Кто из полевых командиров водит за собой русского десантника? Пакистанский наемник Джафаль Мустафа? Что знает о нем Марк? Родился Мустафа в 1961 году. По данным спецслужб, знаком с Усамой бен Ладеном. В школе, которую уничтожила диверсионная группа Марковцева, Джафаль готовил профессионалов психологической и идеологической пропаганды. Непременный участник казни заложников.
Рустэм Давлатов – мертв.
Руслан Гелаев. Даже имея деньги, бригадный генерал, разжалованный Асланом Масхадовым за «слабую» оборону Грозного и потери в Комсомольском в рядовые, не стал бы покупать русского диверсанта, а казнил бы его и записал казнь на пленку.
Басаев – то же самое.
«Нашим» чеченцам Пантера не нужен, он будет полезен там, на Востоке, как специалист высочайшего уровня, как инструктор в центрах подготовки террористов. Полковник спецназа много знает, а лейтенант – больше умеет.
И снова мысли взяли иное направление: «Хорошо, – думал Сергей, – хорошо, что никто не знает моей истинной миссии здесь. Сейчас любая стычка с Джавгаром может быть только на пользу».
Тонкой работу Марковцева можно назвать с трудом, но и ее необходимо прятать, пусть даже за грузной тенью «друга», покойного каперанга Бондарева.
Джавгар – ключевая фигура в этой грязной игре. «Его я убью последним», – пообещал себе Марковцев.
В глазах двоится. Буквы плавают, как детские кораблики в ванной. Мозгу требуются костыли или подпорки.
* * *
– Лейла!
– А?! Что?! – Женщина инстинктивно отодвинулась к стене и нащупала над головой выключатель бра. – Что случилось? Ты весь мокрый!
– Ты носишь очки? Я ни черта не вижу, вблизи все плывет.
– Сергей, тебе не очки нужны, а лечь в постель.
– Давай очки. Если сломаны... Однажды я починил газонокосилку...
По его бормотанью Лейла поняла, что Сергей пьян. Он едва держался на ногах.
Она подвинулась в кровати еще дальше.
– Ложись рядом.
– А...
– Утром разберемся.
Он провалился в сон, как в черную пропасть. Но снова вскочил через короткое время. Женщина взирала на гостя с новым испугом. Ибо Марк, по ее мнению, нес бред:
– Хвосты! Он рисовал хвосты в одном направлении. Его ведут или собираются везти на Восток. Из Азербайджана его переправили в Грузию, оттуда скорее всего провели по дагестано-ингушской границе к Махачкале.
Глава 7
Первые сомнения
1
МОСКВА
ДИРЕКТОРУ
22 июня, 2002 г.
[9]
Прошу срочно предоставить оперативные данные на Мустафу Джафаля 1961 г.р., а также на приближенных к нему людей на территории Дагестана, Азербайджана, Грузии. Интересуют его передвижения по приблизительному маршруту: предположительно Белоканы – Лагадехи, далее по территории Грузии, далее по югу Дагестана, далее по маршруту: Махачкала – Каспийск – Буйнакск – Южный.
Прошу срочно опросить бывших пленных, содержавшихся в лагерях Мустафы Джафаля с начала 2000 г. по июнь 2002 г. включительно и дать на опознание фото бойца 22-го отряда спецназа с позывными «один-четыре». Возможно, боец с позывными «1-4» находился вместе с ними в вышеназванный период.
Прошу взять под особый контроль сестру «П 1-4», проживающую в Греции: «Agii Apostoli, Attika, Greece. Тел.: (0295) 81465-7».
Есть уверенность, что «П 1-4» жив.
ЮЖНЫЙ,
МАРК
* * *
Москва, штаб-квартира ГРУ,
25 июня, вторник
Генерал-полковник Ленц, получив шифрограмму от своего секретного агента, с минуту словно испытывал растерянным взглядом порученца, потом знаком отпустил его и тут же вызвал к себе начальника 5-го управления вице-адмирала Василия Козинцева. Мимоходом сделал запрос на бойца 22-го батальона особого назначения с позывными «1-4». Им оказался числившийся погибшим и награжденный посмертно Пантюхин Михаил Александрович 1976 года рождения.
Игорь Александрович обладал отличной памятью, он тут же, через адъютанта, отдал распоряжение выяснить, «какой мудак из ростовской лаборатории проводил экспертизу по опознанию тел погибших разведчиков», и срочно доложить. Он верил в непогрешимость высококлассных медиков, но сейчас он больше доверял своему секретному агенту. И снова потревожил порученца:
– Принеси мне рапорт Марковцева и вообще все данные, включая радиорасшифровки, об операции, проведенной группой старшего лейтенанта Скумбатова 20 декабря, кажется, 2000 года. И побыстрее! Стой!
Майор круто развернулся перед дверью и вытянулся в струнку.
– Выясни, где и чем занимается Скумбатов. Минутку, – сказал генерал, снимая трубку телефона и отвечая на звонок: – Нет... Нет. Обращайся в 12-й главк Минобороны – они там разруливают ракетную стратегию. По Можайску?.. Ты на улицу-то выходишь? Разумеется, они. Слушай, не забивай мне голову! Оторви задницу от стула и съезди... Хер его знает! Колтыков или Колмыков... Не за что. – Ленц положил трубку, кивнул вице-адмиралу Козинцеву, вошедшему в кабинет, и отпустил офицера: пока рано тревожить резидентуру в Греции, брать на контроль семью Юлии Пантюхиной. Дело это хлопотное и трудоемкое. Чтобы не тратить вдруг время впустую, нужны данные из 124-й лаборатории в Ростове-на-Дону. Хотя вряд ли ее сотрудники признают факт небрежного отношения к работе и возьмут на себя ответственность за ошибку; бывали случаи, когда тела просто перепутывали. Однако вина могла оказаться не на них. Игорь Александрович знал, что начальник 124-й лаборатории, которая напрямую подчиняется московской Центральной лаборатории медико-криминалистических исследований (ЦЛМКИ), созданной в 1995 году специально для идентификации останков погибших в «первую чеченскую», писал жалобы на запрет исследовать все поступающие из Чечни тела, мотивируя это большим процентом ошибок при визуальном опознании (за полтора года – больше сотни ошибочной сопроводительной информации, к которой также относятся бирки и жетоны). В Москве на его просьбу отреагировали рекомендацией сотрудничать с 632-й судебно-медицинской лабораторией и 522-м ЦПООК. Собственно, нервозная обстановка, сложившаяся между этими тремя организациями (две из них находятся в одном здании), и могла в свое время привести к ошибке при идентификации тел, прибывших в ростовский окружной госпиталь в конце декабря 2000 года с пометкой «спецкоманда-10» (по числу трупов).
В общем, работа не простая, неплохо было бы поручить ее Марковцеву, все равно он в том регионе.
Ленц встал, потянулся, прошел к окну, в которое вообще-то должен бы смотреться какой-нибудь инвалид, прости господи. Но здание на Хорошевском шоссе, предназначенное для госпиталя, передали в ведение Главного разведывательного управления. «А я что, здоровый, что ли, на сто процентов?»
