– Я не понимаю.
– Все формулы, что Матвей выводил с такой дотошностью, известны любому второкурснику технического вуза. Это зачатки теории вероятности. Конечно, для необразованного человека получить эти результаты – фантастика! Но велосипед-то давно изобретен. Математики давно рассчитали вероятность выигрыша в любой лотерее.
– Но я не слышала, чтобы кто-нибудь связывал игру и события в жизни. Ты нашел что-нибудь в записках Матвея на этот счет?
– Он полагал, будто каждый пустой, невыигрышный билет несет человеку опасность, а приз – удвоенное счастье. Что-то в этом роде.
– Он подтвердил это аргументами?
– Весьма слабыми. Он связывал какую-то красную кружку с твоим появлением в его жизни. И еще разные мелочи.
– А его смерть? После того как Матвей вытащил тринадцатый, единственный пустой билет на вечере, его не покидала тревога. И вот этот несчастный случай на реке!
– Ну, Елка! Не поддавайся хоть ты суевериям.
– Меня смущает, Игореша, это чудовищное совпадение. Не зря считают, что к игре людей подталкивают бесы. Но Матвей был так набожен!
Игорь помолчал. Затем бодро заявил:
– А вот следующая моя новость, полагаю, тебя обрадует. Я буду издавать журнал. Вместе с тобой.
Игорь пошарил за спинкой кресла, извлек из дорожного кармана тонкую кожаную папку черного цвета и протянул мне. Я расстегнула застежку-«молнию» и уткнулась в бумаги. Первым лежал документ, указывающий, что я и Игорь являемся соучредителями нового ежемесячного журнала об искусстве. Следующие бумаги подтверждали наше право на владение квартирой в доме у Сенной площади.
Я ошеломленно уставилась на Игоря. Царский подарок! Я в своем нынешнем положении не имела средств даже на аренду помещения, даже на приобретение оргтехники.
– Но почему ты не спросил, согласна ли я, захочу ли…
– Я знал, что ты будешь возражать. Но также понимал: это то, что тебе сейчас надо.
– Ну, Игореха, ты, как детектив, просчитал каждый свой шаг и мои реакции.
– Я, Лена, буду очень рад работать в твоем журнале.
– В нашем журнале, насколько я поняла.
– Ты будешь главным редактором, а я лишь директором. Возьму на себя финансовые и маркетинговые проблемы.
– Погоди, погоди. Надо все обдумать. Давай-ка походим, а то я совсем замерзла на скамейке.
Игорь не возражал. Я встала, снова взялась за ручки его коляски и, толкая ее впереди себя, двинулась по аллеям сквера. Звон колоколов церковного храма призывал православный люд к вратам церкви, но мы с Игорем обсуждали земные дела. Все мои сомнения, страхи перед новым начинанием он рассеивал одним махом. Сказал,, что купил журнал вместе с редакцией и на первых порах будет работать старый персонал – редакторы, корректоры, верстальщики. Но бухгалтера он возьмет своего, поскольку должен быть уверен в нем на все сто. Затем уточнил наши задачи. Надо проанализировать причину краха купленного издания, вернуть старых подписчиков, расширить круг новых читателей. И главное, определиться с издательской политикой. Мы решили издавать журнал об искусстве не для богемного круга, а для всей интересующейся культурой публики.
– Привлеки Ренату хотя бы на первое время, пока она не уехала.
– К сожалению, вчера она улетела с Дитером в Германию.
– С Дитером? – Ревнивый огонек мелькнул в глазах Игоря. – Уехала и не попрощалась со мной?
– Видимо, решила, что так будет лучше для вас обоих.
– И ничего не просила мне передать? Как-никак, нас почти год связывали очень теплые отношения. Я надеялся, мы останемся друзьями.
Я пожала плечами. Да, перед отъездом Ренаты у нас состоялся разговор. Она сказала, что потеряла всякую надежду быть рядом с Игорем. Он после катастрофы уже пытался отстранить ее, но Рената надеялась любовью одолеть сопротивление Игоря. Гибель Матвея расчистила Игорю дорогу ко мне. Рената так и сказал: «Расчистила». И теперь она окончательно поняла, что Игорь никогда не любил ее. Даже когда они были близки, он к случаю и без упоминал обо мне. И теперь, сделала вывод Рената, Игорь предпримет новые шаги, чтобы вернуть меня.
Я не видела смысла в том, чтобы передавать Игорю Ренатины домыслы.
– Нет, она ничего не говорила. – Я спохватилась, что пауза затянулась.
Однако похоже, Рената права. Царский подарок Игоря, новый журнал тому подтверждение. Разве будет нормальный бизнесмен дарить постороннему человеку дело? Такой дар по деньгам обойдется дороже квартиры. Может, отказаться? В конце концов, я могу работать по найму в этом издании, как остальные сотрудники. Будто читая мои мысли, Игорь заметил:
– Если откажешься принять журнал, моя жизнь потеряет всякий смысл.
– Что за упаднические высказывания? А твое акционерное общество? И потом… Я хочу знать, чем я должна расплачиваться за этот дар.
– Дар есть дар. За него не платят.
– В жизни за все приходится платить. Так уж устроен мир. Явно или неявно, но платить. Я должна знать, чего ты ожидаешь от меня.
– Мне ничего не надо. Лишь бы ты получила удовольствие от этого дела.
– И ты больше не настаиваешь на моем возвращении к тебе?
– Нет, разумеется.
Я ощутила растерянность и даже остановилась. Я приготовилась к отпору, но атаки не последовало. Игорь воспользовался остановкой и буднично попросил:
– Смотри-ка, тучи опять набежали, сейчас дождь начнется. Отбуксируй меня, пожалуйста, к моей тачке. – Игорь демонстративно взглянул на часы. – Мне через полчаса надо быть в банке на другом конце города.
Я вновь покатила коляску. Игорь с легкостью, опершись на мгновение на одну ногу, переместился из коляски на водительское сиденье. Потом споро сложил коляску и перекинул ее на сиденье рядом с собой. Он успел вовремя – первые капли дождя уже брызнули на капот машины и на меня. Я поспешно раскрыла зонт и попрощалась с Игорем. Но он уже отомкнул запор задней дверцы:
– Садись, подкину тебя до дома, а то растаешь под дождем, обратишься в лужицу.
До моего дома было рукой подать, и мне хотелось пройти пешком, чтобы обдумать последствия нашей сегодняшней встречи и делового предложения Игоря. Тем более, что и дождь моросил слабый. Я поблагодарила и отказалась. Игорь высунулся из салона машины под дождь:
– Ну, тогда… тогда просто присядь. Пережди, пока туча пройдет. И мне не так страшно будет, если гроза разразится, – робко улыбнулся он.
Шутливые слова Игоря не отражали его чувств, но в глазах светилась не просьба – мольба. И плотина, возведенная мною в последние годы, не выдержала. Семь лет я твердила себе, что избавилась от злой любви к этому человеку! Бежать, бежать без оглядки…
Я и не помнила, как оказалась в машине, за спиной Игоря. Коротко стриженный затылок, припорошенный инеем седины, заметно оттопыренные уши вызвали во мне новый прилив нежности к этому человеку. Я поняла, почему прежде Игорь носил длинные волосы: пытался скрыть свою лопоухость. Еще больше он боялся открыть свою душу и неизменно прикрывал шуткой боль и страх перед одиночеством. Ирония звучала даже в его любовных признаниях, потому я не верила им. Но сейчас Игорь молчал.
