Вообще Марк считал, что расколоть этого долбаного Джавгара Аль-Шахри проще простого – вломиться к нему в дом, сунуть ему в обе ноздри по крупнокалиберному стволу и заставить говорить «ничего, кроме правды». А перед этим расстрелять всю его охрану.
Марковцев, брезгливо нажимая на засаленную кнопку звонка Лейлы Исмаиловой, возненавидел и имя Джавгар, и Разведывательное управление Главного штаба ВМФ РФ в целом
[8]
.
2
Дверь открыла симпатичная женщина лет тридцати в неизменной косынке, завязанной, как и у многих восточных женщин, на затылке. Глаза темные, с притаившимся в них испугом. Марк научился распознавать, когда человек, у которого есть что скрывать, пугается просто вида незнакомца, а когда его страх просто невозможно унять. Исмаилова стояла в дверях, не выдерживая его взгляда, комкала в перепачканных мукой руках полотенце и не знала, приглашать ли его войти. И вообще, как тогда, в паузах оперативной съемки, не знала, что делать.
– Лейла? – Произнося это имя впервые в жизни, Сергей почувствовал себя беззубым. Лейла... Не имя, а какое-то название, оно переваливалось через губу и стекало по подбородку, казалось безвольным, легкомысленным, как припев в глупой песне: ла-ла-ла. Наверное, его легко произносить с полным манной каши ртом.
Первое впечатление об этой женщине оказалось смазанным и расплывчатым. Но то было рождено настроением, которое Марк буквально почерпнул в кабинете «коньячной бочки».
– Да, – с небольшой задержкой ответила хозяйка.
– Здравствуйте. Меня зовут Сергеем, – представился гость, невольно акцентировав жесткие буквы приветствия и своего имени. – Я пришел к вам по поводу фотографий, которые вы делали в квартире капитана первого ранга Бондарева. – Сергей продолжал «бомбардировать» хозяйку словами с буквой «р». – Кстати, что за красивая музыка играет у вас в квартире? Не пригласите послушать?
– Песня называется...
Женщина часто включала эту песню, играла у себя на нервах, поскольку она напоминала о том роковом вечере, когда Лейла обнаружила своего любовника мертвым; страстные ночи с Бондаревым почти стерлись из памяти, на переднем плане труп, мертвое, еще теплое тело. Теплое – не горячее и не холодное, вот в чем весь ужас. Ей все время казалось, что в то время Михаил балансировал на пороге жизни и смерти, будто ждал, что его тело согреют, а душу, несшуюся по коридору к пресловутому свету, вернут обратно. А она с ледяным профессионализмом озаряла его холодными вспышками фотоаппарата, гнала его по волнам мертвой реки все дальше и дальше. Мгновенно превратилась из нежного и покорного существа в суровое и грубое создание, будто вылезшее, как из преисподней, из органов правопорядка.
С одной стороны, плохо, что память сработала так однобоко, а с другой...
Пока она не разобралась в этом вопросе, полагаясь на природу. А та с завидным постоянством звучала в ушах ритмичной музыкой, кружила в восточном танце у ног покойника. Хранящего какую-то тайну.
– Песня называется «Лейла».
– Написана в честь вас, Лейла Исмаиловна?
– Нет... – Она опустила свои красивые, выразительные глаза и снова посмотрела на гостя. – Действительно хотите послушать?
– Да, сделайте погромче, – Сергей демонстративно потоптался на месте и ритмично подвигал плечами.
Справляясь с волнением, она слабо улыбнулась.
– Извините, я одна. Дочь сейчас на улице.
– Она такая громадная, да? Похожа на капитана первого ранга Михаила Бондарева. Играет в вышибалы с подругами. Чуть не сбила меня.
– Зачем вы так?
– Давайте попроще: такие, как вы, нравятся таким, как я.
– Ну что ж, проходите... Можете не разуваться. Чаю?
Марк отказался, разглядывая простенькую прихожую, скромно меблированный зал, крохотную кухню.
– Я принес с собой коньяк, будете?
– Я не пью с незнакомыми людьми.
– Меня зовут Сергеем, забыли?
– Помню. Кстати, у вас есть удостоверение личности?
– Есть, только в нем вы ничего интересного не прочтете, лишь мою фамилию да пятизначный номер воинской части. Мой иммунитет, так сказать, от уголовного преследования.
Хозяйка жестом усадила странного гостя за стол, на котором стояла чашка с мясным фаршем и деревянный поддон с тестом. Чуть поколебавшись, предложила гостю беляши.
– Кто вы? – спросила она.
– Друг вашего друга, – ответил Сергей и откусил от сочного беляша. – Ищу его недругов, которые сделали ему прокол в области сердца. Профессиональный удар, правда? Кровоизлияние происходит внутрь организма, когда предмет вроде шила сразу вынимают из раны. Жаль, поблизости не было никого, кто мог бы воткнуть в живот капитану еще и дренажную трубку. Вы делали снимки с места преступления?
Растерянность женщины сменилась неподдельным страхом, который легко читался в ее темных глазах. И она, на что-то решившись, вдруг сказала:
– Это вы забрали со стола тот листок бумаги?
– Намекаете на мои хватательные рефлексы? – Сергей в это время потянулся за очередным беляшом.
– Прекратите!.. Я больше не в силах бояться, я отдам вам эти фотографии. Только оставьте меня в покое. У меня дочь, – тихо закончила она, прижимая руки к груди.
– Я помню, она играет сейчас в вышибалы и явно лидирует.
– Не надо, прошу вас, просто дайте мне слово. Я вижу, у вас лицо честного человека. – Она была уверена, что ее гость взял со стола ту наверняка важную улику, но в то же время не могла поверить, что именно он убил Михаила. Сергей, глаза которого она наделила (наверное, все же от испуга) добротой, искренностью, капелькой иронии и значительной долей усталости, не способен на убийство, и она, конечно же, ошибалась. Она видела то, на что хотела надеяться: что ее оставят в покое, не тронут дочь.
– Обещаю, – ответил Сергей, легко распознав мысли хозяйки, но не догадываясь о подоплеке ее податливости. – Просто потому, что у меня такая же вышибала. В магазине работает. – Марковцев улыбнулся, вспомнив дочь, и вытер руки предложенной салфеткой. – Вкусные беляши. А теперь поговорим откровенно. Почему и кого вы боитесь?
– Кто вы? – повторилась Лейла.
– Коллега Бондарева. В конечном счете он работал на ГРУ.
Хозяйка вернулась на кухню с почтовым конвертом и положила его перед гостем. Когда Сергей раскрыл конверт, глаза его полезли на лоб, короткие волосы встали ежиком, усы распушились, как беличий хвост, а на ум пришло единственное, наверное, но отдающее сумасшествием объяснение: посвежел. Труп каперанга Бондарева буквально посвежел. Сколько времени прошло с тех пор, как Сергей Марковцев взирал на до безобразия распухший труп капитана первого ранга, запечатленный на фото и хранившийся в уголовном деле? И на тебе.
