– Сам-то ты не спешишь «дернуть за кольцо», – заметил Сергей. – Ты рассудительный, прямо как я. Может быть, даже разборчивый.
Роман промолчал.
Марковцев обыскал его. Во внутреннем кармане пиджака нашел ключ от сейфа, а в кармане брюк – связку ключей, в которой был еще один ключ – от наручника, замкнутого на кисти курьера. Замок открылся легко.
Пока особых поводов для беспокойства у командира воздушного судна не было. Об этом он судил ровно с того момента, когда оказались в заложниках он и другие члены экипажа. Если бы террористы хотели их убить, они бы сделали это. Их цель – деньги, и они еще немного приблизились к ней. Когда самолет начал резко снижаться, что больше походило на падение, капитан, непроизвольно и тяжело вздохнув, вник в самую глубину этого вопроса. Они уходили от радаров, а заодно от средств ПВО. Он не исключал и такого развития событий. Чтобы сигнал тревоги о захваченном судне не пошел на землю, террористы обычно блокируют связь, как и в этом случае. И отсутствие связи с бортом – всегда тревожный звонок. Он почти находит подтверждение, когда объект не исчезает внезапно с экранов радаров, все дело в его стремлении исчезнуть. Если бы такой маневр был замечен военными над крупным городом, не говоря уже о столице и предместьях, участь самолета была бы решена. Подозрительные, а порой и необъяснимые кульбиты в воздухе не нравятся наземным службам, тем более противовоздушной обороне. На то она и оборона, думал капитан, щупая желудок собственным кадыком, и надеялся на то, что летчик-самозванец свое дело знает. И зашел чуть дальше, понадеявшись, что он военный ас-самозванец. Он ждал того момента, когда самолет практически у самой земли примет горизонтальное положение. И полет продолжится в нормальном режиме. В человеческих условиях. А пока о них говорить было рано. Трое курьеров блевали на собственные штаны и штаны соседа. Террористка наконец-то показала свое истинное лицо. Рвота подкатывала ей к горлу, кровь отхлынула от лица, налившись в ноги. Ввалившимися глазами она смотрела на своего старшего товарища. А тот ей ничем не мог помочь. Разве что вернуться в пилотскую кабину и убить аса.
Она показала свое лицо.
Этот факт капитана не трогал. Она сама о нем не вспомнит. Падение самолета уравняло всех. Перед страхом смерти все оказались равны. И беспомощны. У капитана сложилось ощущение, что самолет легко преодолел сопротивление воды и продолжал уже не полет, а плавание: настолько мягким и медленным показался ему полет «Каспера». Он даже не успел удивиться, не сумел зафиксировать в голове другие волнующие моменты – выхода самолета из штопора. Капитан резко припал к иллюминатору. Нет, он не увидел морских волн, но картина за прочным стеклом потрясла его не меньше. И подумал: «Какие там радары…» Воздушное судно шло на бреющем полете и едва не касалось днищем сосен. Все-таки вокруг плескалось море – зеленое лесное море. И он просто не мог не отдать дань уважения тому, кто сейчас держал в руках штурвал, и сделал это через посредника. Он показал большой палец Марку, когда их взгляды пересеклись. Ему даже не пришлось намекать, кивая в сторону кабины. А ведь совсем недавно он был готов высказаться: «Вашу затею превосходит только ваша глупость».
Ему выпал шанс вживую увидеть, как Марковцев готовит к выброске груз. Ему помогал штурман и женщина. Пилот продолжал брить сосновые макушки. Брезентовые упряжи походили на рукава пожарных шлангов и не могли слететь с контейнеров ни при каких условиях. Как не могли слететь и парашюты. Террористы подкатили к рампе первый контейнер, второй, третий. Главарь закрепил один конец длинного и прочного стального тросика за край рампы, а второй – за крюк, десятью метрами дальше. Один за другим защелкнул на нем карабины вытяжных тросиков парашютов и проверил величину их провисания. В норме.
Зайцев видел перед собой грузовые парашюты, переделанные из людских, и большого труда это не составило. Они были дополнены стабилизирующими устройствами, а камеры парашютов с помощью карабинов прицеплялись к тросу. Прозвучала команда штурмана, который снова ненадолго побывал в кабине экипажа, и через минуту грузовой люк начал открываться.
Катя остановила Марка, и ее голос прорвался, как комариный писк в хоре лягушек, сквозь рев турбин и вой беснующегося за бортом ветра.
– Марк!
– Что?
– Стропы не перепутаются? Ты хочешь разом сбросить три контейнера?
– Ни о чем не беспокойся. Я знаю свое дело. Я сбрасывал грузы с двух тросов, натянутых по бортам, – он показал руками, – а тут один. Страхующий прибор раскроет ранец через три секунды. Такое время установлено на нем.
– Давай не будем рисковать.
Сергей пошел на уступки – даже в этот критический момент, когда до выброски оставались считаные мгновения. Он действительно назубок знал свое дело, и в этой ситуации нельзя было сказать, здорово он рискует или нет. Прилагая усилия, он растащил контейнеры. Выглядел беспечным, сидя на среднем и уперев ноги в крайний.
Преддверием сигнала стало появление в грузовой кабине Хусейна. Он прошел мимо летчиков и инкассаторов, даже не взглянув в их сторону. Для него в этом самолете не существовало никого, кроме товарищей. В первую очередь он осведомился у Кати:
– Как ты?
– Нормально. – Она показала большой палец. – Мы тут кое-что переиграли.
– Вижу, – ответил он, оценивая обновленную ситуацию с выброской. – Мне такой вариант больше нравится.
– Мне тоже. Ты хороший парень. Ты знаешь об этом?
– Не забудь повторить мне это внизу, – счастливо улыбнулся Хусейн.
У него был включен свой собственный хронометр. Несколько мгновений, и он отдал команду Марковцеву:
– Давай!
Сергей толкнул ногами контейнер, и тот, мгновение побалансировав на краю рампы, полетел навстречу земле.
Марк двумя расчетливыми движениями перебрался на контейнер дальше и повторил операцию. К нему тотчас примкнул Адам, и они вдвоем провезли груз до середины рампы. Фактически они висели над пропастью; на фоне облачного неба они казались альпинистами на покоренной ими высоте.
Хусейн поднял самолет, и высота сейчас составляла восемьсот метров. Катя приблизилась к краю пропасти, широко расставляя руки на ходу, и была похожа на канатоходца. Хотя балансировать необходимости не было: самолет летел ровно, ни сантиметра крена; Адам за штурвалом выдерживал идеальную линию горизонта.
Настало время прыжка. И хотя за плечами Кати был опыт, она тем не менее ощутила себя новичком. Это все равно что стрелять по мишени или по людям, пришло к ней странное сравнение.
– Встретимся на земле, – услышала она громкий голос Марковцева. – Давай, Катя, пошла.
Она не удержалась и выкрикнула в холодный воздух американское «yahoo!», отталкиваясь от края рампы. Это был настоящий выход и настоящий триумфальный дебют.
Она еще не раскрыла парашют, а заслезившиеся глаза вырвали на земле то, чем она жила последнее время: бело-желтые комбинированные купола «грузовых» парашютов, бережно несущих к земле ее счастливое будущее. И она догоняла его. Стоило жить даже ради этого момента. И – другого, вот этого, когда над ее головой расцвел по-настоящему живой цветок-купол.
