Джек вздохнул. Он, конечно, прекрасно знал, что у его матери едва ли не самый ядовитый язык во всем штате, но все же она каждый раз поражала его своей безжалостностью.
– Дети Сэм – все трое – носят фамилию ее бывшего мужа, – сказал он.
– Ах вот как. Теперь все стало на свои места. Разведенная мать троих детей.
– Ну…
– А Кара в курсе?
– Хороший вопрос! – Джек рассмеялся. Хуже, наверное, уже не будет. – Сейчас проверю. Эй, Кара, у Саманты точно только трое? Да? Ты уверена?
– Что происходит? Что с тобой? – Маргарет перестала изображать ледяное спокойствие. Впервые в ее голосе зазвучали эмоции, правда, не положительные. – Я требую, чтобы ты сказал мне правду. И прямо сейчас.
Джек вдруг почувствовал, что невероятно устал. Что он неудачник. Неумный. Неинтересный. Никакой. Именно это чувство охватывало его каждый раз после хоть сколько-нибудь продолжительного разговора с матерью.
– Если хочешь знать правду, слушай, – устало сказал он. – Мы разработали план, призванный увеличить мои шансы в предвыборной гонке. Действуя по этому самому плану, мы наняли Саманту Монро, чтобы она исполняла роль моей невесты на период предвыборной кампании. Сейчас мы непрерывно появляемся то в одном, то в другом месте вместе, чтобы ни у кого не вызвал удивления тот факт, что, когда я объявлю о своем намерении избираться, рядом со мной будет находится женщина и трое детей. – Джек прекрасно видел, что Сэм, Кара и Монти таращатся на него, открыв рты, и продолжил так же отчетливо и прямолинейно: – Основная цель данного мероприятия состоит в том, чтобы изменить то впечатление, которое сложилось обо мне в нашем обществе. Видишь ли, мама, я пользуюсь репутацией отъявленного мерзавца, эгоцентрика, выпендрежника и вообще несерьезного человека, который думает только о себе и своих удовольствиях. Из богатой событиями истории нашей страны мы знаем, что все эти качества присущи представителям власти, в том числе и сенаторам. Но общественность желает видеть не настоящего кандидата, а облитого шоколадом рождественскою зайца. Так вот пусть и получит.
Непродолжительное, но выразительное молчание. Затем Маргарет сказала:
– Это всего лишь глупая шутка.
– Нет.
– Я буду дома через четыре дня. – И она положила трубку.
«Я его нашла! Нашла! Нашла!»
Эта мысль радостным припевом звучала в голове Кристи, когда она шла по коридорам телестудии. На ее лице стыло обычное скучающее выражение, рука сжимала папку со сценарием передачи, но внутри Кристи ликовала и гордилась собой. И вполне заслуженно, ибо она обошла даже офис окружного прокурора. Сделала то, что они не смогли. Подумать только, у них было три года и целая команда следователей и всяких других работников – и они не отыскали ничего! А журналистка Кристи Скоэн нашла Митчела Бергена, бывшего мужа рыжей кошки. И потребовалось ей на все про все два часа. Сначала она выудила из Интернета всю информацию, какую смогла собрать. И там обнаружился материал журнала «Стар». Статья была написана шесть лет назад, и в ней имелись прекрасные фотографии самого Бергена и его шедевров – дурацких склянок и горшков. Больше всего автора статьи впечатлила коллекция ваз, сделанных в форме гороховых стручков. Тогда Кристи сделала вид, что хочет купить подобный артефакт, и озадачила компьютер поиском списка источников ваз в форме гороховых стручков. За последние несколько лет таких ваз было продано три, и самая последняя по времени покупка была совершена в Витумпке, штат Алабама, у некоего Митчела Бувье, стеклодува. Кристи набрала указанный на сайте номер телефона и сказала, что хочет поговорить с Митчелом Бергеном. И вот вам фокус! Рыбка попалась.
