Валерия? Она приедет только завтра.
– А вдруг сегодня?
Глеб запер дверь на задвижку, чтобы успокоить Иветту.
– Мы одни, никто нам не помешает.
Иветта немного успокоилась, сняла пальто. Глеб устроил его поверх какого-то плаща: все крючки на вешалке были заняты. Рядом с теплой одеждой пылились летние куртки, будто в доме не было шкафов. Беспорядок поразил Иветту. Но впереди ее ждали новые сюрпризы.
Глеб приветливо распахнул дверь комнаты:
– Добро пожаловать в мои хоромы.
Иветта остановилась на пороге, пораженная видом узкой комнаты. Одна длинная стена представляла большой, от пола до потолка, коллаж – мозаика вырезанных из журналов картинок, кричаще ярких и разнообразных. Они примыкали друг к другу, как клетки на шахматной доске. Здесь были фигуры мотоциклистов в красных шлемах, обнаженных красоток, лыжников, навечно застывших в полете над трамплином. На первый взгляд, это собрание казалось хаотичным, но Иветта почувствовала какую-то объединяющую идею, хотя вряд ли смогла бы выразить ее словами. Оформление другой стены Глеб, по-видимому, еще не завершил, она была обклеена газетами.
– Что, затянулся твой ремонт, Глеб? – сочувственно спросила Иветта, кивнув на газеты.
Глеб загадочно улыбнулся. Затем попросил Иветту присмотреться. Гостья снова окинула взглядом газетную стену. Повернула голову так и этак Оказывается, газеты были не промежуточным этапом, а составляли часть обновленного интерьера Строки и заголовки, приклеенные под одинаковым углом, создавали ощущение косых струй дождя. И последний изыск, подмеченный Иветтой, – большие рыжие тараканы. Нарисованные Глебом, они ползли по газетным струям, являя собой вечное движение жизни.
– Что, живых насекомых не хватает? – покачала головой Иветта.
Глеб предложил присесть, Иветта устроилась на тахте. Торцовые стены были оформлены стандартно одна завешена ковром, пространство другой занимало окно. Все прочее – беспорядочная груда аудио кассет и каких-то коробок на подоконнике, стопке книг на крышке пианино, магнитофон, почему-то стоящий на полу, – уже не удивляло Иветту. Она поняла, таким и должно быть жилище художника Однако сама жить в таком хаосе не смогла бы. Глеб заметил ее замешательство:
– Видишь, какой порядок! Сегодня все утро старался, убирал. Ладно, прошу к столу.
Он пододвинул к тахте журнальный столик с немудреной снедью. Поначалу Иветта даже не заметила его. Посреди банок со шпротами, тарелок с неровно нарезанным сыром и упаковкой крабовых палочек стояли две пивные керамические кружки. Глеб сбегал на кухню и принес из холодильника две запотевшие бутылки. Пиво не удивило Иветту, этот напиток уже перекочевал из грязных подворотен на интеллигентские застолья. Она спросила мимоходом, играет ли хозяин на пианино. Тот виновато признался, что мама пыталась научить его музыке, но он был таким раздолбаем, что всячески избегал этого. О чем теперь искренне сожалеет. Инструмент остался как память о маме, Валерия тоже не играла. Тут же Глеб вспомнил, что надо включить магнитофон. Он отошел к подоконнику и, перебирая кассеты, вслух перечислял: Джо Дассен, Эдит Пиаф, Мирей Матье, Милен Фармер. Иветта удивилась его пристрастию к французским романтикам: музыкальные вкусы друг друга они еще не выясняли. Когда они проводили время у Иветты, фоном их встреч была случайная музыка из радиоприемника. Коллекция Глеба Иветте понравилась.
