Так что Райли пожал ему руку.
— Эйдан, — сказал он.
Эйдан схватил руку Райли и несколько раз пожал ее.
— Ты рано, — произнес Эйдан.
— Думаю, я опоздал на двадцать лет.
Эйдан улыбнулся, приступ его напускной бравады на этом закончился. Он бросился в объятия Райли и крепко сжал его.
— Я рад, что ты, наконец, сделал это.
Кэт заглянула в ванную комнату и увидела, как рабочий отбивает с пола розовую плитку. Тут же в памяти всплыли долгие часы, когда она изучала эти изразцы, стоя на коленях, когда ее тошнило по утрам и вечерам.
Филлис стояла около нее и предлагала горячий чай или платок для лица. Шли дни, и Кэт однажды подумала: а что, в мире и правда есть достойные и заботливые люди. Возможно, Филлис и ее брат Клифф были как раз такими людьми.
В первые месяцы Филлис готовила для Кэт, брала ее в магазины, чтобы покупать одежду, которая прикрывала бы ее растущий живот, и делала все, чтобы та отдыхала как можно больше. Клифф всегда останавливался у них, когда был проездом в городе, и привозил Кэт маленькие подарки — плейер, молодежные журналы, а однажды на День святого Валентина привез целую коробку шоколада. Он звал ее Солнышком, потому что ее золотые волосы, он так говорил, были словно лучики солнца. Клифф всегда баловал Кэт, она хотела бы, чтобы он был ее настоящим отцом, и обожала его за это. Филлис водила Кэт в поликлинику. В тот визит к доктору Кэт впервые использовала свое новое имя — Кэтрин Тернер. Это предложила Филлис.
— На время, пока все не встанет на свои места, — сказала она.
Шли месяцы, живот рос, и Филлис мягко подталкивала Кэт:
— Может, стоит сообщить твоей матери, что с тобой все в порядке?
Но ответ ее был всегда один и тот же:
— Нет.
На втором триместре беременности Кэт стала есть за двоих. Она запомнила часть разговора с Филлис, случившегося над огромной тарелкой спагетти с фрикадельками.
— Ты уверена, что не хочешь связаться с матерью?
— Да. Подай мне еще немного молока, пожалуйста.
— Конечно, дорогая.
Кэт положила вилку и уставилась на Филлис. Иногда, это зависело от освещения, в ее лице появлялось что-то знакомое, и Кэт чувствовала себя в безопасности. Может быть, что-то в форме ее губ и линии подбородка. Кэт не могла определить точно. Но она думала, что если бы та перестала делать химическую завивку, пополнела бы чуть-чуть и бросила курить, она, возможно, превратилась бы в очаровательную женщину.
— Я не могу этого понять. Почему ты так добра ко мне? Ведь я никто для тебя, просто девчонка, у которой большие неприятности.
Филлис сложила «Ньюпорт лайт» и в раздумье наморщила лоб.
— У людей, дорогая моя, слишком маленькие мозги, меньше, чем у волнистых попугайчиков, если хочешь. И обычно мы не знаем, что нам необходимо держаться вместе во всем этом хаосе.
Кэт сделала еще глоток и нахмурилась.
— Видишь ли, люди соединяются друг с другом как пазлы, но так как мы не видим всю картинку целиком, мы бродим в поисках того кусочка, который подходит именно нам.
Кэт отхлебнула молока и вытерла лицо салфеткой.
— Чего-то я вообще не поняла, о чем ты говоришь.
Филлис мягко улыбнулась:
— Все, что я хочу сказать, это то, что мне знакомо все, через что ты прошла, дорогая. И это случается не так уж редко. Я забеременела, когда мне было семнадцать, и тоже не вышла замуж за того парня.
Глаза Кэт округлились от удивления.
— Неужели?
— Эта история началась в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом, можешь себе представить, мы решили пожениться. А потом я потеряла ребенка — выкидыш. — Филлис тут же увидела страх в глазах Кэт и успокоила ее. — Это происходит на ранних сроках. Помнишь, доктор сказал тебе, что все в порядке. У тебя уже шестой месяц и все идет как надо.
Кэт кивнула, зная, что Филлис права.
— А что случилось с твоим мужем?
— Ты больше не будешь? — Филлис, не ответив на вопрос, взяла коробку с молоком и поставила в холодильник. Кэт посмотрела на нее, поняв, что та избегает отвечать на этот вопрос. — Хочешь персик, Кэт?
— Я ненавижу персики.
Филлис стояла на кухне спиной к Кэт.
— А банан?
— Нет, спасибо.
Филлис повернулась к столу и положила на него спелый коричневый банан. Кэт не могла взять в толк: его надо съесть потому, что это полезно для ребенка, или потому, что Филлис проигнорировала ее ответ?
— Так что с ним случилось? — снова спросила Кэт.
— Слышала когда-нибудь о войне во Вьетнаме?
— Ну конечно, — сказала Кэт. — По истории у меня была пятерка.
— Ну, так вот. Спустя примерно год после того, как я потеряла ребенка, Фрэнк — так звали моего мужа — закончил школу и ушел добровольцем в армию. Он думал, что это наш счастливый билет в лучшую жизнь. Ну, знаешь, мир и все такое…
Кэт кивнула.
— Он прошел курс по изучению артиллерийских морских орудий, и его отправили в море. Тремя неделями позже он погиб.
Кэт откинулась на спинку стула и погладила свой живот, не зная, что сказать.
— Прости, Филлис.
— Фрэнк был отличным парнем. Он любил бейсбол и всегда платил наличными — говорил, что нельзя брать в кредит ничего, кроме дома, так я и поступала.
— И тебе больше не хотелось выйти замуж?
Филлис пожала плечами:
— Просто не попался мужчина, который оказался бы лучше моего Фрэнка. Один раз в моей жизни я нашла хорошего мужчину, а многие женщины не имеют и этого, так к чему жадничать? Это как если бы я выигрывала две недели подряд в бинго, то не показала бы там носу недели три. Кто захочет спугнуть удачу?
А потом Кэт начала плакать. Филлис положила ладонь на ее руку, которая лежала на круглом животе.
— Я слышала, по ночам ты иногда кричишь, дорогая, — мягко сказала Филлис. — Я знаю, ты любишь его. Он тоже любит тебя?
Все, что могла сделать Кэт, это кивнуть.
— Он хороший мальчик?
Кэт снова кивнула.
— Да. — Она вытащила свою руку из-под руки Филлис и вытерла слезы. — Он умный и смешной и занимается спортом. Он всегда был вежливым и добрым. — Она взглянула в лицо Филлис. — Ты ведь это имеешь в виду, когда говоришь «хороший мальчик»?
Филлис улыбнулась.
— Да. Все это делает его хорошим молодым человеком. — Она похлопала Кэт по руке и откинулась на спинку стула, изучая ее. — Он ведь не знает, где ты и что ты носишь его ребенка, не так ли?
Кэт напряглась.
