Теперь Глеб думал лишь о том, как восстановить отношения с Иветтой. Он вспоминал, как купался в ее ласках. И всегда был для нее единственным, самым желанным: сыном и мужем в одном лице. Конечно, она немолода, но и он уже переступил порог зрелости. Зрелости! Глеб усмехнулся. Попался как юнец на крючок, заброшенный Анной в виртуальный мир. Как она рассуждала о высоком искусстве, о смысле жизни и неземной любви! Иветта и слов таких не знала. Даже в стихах ее он не встречал ничего подобного. Вообще, творчество жены он не принимал всерьез. Но, снова и снова перелистывая ее последний сборник, Глеб все глубже проникал в чувства жены, всплывающие за простыми строками. Теперь он понял: они – не примитивны. Примитивной извращенкои оказалась философствующая Анна.
И Анну он готов был вычеркнуть из жизни. Но как вернуть Иветту? Почему она ушла к Бузыкину? До сих пор Глеб не находил этому никакого объяснения А что, если она что-нибудь узнала про его отношения с Анной? Например, о совместной поездке в Испанию? А может, Анна сама постаралась, чтобы тайное стало явным? Она способна на любое коварство!
Глеб искал повод для встречи с Иветтой, блуждая затуманенным взглядом по комнате. Тут же глаза его наткнулись на ее сборник Ахматовой. Вот и отлично! Он вернет Иветте ее любимую книгу, а заодно и себя. Глеб решил узнать у Петра, когда Иветта будет в бассейне наверняка, и нагрянуть без предупреждения. Но визит пришлось отложить. Выяснилось, что Иветта взяла отпуск: у Бузыкина обострилась болезнь, и его снова положили в больницу. Иветта опять дежурит при нем.
Передышка, дарованная Бузыкину между двумя госпитализациями, была обременена непроходящими болями внизу живота. Он отгонял пугающие мысли, но отогнать страдания было не в его силах. С каждым днем самочувствие Бузыкина ухудшалось. Однажды он издал долгий нечеловеческий крик и медленно сполз по стене. Иветта вызвала неотложку, и, как оказалось, вовремя: опухоль защемила какой-то нерв. Больного отвезли в больницу и сразу положили на операционный стол. И снова он получил отсрочку! Очередной кризис миновал, но за будущее врачи не ручались. Они так и сказали: «Если организм больного поможет нам, то мы еще поборемся. Но болезнь пустила глубокие корни». Иветта позвонила дочери Бузыкина, передала слова доктора. Та не замедлила примчаться. У нее были свои опасения: и квартира не переоформлена на ее имя, и машина в подвешенном состоянии, а тут еще «эта женщина». Наследница решительно отогнала Иветту от постели больного, заявив, что сама будет ухаживать за отцом. А вскоре вообще запретила Иветте появляться в больнице, опасаясь, что «эта женщина» обойдет семью и завладеет имуществом. Визиты адвоката, нотариуса – все проходило без участия Иветты.
Оставшись не у дел, Иветта снова вышла на работу. И как раз вовремя: хозяева уже подыскивали ей замену. Миниатюрный аквапарк через неделю открывался после реконструкции, и все служащие должны были быть на своих местах. Иветту сразу подключили к уборке. Строители еще устраняли последние недоделки, а работники бассейна уже мыли, скребли, драили стены и полы, готовясь встретить первых посетителей.
Едва Иветта появилась на работе, Петр просигнализировал Глебу. Однако болезнь Бузыкина сбила оптимизм молодого человека, напомнив, что у Иветты теперь своя, отдельная жизнь. Он не был уверен, что бывшая жена обрадуется его появлению. Глеб позвонил ей и, волнуясь, сказал, что хочет завезти книжку Ахматовой и обсудить развод. В суде уже готовилось предварительное слушание, но Глеб надеялся, что уговорит Иветту отозвать заявление. Она же решила, что Глеб хочет ускорить развод. Она холодно сообщила, что все сделает как надо. Что же касается Ахматовой, добавила Иветта, то она готова подарить книжку Глебу, об этом он может не беспокоиться.
Глеб не стал по телефону сообщать о своих новых намерениях, решив обсудить все при встрече. Он назвал день и час приема судьи.
– Хорошо, встретимся в два часа в районном суде.
Однако разговор в казенных стенах не сулил Глебу успеха. Чтобы уговорить Иветту повременить с разводом, требовалась иная обстановка. Он предложил:
– Может, нам встретиться чуть раньше, в Летнем саду? Обсудим некоторые вопросы, а там до здания суда – рукой подать.
– Ты о квартире?
– И о квартире тоже. Приходи на наше место, к пруду.
* * *
Постоянные посетители Летнего сада пресыщены созерцанием античных скульптур, их тянет к живому. На заре своих отношений Иветта и Глеб встречались в противоположной от парадного входа стороне – у Карпиева пруда, где плавала царственная пара лебедей, находящихся под опекой администрации сада. Чуть в отдалении по зеркальной поверхности воды сновали утки-беспризорницы. Все как в жизни: одних кормят с ладони, другие перебиваются сами, как могут. Иветта восхищалась белоснежным оперением благородных птиц, но сочувствовала залетным серым бедняжкам. В нынешнем своем состоянии сочувствовала вдвойне.
В этот день оказалось неожиданно много гуляющих. На юбилейные торжества в Петербург съехались туристы со всех концов света, и многие из них хотели осмотреть Летний сад: он был почти ровесником города и отмечался во всех путеводителях. Глеб с Иветтой не ожидали такого столпотворения. Рядом с прудом не оказалось ни единой свободной скамейки.
– Ну, облом! – воскликнул Глеб. – Давай к Лебяжьей канавке спустимся, оторвемся от масс.
Вопреки названию в короткой прямолинейной протоке никакие лебеди не плавали. Прорытая в углублении между крутых берегов, она отделяла сад от шумной магистрали, по которой непрерывным потоком неслись автомобили. Место совсем не располагало к лирическому разговору, зато тут было безлюдно. Травянистый склон вел прямо к воде. Глеб осторожно спустился сам и подал руку Иветте. Они присели на краю склона, упираясь ногами в низкий каменный бордюрчик.
Полуденное майское солнце светило ярко, но почти не грело. Весна стояла прохладная. Однако в груди Иветты постепенно разгорался жар: последнее свидание волнует почти так же, как и первое. А Иветта полагала, что сидит рядом с Глебом в последний раз. Он же думал иначе: это начало – начало нового витка отношений, и от сегодняшнего дня зависит то, как сложится их будущее. Как только недоразумения разрешатся, все станет как прежде. И даже лучше.
– Вета, признайся, ты ушла к Бузыкину, чтобы попугать меня. Я был недостаточно внимателен к тебе?
Глеб, как и большинство людей, судил по себе: он-то месяц назад ушел от Анны, чтобы наказать ее!
– Пугать тебя? По-моему, ты не из пугливых. И сам бросил меня первый!
– Я?! Но сначала ты не оставила мне выбора. С Анной потом уже вышло, как-то случайно.
– Ой ли! А не поменять ли нам местами «потом» и «сначала»?
Глеб дернул ногой, которой опирался о бордюр, и чуть не скатился в воду. Опасение, что Иветта узнала о его связи с Анной, подтвердилось. Несколько месяцев он отгонял от себя эту мысль: позиция несведущего была удобнее. Глеб снова поерзал на склоне, устраиваясь поудобнее. Наконец сказал:
– Тебе кто-то наплел о нас с Анной?
