– Да где ж я его возьму! – воскликнула Марина, помнившая вид старинной емкости для стирки по иллюстрации в детской книжке. Там привередливая старуха сидела перед разбитым корытом.
Баба Нюша оставила возглас клиентки без внимания и продолжила:
– Дальше все просто. Купишь на рынке мешочек картофеля. Сама его заговоришь, то есть грехи на него переложишь. Ну а потом в землю посадишь. На дворе-то май. Самое время картошку сажать.
– У меня и огорода-то нет, – покачала головой Марина.
– Можешь у знакомых посадить, а хочешь – мой огородик используй. За отдельную плату, разумеется. А теперь давай отрепетируем, как грехи на картошку сводить.
Через два часа Марина покинула жилище ведуньи. Она верила и не верила в действенность народного средства. Но теперь отступать было поздно. Марина чувствовала, что желание свести грехи и избавиться от порчи сильно овладело ею.
Дома Марина наскоро покормила мать, на ходу перекусила сама. Затем вновь вышла на улицу искать корыто. Было уже темно. Тем удобнее Марине было заглядывать в мусорные контейнеры. Нужный предмет долго не попадался ей на глаза. В одном дворе, где шла стройка, валялось, правда, огромное цинковое корыто с налипшим на дно цементом. Но столько грехов у Марины не набралось бы, и тащить такое корыто было тяжело. Марина возвращалась домой ни с чем. Но, проходя мимо детской площадки, вдруг увидела в песочнице деревянное надтреснутое корытце. В таком прежде шинковали капусту. Теперь оно стало игрушкой для детей. Это была невероятная удача! Марина подобрала рассохшуюся деревяшку и понесла к себе домой.
Мать уже спала, когда Марина вернулась в свою квартиру. Полдела было сделано. Разбитое корыто, символ ее неудавшейся жизни, было найдено. Наступила полночь – время, назначенное ведуньей для избавления от грехов. Марина села перед зеркалом, зажгла две свечи. Теперь в комнате мерцали четыре одинаковых оранжевых язычка и сидели две разные Марины. Одна – реальная, со штрихами морщин у носа и следами былых грехов на душе. Другая – отраженная в зеркале. Лицо той, отраженной Марины было покрыто зыбкой тенью, скрывающей и приметы возраста, и растерянность в глазах. Зазеркальная Марина смотрела на мир томно и загадочно. У ног реальной Марины лежали корытце и мешок с картошкой. В отраженном мире громоздились горы ошибок и неверных шагов, осколки несбывшихся надежд и разочарований.
Грехи, ошибки, проступки или просто поступки. Где она, та черта, красная отметка на термометре деяний, разделяющая их на «плохо» и «хорошо»?
Первый грех в своей жизни Марина вспомнила сразу: украла мячик у соседской девочки. Даже не украла, а просто схватила красный резиновый шар и бросила его в речку, на берегу которой они играли. За давностью лет Марина не помнила, что на нее тогда нашло. Но отражение в зеркале вдруг скукожилось и стало похоже на маленькую плачущую девочку, потерявшую мяч. Марина почувствовала боль давней подружки и заплакала сама. Девочка в зеркале растаяла. Марина взяла красноватую, круглую, как мяч, картофелину, поплевала на ее бугристую поверхность и бросила плод в корыто. Бросила с той же яростью, как когда-то мяч в реку.
Каждое повторение отрицает само себя.
Второй грех был из школьной поры. Марина вырвала из дневника страницу с двойкой. Тогда грех ее прошел незамеченным. «Лучше бы раскрылся, – подумала Марина. – Глядишь, на душе меньше бы тяжести скопилось». Марина поплевала на другую картофелину и отправила ее в корыто вслед за первой.
Потом в нерешительности задумалась. И все-таки отнесла одно событие из седьмого класса к грехам. Марина инстинктивно оглянулась на дверь, будто опасаясь, что мама встанет и войдет в комнату. Войдет и увидит этот грех. Но мать спала в своей комнате. Она больше никогда не встанет – ноги ее давно не ходят. Марина поскребла заскорузлую картофелину. Кончики ее пальцев, казалось, ощутили колючие волоски на стриженом затылке ее давнего «греха». Лопоухий мальчишка со стриженной под «ноль» головой на мгновение всплыл в полутьме зеркала. Упавшая картошка глухо стукнулась о дно корытца.
Корыто продолжало наполняться картофелем с переведенными на него грехами. Шел третий час ночи. Хорошо, что завтра выходной, на работу не идти. Или уже сегодня? Глаза Марины слипались. Четыре огонька мерцали все тревожнее. Вдруг дверь за спиной Марины тихо скрипнула и отворилась. Не оборачиваясь, Марина увидела в зеркале неясный силуэт мужчины. Его широкая, крепкая фигура едва помещалась в раме прямоугольного зеркала.
– Алеша! Ты вернулся? – Марина узнала мужчину, который никогда не был ее мужем.
– Я всегда буду возвращаться, – беззвучно шевеля губами, ответил гость. – Я же самый большой твой грех.
– Неужели я никогда не смогу забыть тебя? – простонала Марина, обхватывая голову руками.
Зазеркальная Марина, вопреки законам физики, вскочила и бросилась на шею когда-то любимому человеку.
– Нет, не сможешь. Я так до сих пор и не понял, почему ты ушла от меня, Мариша? Почему ты мне изменила?
Мы редко вспоминаем отвергнутых. Наши души устремлены к другим: к тем, кто пренебрег нами.
– Я не тебе изменила, Алеша. Я себе изменила. Мое счастье оказалось призраком.
В темном прямоугольнике зеркала стало светлее. Будто невидимый художник нарисовал светлую северную ночь середины лета. Зыбкую ночь на берегу Финского залива. На бесконечном серебристо-сером фоне залива темнел ряд брезентовых палаток детского лагеря. Алексей, крепкий, молодой, в спортивной форме, стоял перед Мариной, чуть покачиваясь с носка на пятку. На груди его блестел секундомер, подвешенный на шнурке. Алексей был физруком у ребят. Марина в ту смену работала пионервожатой. Они встречались целый год, а летом вместе выехали в заводской лагерь.
Алексей весело смеялся, обнажив белые крепкие зубы. Только что Марина согласилась стать его женой. Секунды соскакивали с круглого циферблата. Секунды длиною в жизнь.
Но осенью Марина вышла замуж за начальника цеха Сергея Ивановича. В этом цехе Марина до сих пор работает в ОТК – проверяет готовую продукцию. Давно ушел из жизни Сергей, нет рядом Алексея. Снова в зеркале потемнело. И снова Алексей ждал ответа. Но Марина только крепче сжимала руками его голову, пытаясь найти своими губами губы любимого. Она очнулась от колючего прикосновения и поняла, что губы ее впились в заскорузлую кожицу корнеплода. Она бросила картофелину в корыто и провела носовым платком по губам, сметая с них приставшую пыль. Серая тень Алексея в зеркальном пространстве уменьшилась, потускнела и растворилась окончательно – так исчезает в небе караван пролетающих птиц.
Марина закончила ревизию своим грехам, когда за окном занялся рассвет. Лиловое небо заметно порозовело. Оставшуюся часть ночи она проспала без тревог и сновидений. Через три часа Марина проснулась, чувствуя непривычную легкость. Сделав повседневные дела, пересыпала «греховную» картошку в прежний мешочек и торопливо вышла на улицу. В полдень она уже была на окраине, в знакомом домике ведуньи. Баба Нюша снабдила Марину лопатой и выделила ей участок для посадки нечистого картофеля. Закончив дело, Марина спросила, что ей делать дальше.
