Я осторожно подошла, не желая тревожить Барбару, у которой явно случилось какое-то горе.
Сцена выглядела печально.
— Что случилось? — спросила я шепотом у Ингрид, остановившись у нее за спиной. — Кто-то пострадал?
— Хуже. Куда хуже. Я бы отдала свою сумочку от Биркин, лишь бы со мной такого не случилось.
— Что такое?
— Их няня, законная няня
[8]
, которая жила с ними, сегодня уволилась.
Я попыталась отойти, пока Барбара меня не заметила, и тут же натолкнулась на Кристину Паттен.
— Не представляешь, кто мне сегодня позвонил!
— Честное слово, даже не возьмусь гадать. — Я вытащила Грейси из коляски и поставила на землю.
— Можно, я сегодня пойду в короне Золушки? Ну, хоть разочек?
— Детка, ты же знаешь, в школу героев диснеевских мультиков не пускают. Мы оставим ее в коляске, как обычно.
— Ну же, угадай! — И тут Кристина запела какой-то простенький мотив: — Ля-ля-ля, я про белые ночи, ля — ля.
— Какой-то модельер хочет тебя одеть, — сказала я.
— Конечно, но это не новость! Модельеры всех одевают.
Всех, кроме меня. Модельеры со всех ног стремятся одевать дам из общества вроде Кристины, посылая им бальные платья перед благотворительными балами, вынуждая их носить свои наряды, как голливудских звезд перед «Оскаром». А я была бы так рада сейчас, если бы кто-нибудь вручил мне платье. Я бы сэкономила время на покупки. И деньги.
— Ну, хорошо, Кристина, тебя попросили вести вечер.
— Ты что, шутишь? Я бы просто умерла на месте! Разве ты не видишь, как я рада и взволнована?
Мне опять захотелось сделать себе харакири.
— Извини, я немного опаздываю, и Грейси не в настроении.
— Неправда, мама, я в настроении!
— Ну ладно, ты опять все веселье портишь. Я хотела удивить тебя попозже, Джейми, но мне просто не утерпеть. Попробуй угадать, ну пожалуйста! Подумай о приеме. О белом. О нашем столе. О больших ярких драгоценных яйцах. О фотографиях.
— Я плохо разбираюсь в том, что творится за сценой на таких событиях, Я просто покупаю билеты, чтобы поддерживать благотворительность, и прихожу в назначенное время.
— В это сложно поверить, ты же такая умная. Все так говорят. Я все время это про тебя слышу. Мой муж Джордж ужасно хочет сесть рядом с тобой. Он в этот день собирается особенно внимательно читать газету, но он велел мне не говорить тебе этого, так что не выдавай меня!
— Очень мило, что ты считаешь меня умной, Кристина, но даже если человек умный, он не обязательно знает все на свете.
Кристина Паттен склонила голову набок, прищурилась и уставилась куда-то в космос.
— Что-то я тебя не пойму.
Она умственно отсталая, точно.
— Ма-ам, пойдем… — Слава тебе, господи.
— Давай я отведу Грейси в класс, а ты мне расскажешь про свой сюрприз е-мейлом? — Я посмотрела на нее, подняв брови, как делаю обычно, когда пытаюсь убедить в чем-то детей.
— Джон Генри Уэнтворт позвонил мне сегодня утром. Он живет по соседству.
— А кто это?
— Ты шутишь? — Вид у нее был очень озадаченный. — Он главный редактор журнала «Мэдисон-авеню».
Ну-ну.
— И что он сказал?
— Он хочет сфотографировать наш стол для февральского номера. Он сделает огромные модели яиц Фаберже, больше двух метров в длину и сплошь украшенные драгоценными камнями; некоторые будут стоять прямо, а некоторые лежать на боку. А все дамы нашего стола при полном параде и в белом встанут перед ними.
— Этот Уэнтворт не отличит меня от дверного косяка, Кристина, так что ты давай снимайся с друзьями, если хочешь, а я не буду.
— Мне пришлось ему объяснять, кто ты такая, потому что ты, ну, не очень активна в обществе. — Она сказала это извиняющимся тоном, явно считая, что могла меня обидеть. — Ну, это твой выбор, конечно, ты работаешь, у тебя нет времени. Но он вроде как загорелся включить тебя в съемку, ну, то есть ты за нашим столом, и было бы странно тебя не включать, даже если ты, ну, не очень…
— Я просто считаю, что я в этой компании чужая.
— Ты с ума сошла. Они закажут для нас белые платья, прически сделают, все, что положено. А потом мы в тех же платьях пойдем на прием. У них в комитете Каролина Эррера состоит; одна из ее стилистов будет нас одевать, представляешь?
И тогда мне не придется решать, что надеть, тратить время и деньги на покупку платья и блуждать в лабиринтах белых меховых накидок…
— А Вердюра предоставит нам драгоценности напрокат, — добавила она.
Даже я знала, что это крупнейший итальянский ювелирный дизайнер.
Это уже звучало интересно. Даже заманчиво.
— Давай еще раз по порядку. Для съемки и приема Каролина Эррера предоставит мне платье напрокат или сошьет новое. Потом Вердюра даст мне на вечер бриллианты стоимостью в целое состояние.
— Больше двадцати тысяч. Единственная проблема в том, что их охрана будет за тобой ходить по залу.
— А туфли будут?
— Ага. И сумочка от Джудит Либнер.
— На совсем?
— Туфли и сумочка — да. Платье и драгоценности — определенно нет.
— А зачем это «Мэдисон-авеню»? Они меня даже не знают.
— Им нужна обложка, а этот прием в музее — крупнейший в году. Для дизайнеров это хорошая реклама.
— Это пойдет на обложку?!!
— Ну, они три стола снимают, будем надеяться, что на обложку попадет именно наш, но внутри мы точно будем.
— Ладно, Кристина, я подумаю. Мне пора вести Грейси наверх, мы уже опаздываем.
— Тебе позвонят от Джона Генри насчет примерок, — крикнула она, таща свою дочь Люси по лестнице.
Я отвернулась, чтобы скрыть улыбку.
Вечером того же дня Питер встретил меня у входа в дом.
— Дай передохнуть, — сказала я. — Это важно? — Меня начинали утомлять сюрпризы. Я бросила сумки, сняла шарф и швырнула его в шкаф. В доме было тихо. Слишком тихо, если учесть, что было время ужина.
— Что случилось?
— Иветта сильно разозлилась на дне рождения у Вассерманов.
Мы тихо прошли в кабинет, чтобы дети не заметили, что я уже дома.
Питер сел на свежевзбитую подушку в кресле.
— Началось все еще дома перед вечеринкой. Иветта сказала, что вы хотите одеть их в серые шерстяные костюмчики, ну, вы знаете какие, а Майкла в тот вышитый жакетик и замшевые шорты…
