Алексей мягко приземлился и пригладил набок свою непослушную челку. Немного помолчав, он спросил:
— Ну, что нового в граде Петровом? О чем сегодня в газетах пишут?
Сам Алексей газет никогда не читал и узнавал все новости по телевизору.
Соседка по скамье, обрадованная вниманием, сняла очки и стала пересказывать вычитанные ею в газете события. Слово за слово, и беседа перекинулась на ее собственную жизнь.
— Пенсия у меня минимальная. Я всю жизнь в школе проработала, учителем пения, на полставки.
С этого и пенсию начислили. Прежде я не бедствовала, и муж был жив, и сама подрабатывала: уроки музыки детям давала. А теперь восьмой десяток пошел, какие уж уроки, слух совсем ослаб.
— А дети что ж, не помогают?
— Детей, увы, Бог не дал.
— Соседи, поди, заедают? — посочувствовал Алексей.
— У меня отдельная, сама себе хозяйка.
«Вот так удача!» — подумал Алексей и тотчас дал ход назад. Он боялся излишней напористостью напугать обладательницу отдельной квартиры.
— Простите, вы, случайно, не в курсе, что сегодня вечером в Мариинке дают?
Театр оперы и балета, Мариинка, находился рядом, на Театральной, и вопрос Алексея был вполне уместен. Тем более, что старая дама была из музыкального мира.
— Увы, молодой человек, рядом живу, но не знаю, не ведаю. Я давно уж туда не хожу, там теперь такие цены на билеты, разве что иностранцам по карману.
— Я как раз думал жене подарок сделать к юбилею свадьбы, на балет сводить, — вдохновенно сочинял Алексей. — Вот сижу, жду, когда касса откроется.
А что, если касса как раз в это время закрывается на обед, спохватился Алексей и, не давая «грибку» заметить свою оплошность, тут же продолжил:
— А как вы посмотрите, если я и вам куплю билет? Будете почетной гостьей на нашем маленьком семейном торжестве.
— Что вы, молодой человек, как можно. Я же вам совсем посторонняя. Нет и нет!
Дама гордо выпрямила свои ссутуленные плечи и откинула назад свою головку-"грибок". Из ворота выцветшего плаща выглянул легкий, в голубой горошек, шарфик. Точно такой же был когда-то и у матери Алексея, только та носила его на голове.
Воспоминание о матери вызвало новый поворот в его уговорах.
— Я вас очень прошу. Моя мама далеко, у жены матери давно нет, а так хочется, чтобы кто-то пусть не близкий, но душевный человек разделил радость нашего юбилея.
— Ax, — улыбнулась старушка дама, и ровный ряд белых, искусственных зубов озарил ее улыбку, — я вижу, мне придется согласиться. Но в таком случае, молодой человек, возьмите билеты на «Сильфиду». В ней отражена тайна нашей жизни: быстротечность и иллюзорность бытия. Я так раньше наслаждалась этим балетом!
Добившись ее согласия, Алексей вежливо представился. В свою очередь узнал, что даму зовут Наталья Валерьяновна.
— Ну, мне пора, Алеша, — сказала она, с трудом поднимаясь со скамьи и направляясь к выходу.
Алексей вызвался проводить ее до дома. Наталья Валерьяновна с благодарностью оперлась на его руку и, быть может, впервые подумала, как хорошо было бы иметь такого вежливого и отзывчивого , взрослого сына. Они вышли из сквера, почти сразу попав на Театральную площадь. Вначале, в булочной на углу, Наталья Валерьяновна купила себе половинку буханки, затем они вдвоем зашли в кассу Мариинки. В кассе билетов на «Сильфиду» не оказалось. Но стоящий рядом с кассой мужичок с небольшой наценкой продал Алексею три билета.
Один Алексей тут же вручил Наталье Валерьяновне.
Она убрала билет в мешковатую сумку и снова стала прощаться:
— Спасибо, Алеша. Вот как раз и ваш трамвай, прямо до метро довезет, а мне напротив, площадь перейти.
Но Алексей пересек вместе с ней Театральную площадь. Там, где площадь выходила одной стороной на канал Грибоедова, в угловом доме по набережной и жила Наталья Валерьяновна. Алексей завернул вместе с попутчицей под темноватую, с низким сводом арку. Другая, нависающая почти над головой, подворотня вела в отделенный от общего двора четырехугольный стакан-колодец. В это темное, тесное пространство и выходили окна квартиры Натальи Валерьяновны. «На этом пятачке и одна тачка не встанет», — подумал Алексей.
— Вон, на четвертом этаже мои апартаменты. — Наталья Валерьяновна указала рукой на два окна, скрытые в углу «стакана» за водосточной трубой.
«Да, двор неказистый. Потенциальные покупатели сразу запросят скидку, — заметил про себя Алексей. — Да и этаж высокий, а лифта, наверно, нет».
— Лифта небось нет? — спросил он сочувственно.
— Нет, — вздохнула Наталья Валерьяновна.
Она пересекла маленький дворик, вошла в обшарпанную дверь. И тотчас стала меньше ростом: уровень первого этажа был ниже двора. Сюда во время дождя могли затекать потоки воды. «Еще один минус», — заметил Алексей. Все же однокомнатная в центре была неплохой находкой. И кухня с окном.
Алексей решительно последовал за новой знакомой.
— Извините, Наталья Валерьяновна! Вы мне не разрешите позвонить от вас?
— С большим удовольствием, Алеша! Заходите.
Заодно и чайку попьем.
Наталья Валерьяновна, как многие творческие люди, была доверчивым и бесхитростным человеком.
На большинстве дверей, выходящих на лестницу, не было ни номеров, ни звонков, ни даже ручек.
По-видимому, ими не пользовались, так как в квартирах имелся парадный вход. В темноватом углу, на площадке, поблескивала зловонная лужа, испарения от которой ударили Алексею в нос. Перила лестницы были частью поломаны, частью погнуты, вероятно испытывающими свою силу подростками. На площадке между этажами валялись разбитые шприцы, окурки, банки из-под пива. Повсюду настенные надписи: ругательства, витиеватые буквы названий популярных рок-групп и футбольных команд. Следы ночной жизни подъезда, не имеющей ничего общего с жизнью здешних обитателей, которым эта чужая безалаберная жизнь несла смутную угрозу.
«Да, лестница не в масть», — подумал Алексей. Он медленно переставлял ноги по ступеням.
Наконец, бряцая связкой ключей, Наталья Валерьяновна открыла два замка и пригласила Алексея зайти в квартиру.
Старый, намазанный желтой мастикой пол скрипел под каждым его шагом. «Паркет в плюс», — отметил про себя Алексей. Он вошел в кухню и выглянул в окно. Казалось рядом, только руку протяни, и коснешься окна на противоположной стене двора. Оно было плотно зашторено, и только тени, освещаемые электричеством, двигались за шторами.
Алексей отвернулся от окна и быстро осмотрел кухню. «Метров четырнадцать, большая», — прикинул он. Кроме газовой плиты и раковины, о кухне больше ничего не напоминало. Вся мебель была обычная, как в жилой комнате: стол, комод и маленький, со стеклянными дверцами буфетик. Наталья Валерьяновна пригласила Алексея в просторную комнату, которую, несмотря на дневное время, освещала нарядная, с хрустальными подвесками, люстра.