Она выбрала Джо Дассена, и Глеб поставил кассету. Грассирующие звуки французской речи поплыли на волнах ретромелодий. Пиво в кружках пенилось, как маленькое море, гипнотизируя лопающимися пузырьками. Оба тянули горьковатый напиток не торопясь. Глеб время от времени пополнял кружки, обмениваясь с Иветтой незначащими фразами, но многозначительными взглядами. Незаметно увлекся разговором и рассказал о своих планах. Он собирался всерьез заняться рекламой и освоить компьютерную графику. Глеб признался, что он лентяй и надеется переложить на компьютер всю рутинную работу. Иветта слушала вполуха. Главное для нее было находиться рядом с Глебом, и она одобряла все, что бы тот ни задумал.
Глеб отставил кружку с пивом, погасил бра над тахтой и подвинулся ближе к Иветте. Теперь лишь свет уличных неоновых фонарей освещал комнату. Глеб расстегнул бесконечный ряд пуговиц на длинном жакете Иветты, скинул его. Дальше она разделась сама. Спустила юбку, перешагнула ее и, прикрывая груди, как школьница на медосмотре, предстала перед Глебом. Глеб мягко развел ее руки – бледные, будто припорошенные снегом холмики открылись его взгляду. Глеб наклонился и поцеловал их. Иветта смущенно закрыла глаза. Юноша, уже обнаженный, нежно обнял ее, стараясь быть деликатнее с этой не по возрасту робкой женщиной. Он был опытнее и старше ее в искусстве любовной игры. Не разжимая крепких объятий, Глеб сделал несколько шагов и опустился на тахту, увлекая Иветту за собой. Она, не разжимая век, подчинялась его движениям.
Пронзительный звонок нарушил тишину. Иветта резко приподнялась на локте и оцепенела. Чувства обострились до предела. Ей казалось, что она слышит шуршание шин с Невского проспекта, за квартал от этого дома. Скрежет ключа в замочной скважине ее почти оглушил.
– Валерия вернулась! – охнула она и начала судорожно одеваться.
– Ну что же такого, если и Валерия! Она не сможет войти: дверь закрыта на задвижку. Ты не торопись, одевайся спокойно. Я пойду открою, но потяну время по возможности.
Новый звонок. Глеб подчеркнуто неторопливо натянул спортивные брюки и пошел открывать дверь. Но на площадке никого не было! Лишь снизу доносились чьи-то шаги, вскоре хлопнула входная дверь, и все затихло.
Глеб пожал плечами, закрыл дверь и вернулся в комнату. Иветта уже оделась, но лицо ее было еще. бледным. Застегнутые в спешке пуговицы были смещены на одну петлю. Глеб улыбнулся:
– Нельзя же быть такой трусишкой. Глядя на тебя, можно подумать, что моя жена или твой муж нагрянули. Тебе надо побыстрее познакомиться с Валерией, и тогда страх уйдет. Увидишь, она все поймет как надо.
Иветта немного успокоилась, поняв, что они по-прежнему вдвоем в квартире.
– А кто это был?
– Черт знает кто. Наверно, агитаторы звонили или миссионеры какие-нибудь. Сейчас много всякого люда по квартирам шастает.
Хотя тревога оказалась ложной, настроение Иветты испортилось бесповоротно. Шальной звонок показался ей дурным предзнаменованием и тотчас напомнил о фальшивых долларах. Джон на занятиях что-то говорил о таких совпадениях, называя их синхронизмами. Она поделилась мыслями с Глебом.
– Ну да. Джон сказал, что два одинаковых события взаимно уничтожаются. Два минуса дают плюс! Это значит, что в наших отношениях нет никакой лжи. Мы будем любить друг друга долго и счастливо!
Постепенно разговор возобновился. Снова запустили музыку, на сей раз Фрэнка Синатру. Снова пили пиво, этим все и ограничилось. Глеб тонко чувствовал состояние Иветты и новых попыток к сближению не предпринимал. Вечер, так много обещавший, закончился очень буднично. И все испортил какой-то дурацкий звонок! В десять часов Иветта покинула чужую квартиру. Глеб проводил ее и вернулся к себе.
