– Мам, а мам, давайте пойдем внутрь!
Сэм с удивлением взглянула на дочь. Лили буквально подпрыгивала от нетерпения, от напускного подросткового равнодушия не осталось и следа. Последний раз она так искренне проявляла свои чувства… Когда же это было? – Сэм покачала головой – давно. До того как начался переходный возраст.
Саманта сделала несколько шагов к дому и уже нашарила в кармане ключ, когда двери красного дерева распахнулись, и на пороге предстал сам хозяин. Саманта смотрела на улыбающееся лицо Толливера и изо всех сил старалась отогнать воспоминания о том поцелуе на тротуаре возле ресторанчика. Поцелуй оказался столь впечатляющим, что Сэм готова была наброситься на Джека Толливера прямо на улице.
Саманта вернулась к реальности и заметила, что улыбка Джека становится все более напряженной по мере того, как он разглядывает людей, собравшихся у порога. Наверное, стоило предупредить хозяина особняка, что Монти и Саймон тоже приедут – они изъявили желание помочь Саманте устроиться. «Да какого черта!» – подумала Сэм в сердцах. Неужели теперь ей нужно будет спрашивать разрешение на каждую мелочь?
Но мистер Толливер на удивление быстро оправился от шока и, улыбаясь, спустился навстречу гостям. Он был в отутюженных брюках цвета хаки и белоснежной рубашке с закатанными рукавами. На плечах накинут темно-синий свитер с бордовым узором. Идеальный мужчина и его роскошный дом смотрелись как реклама Ральфа Лорена в каком-нибудь модном журнале. Впрочем, впечатление несколько портила порядком побитая и далеко не новая «тойота» на подъездной аллее.
Но Джек, словно не замечая этого диссонанса, шел к гостям. Вот он уже совсем рядом с Лили, Грегом и Саймоном. Вот он улыбается и протягивает руку. Какой-то шум раздался с другой стороны. Джек обернулся.
– Господи помилуй, – пробормотала Монти.
Джек выставил на стол семь чашек и сделал семь порций какао. Он старался мило поддерживать светскую беседу, умело вовлекая в нее всех семерых присутствующих. И все это время в его мозгу билась одна мысль: «Стюарт ведь очень хороший юрист, и я плачу ему очень хорошие деньги. Господи, сделай так, чтобы он догадался спрятать где-нибудь в договоре маленький пунктик… оговорку, которая позволит после всего аннулировать это безумное соглашение и дать задний ход. Ведь и дураку ясно, что ничего хорошего из этой авантюры не выйдет!»
Эта мысль прочно обосновалась в голове Джека сразу, как только он увидел на своей лужайке малыша в одной курточке. Штанишки, или что там у него было, он нес в руке, и они волочились за ним по земле. А так парнишка был абсолютно голый. И это в декабре месяце! Курточка же его почему-то вся была покрыта собачьей шерстью.
Впрочем, источник собачьей шерсти быстро отыскался – пес Саманты чувствовал себя абсолютно счастливым и бодро копал ямки на идеально ухоженной и ровной лужайке перед домом Джека.
Когда все наконец зашли в дом, Толливер заметил троих подростков – они озирались вокруг с диким видом и, кажется, боялись даже дышать. Мальчишка, которого звали Грег, очень сильно заикался. Девочка, Лили, выглядела болезненно бледной, ужасно худой, а глаза ее были так сильно накрашены, что издалека макияж можно было перепутать с двумя синяками, которые кто-то ей поставил. Мальчик афро-американской наружности по имени Саймон сидел как индейский божок – скрестив руки на груди и плотно сжав губы. А его мамаша, подружка Саманты, с любопытством осматривала дом и, когда находила нечто особенно понравившееся, издавала странные жужжащие звуки. Например, на нее – судя по шмелиному жужжанию – произвела огромное впечатление комната для дам рядом с холлом. В этой комнате гостьи могли привести себя в порядок и припудрить носики, дабы явиться обществу во всем блеске. Потом Джек наблюдал, как Монти жужжала на центральной лестнице и в комнате, где одну стену занимали экраны телевизоров, а вдоль других выстроились все мыслимые средства современной электроники и связи. Жужжание обрело веселенький мотивчик в бассейне и обогатилось присвистами при виде огромного холодильника.
Но потом случилось самое странное: Джек почувствовал себя не в своей тарелке, когда тот же любопытный и оценивающий взгляд заскользил по его персоне, сверху вниз, не пропуская ничего, и при этом дама продолжала жизнерадостно жужжать.
Саманта явно была смущена поведением своего младшего сынишки. Она изловила непослушного Дакоту, надела на него штаны и принялась извиняться, все время повторяя, что никак не может приучить парня к горшку. Джек был смущен не меньше Саманты. «Зачем выносить эту тему на всеобщее осуждение?» – думал он. Зачем ему такие подробности? Они не нужны ему сейчас и никогда не понадобятся в будущем.
Саманта сидела, не спуская малыша с колен, будто боялась, что он убежит, разобьет что-нибудь или опять снимет штаны. А мелкий, но шумный пес лаял и скребся у входа. Не услышать эти звуки было просто невозможно.
Джек вдруг вспомнил, что Кара, говоря о семействе Монро, употребила слово «идеальный». О чем, черт возьми, думала эта женщина? Какие голоса может принести ему такая компания?
– Раз я смогу взять отпуск и некоторое время не работать, то буду сидеть дома и больше времени проводить с детьми. Думаю, скоро все у нас наладится, – говорила Саманта.
Джек кивал, стараясь поддерживать вполне содержательную и светскую беседу. Они говорили не только о детях, но и о ценах на рынке недвижимости, о том, как именно будет оформлен перевод Лили и Грега в частную школу. Кто и когда будет приходить убирать дом и поддерживать порядок на участке.
И все это время Джек старался убедить себя, что не любуется Самантой и что его совершенно не волнуют ее потертые старенькие джинсы, так здорово обтягивающие аппетитную попку, и ее непритязательный свитерок. Джек злился на себя за слабость, но ничего не мог поделать. Ему все время вспоминался их мимолетный поцелуй, и его так и разбирало провести повторные испытания.
Господи, сделай так, чтобы в контракте нашлась зацепка и Стюарт смог бы повернуть все назад! Только тогда он вернет себе свой дом и душевное равновесие!
Дети в молчании пили какао, а Джек, пользуясь тишиной, прикидывал, сколько понадобится времени, чтобы выдворить отсюда всю команду и вернуть их туда, откуда они явились.
Вспомнив то количество барахла, которое с сегодняшнего утра разместилось в его доме, Толливер вздохнул.
«Шесть месяцев, – сказал он себе. – Шесть долгих месяцев».
– Я хотела бы увидеть свою комнату и разобрать вещи, – раздался невыразительный голос Лили.
Джек взглянул на девочку. У нее были синие глаза, как у матери, а вот губы, тонкие и блеклые, скорее всего, достались ей от отца, – ничего общего с красивым и выразительным ртом Сэм.
Толливер напомнил себе, что Лили сейчас несладко, мало того, что она переехала жить в чужой дом, в понедельник ей предстоит пойти в совершенно незнакомую школу. Джек уже договорился, Лили будет посещать частное заведение «Парк Тюдор», а оно сильно отличается от муниципальной школы, куда ходила девочка. Такие перемены непросто дались бы и взрослому, а уж Лили наверняка нервничает ужасно.
