— Почему?
— Тут для него слишком просто.
— Вы почти угадали. Он не хочет менять здесь мебель, потому что она досталась ему от бабушки. Здесь все новое неуместно. Все остается таким, каким было при бабушке. Но в целом вы правы: Филип здесь часто бывает в дурном настроении, потому что ничего не работает так, как он хочет.
— Я так и думал, — сказал Питер; он вытер лапы Гасси и направился в подвал.
Через час мы набили машину книгами, детскими лыжами и лыжной одеждой, и Питер вынес на подъездную дорожку ящик с вином.
— Ну, вот и все, — Он поставил ящик в машину и захлопнул дверцу.
Я глянула в последний раз на дом, гадая, когда еще мы сможем сюда выбраться. Серое дерево зимой становилось молочного цвета и теряло свой летний блеск. Домик выглядел мило в любое время года, и мне было грустно закрывать дверь. Я задумалась о том, вернусь ли я сюда еще раз, чтобы снова освежить в памяти счастливые летние воспоминания. Ну да, мысль немного пафосная, если учесть, что мы не проводили весело время всей семьей с тех пор, как Дилану исполнилось лет пять. Но дом был очень хорош. И мне нравилось представлять себя счастливой матерью, у которой во дворе бегают маленькие дети.
— Пора ехать, — сказала я, наконец.
— Сейчас всего лишь полдень. Грешно в такой день не прогуляться по пляжу. — Питер выхватил у меня ключи. — Давайте я поведу.
— Вы не знаете, где дорога сворачивает.
— Знаю. Пошли, Гасси. — Я поняла, что его не остановить. Он открыл дверцу машины. — Давай, песик. — Гасси влетел внутрь, довольно пыхтя после утренней пробежки по двору.
Устроив Гасси спереди, мы тронулись к Нью-Йорку. Гасси был ласковый пес, и все время требовал внимания. Он обожал Питера, который возился с ним почти столько же, сколько Дилан.
В лобовое стекло било полуденное солнце. Я надела темные очки, протянула Питеру его очки из ящика на передней панели и откинулась на сиденье, греясь на солнышке. Я смотрела на правую руку Питера на руле: казалось, он полностью поглощен вождением. Сильные узкие пальцы, локоть торчит из окна — небрежная ковбойская манера вести машину. Я знала, что мои фантазии типичны для женщины, живущей в скучном браке без любви, но они были достаточно реальны, чтобы начать беспокоиться о том, что подумает Филип, если узнает, что я переспала с прислугой.
Вдруг Гасси прыгнул мне на колени с намерением высунуть нос из окна. За городом он делает это только в двух местах: когда мы подъезжаем к дому или когда чувствует, что рядом берег.
— Погодите, Питер! Нам нужно свернуть! Направо, давайте направо! — крикнула я.
— Я прекрасно знаю, как вернуться в город. Просто мы сейчас в город не поедем.
— Что?
— Сегодня чудесный день. Мы едем на пляж. Собаке нужно погулять. И вам, похоже, тоже.
Он подъехал к Куперс-Бич, к самому песку, так, что нам видна была полоса прибоя. Гасси уже сходил с ума, и Питер открыл дверь и выпустил его. Неподалеку сидел парень в грузовике «Веризона». Он жевал сандвич с мясом и яйцом. Увидев меня, он помахал рукой и подмигнул мне. Неужели он меня знает? Может, он из местных торговцев, с которыми Филип много лет ругался? Даже если он меня не знает, он наверняка примет нас за парочку. Если я кого-то встречу, Тони с рынка, например, или Роско, того беспутного ремонтника, который никогда не является по вызову, они решат, что у меня роман. Бриджхзмптон такое крошечное местечко! Я не могу пойти гулять на пляж. Но Питер решит, что я зануда и неудачница, если я не могу и десяти минут погулять по берегу с собакой.
И я не могла не признать, что берег прекрасен. А в это чудесное время года, когда летние толпы отдыхающих рассеялись, он был еще лучше. Волны лениво катились по песку, почти не задевая бегавших по берегу крошечных куликов.
— Сейчас слишком холодно для прогулок, — сказала я не очень убежденно.
— Вовсе нет. Посмотрите на волны: они гладкие, значит, ветра нет. Все будет в порядке. Собаке нужно погулять, И вам тоже. И мне будет приятно.
— Но мы не можем. Нужно забрать детей.
— Нет, можем. — Питер схватил мой телефон и набрал номер. — Привет, Иветта. — Я попыталась вырвать у него телефон, но он отпрянул и выскочил из машины.
Я рванулась к нему, перегнувшись через пульт переключения скоростей.
— Дайте сюда телефон!
— Это Питер. У нас тут куча вещей… Да, к концу занятий не успеем… Вы не заберете Дилана за меня? Отлично. Мы вернемся после обеда. — Он выключил телефон, сунул обратно мне в сумку и побежал вслед за Гасси.
Я вела себя глупо. С чего бы мне чувствовать себя виноватой? Ну, прогуляемся мы по песочку и поедем обратно. Ничего страшного. Я вылезла из машины и подошла к пляжу, остановившись у метровой высоты песчаного склона. Вниз я съехала на корточках. Питер уже стоял у воды, уперев руки в бедра. Ну ладно, он классно выглядит. Но, как всегда говорила моя мать, нет ничего страшного в том, чтобы поглазеть на витрины. Проблемы начинаются при покупке.
— Ну, вот и вы. Не так уж страшно, правда? — Он обвел рукой океан, ярко-голубое небо и мягкий белый песок.
— Просто ужасно, — улыбнулась я. Питер нашел грязный старый теннисный мячик и принялся играть с собакой. Гасси весь перепачкался, шерсть у него была в песке, а лапы влажные и липкие. Мне уже не вернуться в дом, чтобы помыть его, придется мыть машину перед тем, как она понадобится Филипу.
— Эй, Джейми! Пора размяться и взбодриться! Вам это полезно!
Я неохотно двинулась вслед за Питером и псом. В сотне ярдов от берега одинокий серфер в зимнем водолазном костюме, ботах и шапочке отважно пытался поймать мелкую волну. Вдоль горизонта медленно двигался танкер. За поросшими травой дюнами вставали величественные летние особняки Хэмптона. Казалось, что большинство из них построил один и тот же архитектор: бежевая старая черепица, сводчатые окна бессчетных спален, изогнутые веранды, обтекающие основное здание. Время от времени между ними виднелось нечто более современное: строгий двухэтажный черный прямоугольник, высокое треугольное здание со стеклянными стенами или простое каменное строение, как в прериях, словно напоминая нам, что мы в 2007 году, а не в начале предыдущего века.
— Потрясающие дома. — Питер нагнал меня. Я сделала шаг назад.
— Да, один другого лучше, — согласилась я. — А удивительнее всего то, что это не основное жилье, а дополнительное.
— Как думаете, сколько стоит вон тот большой? — Питер указал на дом с куполами. Он состоял из трех крыльев, каждое из которых могло вместить семью из двенадцати человек.
; — Вот это я как раз знаю. Это дом Джека Эйвинса. Он купил его за тридцать пять миллионов после знаменитой сделки с «Хэдлоу холдингз». Основные участники заработали миллионов по восемьсот. Ею занимался Филип.
Питер вопросительно посмотрел на меня.
— Нет-нет, он получил лишь свою обычную почасовую плату, и можете мне поверить, он этим весьма недоволен.