Само собой, Берген сначала заявил, что она ошиблась номером. Но Кристи не дала себя обмануть. Будучи журналисткой, она в течение нескольких лет общалась с разными людьми. И она научилась на слух различать ложь. Теперь Кристи прислушивалась к дыханию в трубке и радовалась. Этот человек дышал, как животное, попавшее в ловушку и снедаемое страхом. Он тот, кто ей нужен. Теперь осталось придумать, каким образом вытащить этого слизняка на свет Божий, заманить в Индианаполис и использовать против Толливера и его рыжей девки. После некоторого размышления Кристи решила использовать для приманки детей. Раз Берген наделал троих, он не может быть так уж к ним равнодушен. Наверняка захочет увидеть отпрысков после трехлетней разлуки. Само собой, его пугает висящий на нем долг: если люди из офиса прокурора узнают, где он живет, они доберутся до его имущества и заставят платить алименты. Ну, можно пообещать не сдавать его прокурору. Сыграть на чувстве вины и тоски по детям. Он не сможет противостоять ей!
– Кристи, до эфира пять минут.
Кристи кивнула и пообещала ассистенту режиссера, что сейчас будет.
Митчел смотрел на свое отражение в зеркале. Это было старое и покрытое пятнами зеркало, да и вся ванная комната была ему под стать: старая и неуютная. В целом жилище Бергена состояло из двух комнат, располагавшихся над мастерской. Сейчас он не смог бы уже вспомнить все повороты и этапы долгого пути, который привел его в этот забытый Богом городишко в Алабаме. Да что там этапы – Митч не помнил даже, сколько именно времени он находится в этом городке. Последние несколько лет были просто сумасшедшими: он все время переезжал, то взлетая на крыльях надежды в уверенности, что он нашел свой дом, свое место. Что его мысли смогут наконец обрести форму и на конце его стеклодувной трубки засияет тот шар, что принесет удачу, и славу, и деньги, и свободу. Но потом опять все рассыпалось в прах, и Митчелу приходилось спасаться бегством и прятаться. И вот он здесь, в захолустном местечке в глубинке Алабамы. Снова прячется, снова боится.
В душе Берген понимал, что однажды его все равно найдут. Но когда раздался этот телефонный звонок, он испытал настоящий шок. Он даже не понял, на кого работала та женщина, кажется, она так и не сказала. Может, полиция? Или дама работает в офисе прокурора? А может, частное детективное агентство?
Наверное, Саманта старалась разыскать его и обращалась во многие инстанции, и вот кому-то все же удалось его выследить. Теперь они не оставят его в покое, возьмут за задницу.
Может, его бывшая жена испытает чувство удовлетворения от того, что наконец поймала его.
Вот если бы у него были деньги! Если бы у него были деньги, он смог бы вернуться в Индианаполис с гордо поднятой головой, он заплатил бы долг по алиментам и упросил бы детей простить его. У Саманты он не станет просить прощения. Только вот дети…
Митч потер глаза и отметил темные круги под ними. Подбородок и щеки заросли колючей и неопрятной щетиной. Он не может вернуться в таком виде.
Что тогда ему остается? Два пути, и ни один из них не кажется привлекательным. Он может пойти и сдаться властям. Или бросить все, переехать… фактически убежать и попытаться начать все сначала на новом месте. Он представил себе, как будет метаться по городу, пытаясь одолжить или нанять грузовик. Потом просить соседей помочь ему уложить в машину печи и прочие орудия его ремесла – тяжелые и громоздкие. А потом он начнет колесить по стране в поисках какого-нибудь захудалого городка, где можно прикинуться эксцентричным художником, который ищет уединения. Боже, у него просто нет на это сил! Столько суетиться, бегать, а потом опять лгать, глядя в глаза людям. Ведь на самом деле ему не нужно никакое уединение. И вовсе он не желает, чтобы все оставили его в покое. Митч хотел бы вернуться домой и жить неподалеку от детей, чтобы видеться с ними. Но он наделал слишком много ошибок. И что теперь?
