– Это для милой дамы, с которой вы любезно обещали меня познакомить, Веточка!
Но пристраивать букет не пришлось. Тут же раздался новый звонок, и «милая дама» возникла на пороге. Иветта представила гостей друг другу – одной головной болью стало меньше.
Теперь звонки трещали не переставая. Гости наполняли дом. Сашка затеял возню с соседскими детьми, превратив коридор в поле брани. Чтобы спасти гостей, всех немедленно пригласили к столу.
Первым заздравный тост поднял Бузыкин. Он произнес традиционную лесть: «Трудно поверить, что вам пятьдесят!» Иветта улыбнулась про себя: сколько раз она читала эти строки другим! Как фальшиво они звучали для молодежи и как приятно их слышать сейчас. Ей отчаянно хотелось поверить в свою особенную участь, в свой моложавый вид. Иветта обернулась к Глебу, и он ей улыбнулся. Глеб любит ее, а значит, возраст и вправду не играет роли. Муж, казалось, прочитал мысли и положил ладонь на ее колено, будто их близость только начиналась. Затем произносились другие тосты, превозносились заслуги Иветты. Тамара Константиновна предложила выпить за будущие книги талантливой поэтессы. И эти слова согрели Иветте душу. На правах старого друга выступил Владимир Амосов. Он «вспомнил», что игра Иветты в школьных спектаклях тоже была отмечена искрой таланта и даже в небольших ролях она блистала. Предполагалось, что друг детства хорошо помнит их общие годы. Иветта не стала его опровергать – какое это теперь имело значение!
Заминка вышла только с Глебом. Обычно красноречивый, на этот раз он как-то стушевался. Отметил, что Иветта замечательная мать и бабушка, и эти слова прозвучали диссонансом с прочими, возвышенными речами. Иветта немного обиделась, что муж не нашел для нее каких-то особенных, красивых слов. Все равно что подарил кастрюльку на праздник! Даже Бузыкин выступил лучше.
Бузыкин тем временем уже подбирался к предполагаемой невесте. Он похвалил ее нарядный шарфик. Затем спросил, какое вино она предпочитает. Тамара Константиновна указала на графин с соком. Бузыкин решил сократить дистанцию с новой знакомой. Он разлил по стаканам ярко-оранжевый апельсиновый сок и предложил:
– Давайте, милая Тамара Константиновна, выпьем на брудершафт, перейдем на рельсы приватного общения.
Они переплели руки и опорожнили стаканы. Тамара Константиновна с любопытством ждала, что будет дальше. Она чувствовала в тоне кавалера какую-то фальшь, но не препятствовала его саморазоблачению. Ей хотелось понять, почему тот ее раздражает. Бузыкин разоткровенничался:
– Понимаешь, Тамарочка, я немолод, но еще ориентируюсь в лабиринтах российского бизнеса. А ты как думаешь, сколько мне лет?
– Сорок пять, – то ли польстила, то ли съязвила «невеста».
– Вы правы, – как обычно, мешая «ты» и «вы», согласился Бузыкин, – дело не в возрасте. Диалектика жизни – штука сложная. Для кого-то ты мальчик, для другого – древний муж. А скажи, Томочка, в твоей квартире есть балкон?
– Балкон? – удивилась скачку его мыслей Тамара Константиновна. – Нет, балкона у меня нет, Георгий Андронович.
– Просто Георгий.
– Нет балкона, просто Георгий.
– А у меня есть балкон! Знаете, как чудесно ранним утром распахнуть дверь, взлететь над городом. Розовые сполохи еще только-только…
– Да вы поэт, Георгий!
– Увы, Томочка. Но поэзию я чту. Вам знакомы эти строки Брюсова?
О чем-то странном и высоком,
Как приближение весны…
В душе, с приветом ненароком…
– С приветом и упреком, – механически поправила Тамара Константиновна, будто перед ней был студент, а не поклонник в летах.
– Не понял?.. – растерялся и замолчал Бузыкин. Он привык, что это стихотворение всегда сражало Дамочек наповал, но с годами начал его подзабывать.
– Вы сказали «с приветом ненароком», а у Брюсова – «с приветом и упреком».
– А-а, – облегченно выдохнул Бузыкин. – Я подумал, что вы хотите упрекнуть меня в чем-то.
– Нет-нет. Вы безупречны, Георгий!
Тамаре Константиновне было шестьдесят, а не шестнадцать. Она знала цену и словам, и стихам, а главное – давно умела угадывать подтекст. Тамара Полуэктова, доктор наук и автор философских эссе, синхронно переводила значения цветистых фраз, изрекаемых Бузыкиным: «Я – важный, я – умный, я – необыкновенный. Однако в быту я слаб, беспомощен и одинок. Мне нужна женщина, которая захочет бескорыстно служить такому великому человеку, как я!» При этом Бузыкина не интересовали ни личность предполагаемой жрицы, ни ее собственные проблемы и трудности. Тамара Константиновна слегка утомилась от излившегося на нее потока красноречия. Однако, к ее счастью, Бузыкин часто вставал из-за стола и, извинившись, уходил в туалет.
9
Иветта испытывала приятное возбуждение: не часто ей доводилось бывать в центре внимания. Настроение постепенно выравнивалось. Еще утром сверлила грустная мысль: пятьдесят, уже пятьдесят! Но сейчас она посмотрела на возраст по-новому. Да, ее молодость прошла без радости. Рядом был нелюбимый муж, без причины ее оскорбляющий, чужой, по сути, человек. И вообще, те годы выдались сложные, приходилось крутиться как белка в колесе: маленькие дети, работа, домашнее хозяйство. Другое дело нынче! Дети выросли, встали на ноги. Уж сколько ей беспокойства доставлял сын, да и тот выправился, имеет свое дело, матери помогает. Сережка поймал взгляд матери и ободряюще улыбнулся. Анечка тоже радовала. На работе – первый человек, и личная жизнь, слава богу, налаживается. Алексей на нее не надышится, вон как заботливо подкладывает то одно, то другое блюдо. И что особенно согревало душу, Анна стала мягче, приветливее, старалась помочь даже в мелочах. А на сегодняшнем торжестве постоянно выбегала из-за стола, чтобы помочь кухаркам отыскать ту или иную кухонную мелочь.
Знала бы Иветта, чем вызвана эта расторопность! Анна умирала от прежде незнакомого ей чувства ревности. Она смирилась, что Глеб встречается с Иветтой в ее отсутствие, но видеть сияющую пару было выше ее сил. Поэтому Анна и старалась воспользоваться любым предлогом, чтобы выскользнуть из-за стола. Атмосфера праздника становилась все более непринужденной. Гости тоже начали вставать с мест, слонялись по комнате, присаживаясь друг к другу.
Иветта посмотрела в сторону Бузыкина и Тамары Константиновны: сладится ли у них? Как автор разыгрывавшейся пьесы, она желала счастливого финала. Улучив момент, когда приятельница осталась одна, Иветта подсела к ней:
– Ну, как вам наш Бузыкин?
– Иветта Николаевна, спасибо за доброе намерение, но больше благодарить, к сожалению, не за что. Это абсолютно пустой, напыщенный человек, псевдоинтеллигент.
– Не может быть! – вскинулась Иветта. – Характер у Бузыкина, согласна, своеобразный, но отказать ему в эрудиции нельзя. Он неплохо знает поэзию, я думала, что вы найдете общий язык.
– Иветта Николаевна, дорогая, нам ли с вами не знать, чем отличается эрудированный человек от интеллигентного!
