– Я тебя отвезу, – и при этом свободной рукой еще и подхватил Пашу под локоток. Такой вот джентльмен.
Пререкаться было глупо, потому что никто все равно не обратил бы на ее возражения внимания. Эти двое решали какие-то свои проблемы, а Паша была в их игре всего лишь пешкой. «Да черт с ним, пусть провожает!» – со злостью подумала Паша и, не оглядываясь, пошла вперед. Она не смотрела, как там Ленский, поспевает за ней или не очень, она бы так вот шла и шла, ни на кого не обращая внимания. Если бы он еще Кармэн не захапал…
Естественно, шел дождь, но Паша постаралась не втягивать голову в плечи под косыми струями и лишь досадливо дернула плечом, когда Ленский снова взял ее под руку. Что и говорить, сейчас машина была очень кстати.
– А я уж подумал, что ты решила сбежать.
Темно-серый джип. Интересно, это и есть цвет мокрого асфальта? Ленский смотрелся забавно с ключами в одной руке и с гитарой в другой.
Она то ли хихикнула, то ли хлюпнула носом, и Ленский покосился на нее, открывая дверцу. Вообще-то Паша хотела сесть на заднее сиденье, рядом с гитарой, но все-таки подчинилась молчаливому приглашению хозяина и устроилась рядом с ним.
Внутри было тепло и приятно пахло. Хорошая машина, такой никакое бездорожье не страшно. И «Крюки 7 км» на один зуб. Нет, такой вариант, к сожалению, совершенно исключался, и Паша громко вздохнула. Наверное, слишком громко, потому что Ленский снова взглянул на нее, а потом спросил:
– Ты в порядке? Может, надо было еще отлежаться, что-то ты бледная.
– Я всегда такая, и я себя прекрасно чувствую, – отрезала Паша. Бледная… Это Машка кровь с молоком, и что теперь, всем натирать щеки свеклой, чтобы соответствовать? Но самое противное заключалось в том, что Ленский был прав, Паша почти не спала по ночам – стоило закрыть глаза, как серая старушка усаживалась в темной комнате у окна в ожидании племянницы.
– Ну тогда давай заедем в одно симпатичное местечко, поужинаем?
Нет, хорошо, что Паша сидела, а то точно бы рухнула, услышав такое. Она повернулась и в упор взглянула на Ленского. Он, между прочим, совсем как тот рыжий мужик, тоже смотрел на дорогу, и можно было подумать, что странную фразу произнес не он, а кто-то другой.
– Сколько вам лет? – с вызовом спросила Паша.
Ленский помолчал, точно вспоминая, и серьезно ответил:
– Тридцать почти. А к чему вопрос? Я что, для тебя слишком стар?
Он! Для нее! Пашу так поразили его слова, что она едва не потеряла собственную мысль.
– Я не к тому. Просто вы, как мальчик, мстите Машке… – все-таки боевой запал успел улетучиться, и получилось не очень убедительно. И Ленский посмотрел на нее с удивлением.
– Я не понял. При чем здесь Маша и моя месть? Ты уже не первый раз говоришь что-то подобное.
– А при чем я и ваше симпатичное местечко?
Ленский всем корпусом повернулся к Паше. Напрасно, его и так в машине было слишком много.
– Паша, давай расставим все точки над «i». Нас с Марией больше ничего не связывает, давно уже. Если я приглашаю тебя на ужин, то только потому, что хочу провести вечер с тобой, и ни с кем другим. Я понимаю, вы сестры, но ты ни в чем перед Машей не виновата. Если откровенно, я и себя таковым не чувствую. Только все-таки давай поговорим не о Маше, а о нас с тобой.
Паше показалось, что в салоне стало ужасно жарко, от этого жара воздух сгустился и стал почти звуконепроницаемым. То есть она, конечно, слышала, что говорит Ленский, но как-то не очень отчетливо:
– …ты совершенно не даешь мне шанса, просто поговорить по-человечески отказываешься. Я, как мальчик, бегаю за вами по этим презентациям, тусовкам, я выучил бы график ваших выступлений, если бы он существовал…
Итак, он бегает по тусовкам, якобы чтобы увидеть Пашу. Смешно даже… Паша хотела хихикнуть, но у нее не получилось. И тут очень кстати у нее зазвонил телефон. Ленский досадливо уставился в окно, и слава богу, так он не мог заметить, что у Паши трясутся руки.
Лена?! Какая Лена? Ну вот, она и сама совсем рехнулась, слушая бред Ленского. Милая прекрасная Ленка только что вернулась и теперь звонила ей, Паше.
– Лена! – закричала Паша страшным голосом, и Ленский взглянул на нее обреченно, как на безнадежно больную. – Ты мне нужна срочно! Да! – если было бы возможно, то Паша крикнула бы, чтобы Лена немедленно забрала ее отсюда, из этой страшной машины, подальше от страшного Ленского. Но она ничего такого не сказала, а Лена ответила: «Приезжай, я у себя в студии».
Ленский мерзким равнодушным тоном спросил адрес. Вообще-то лучше бы ей было выйти из машины, но, похоже, у нее снова подскочила температура, потому что Паше было жарко, и ноги казались ватными. Нет, хорошо, что он ее довез до места и при этом больше не сказал ни слова.
Как замечательно было у Лены в мастерской! Паша торопливо отогнала непрошеную мысль о том, что готова остаться здесь навсегда и никогда больше не возвращаться домой. Они сидели в маленьком закутке, пили кофе, и Паша чувствовала, как впервые за последние дни ледяная заноза в груди чуть-чуть подтаяла. Хорошо, что они с Ленкой встретились не сразу, по крайней мере, теперь Паша могла рассказывать более или менее спокойно и связно. Она даже побаивалась, что подруга ей не поверит или решит, что у Паши начались неполадки с головой.
Кажется, сначала так примерно и было, Лена смотрела на нее с недоверчивым недоумением, и Паша начала запинаться и через слово спрашивать «ты понимаешь?». Похоже, Лена не понимала, она позабыла про свой кофе, ее глаза стали горестными и несчастными.
– Лен, я должна ее оттуда вытащить, понимаешь? Я ей пообещала, она ждет. И я ее вытащу. Выкраду! Ты понимаешь?
– Послушай, если все так, то ты не сможешь. Все это незаконно и потому рискованно, – медленно сказала Лена.
Ну вот, теперь Паша ступила в болото – земля под ногами заколебалась, грозя расступиться, кажется, именно так вот люди и тонут.
– А держать нормального человека взаперти законно? А то, что они задумали, законно?! Понимаешь, даже если я начну действовать открыто, то ничего доказать не смогу. Они скажут, например, что такой больной у них нет или, наоборот, освидетельствование покажут. Да и кто станет вникать в это дело, Лена? Но я все равно что-нибудь сделаю! – На этом Пашина выдержка закончилась, и она ударила кулачком по столу так, что зазвенели чашки.
– Успокойся, Паша, успокойся! Мы что-нибудь придумаем.
– Некогда уже думать, понимаешь ты или нет! Там всем заправляет ужасная баба. Она на выходные уезжает, то есть только три ночи ее там нет, а может, в ночь на понедельник уже возвращается, я точно не знаю. Но знаю наверняка, что при ней даже пытаться бесполезно. А их главный, по-моему, пьет день и ночь, он даже на тетю набросился…
– Чтоо?! – Ленины глаза округлились, и она в ужасе уставилась на Пашу. Паша начала было описывать эту сцену, но голос сорвался, и она самым жалким образом расплакалась.
