— Деньги. В рекламе снялась моя собачка Мисти. Милашка, правда? Но знаете ли, она не привыкла позировать бесплатно. По-моему, самое малое, что может сделать для нее такая успешная модель, как вы, — это подарить годовой запас собачьего корма. Да не какого-нибудь дешевого, а самого что ни на есть фирменного.
— Леди, к сожалению, у меня не хватает денег на корм себе, не говоря уж о вашей собаке.
— Об этом следовало подумать прежде, чем заманивать мою дорогую девочку в свой непристойный снимок.
— Ваша дорогая девочка разорвала мне платье!
— Значит, это было одно из тех платьев-трансформеров, которые, говорят, так популярны в Вегасе?
— Нет, это платье вовсе не предполагало никакой трансформации. А если у вас возникли какие-то проблемы с рекламой, то лучше уладить их с Бартом Чамли.
Сама Лина собиралась поступить именно так.
Сью Эллен крутилась в постели, пытаясь устроиться поудобнее, но заснуть никак не удавалось. Она терпеть не могла, когда такое случалось. А еще ненавидела часто повторяющийся сон: тот, в котором спотыкалась и, вздрогнув, просыпалась.
Когда она была замужем за Эрлом, то вздрагивала каждое утро. С тех пор жизнь заметно улучшилась. Так почему же на душе так неспокойно? Может быть, оттого, что сестра устроила самую настоящую сцену и кричала, что готова кого-то убить?
Вчера Сью Эллен засиделась допоздна перед телевизором, не в силах оторваться от боевика, который показывали по кабельному каналу. Вообще-то такой распорядок дня нельзя было назвать нормой. Но в последнее время понятие нормы вообще превратилось исключительно в один из режимов посудомоечной машины, перестав быть характеристикой жизни.
А может быть, норма утратила характерность гораздо раньше? Года в четыре? Потому что жизнь с пьющим отцом оказалась настолько непредсказуемой, что не имело смысла даже думать о нормальном существовании? Или она воспринимала непредсказуемость в качестве нормы? Может быть, именно поэтому она и подружилась со Скай и Лулу? Эти девушки тоже не слишком органично вписывались в общепринятые рамки. Скай порой называла их троицу компанией чудачек, но Сью Эллен никогда не воспринимала определение всерьез — вплоть до сегодняшнего утра.
Сью Эллен не нравилось ощущать себя чудачкой. Подругам, судя по всему, роль импонировала, но только не ей. Сью Эллен стремилась к другому статусу. Мечтала о солидности, основательности и уважении — как раз о тех качествах, которые в ее глазах олицетворял Расс Спирс. Да, она хотела именно этого. И еще шоколада.
Нацепив шорты и футболку, Сью Эллен прошлепала в кухню, открыла холодильник и схватила шоколадное пирожное. И в этот самый момент вспомнила, что со вчерашнего дня не смотрела почту.
Розовые цветочки на шлепанцах вполне гармонировали с футболкой, так что можно было выйти на улицу. Она откусила от пирожного приличный кусок, открыла дверь и услышала собственное имя.
— Эй, Сью Эллен! — Донни приветственно махал рукой из кабины грузовика септической службы.
Сью Эллен помахала в ответ и постаралась спрятать пирожное за спину.
«Не останавливайся, не останавливайся», — мысленно приказала она Донни. Но разве мужчина способен к телепатической коммуникации? Разумеется, не способен. Донни игнорировал посыл и бодро выскочил из своего «смайлиза» — сразу видно, что уж он-то не привык долго спать.
— Эй, Сью Эллен! — снова позвал он. — Что ты делаешь на улице ни свет ни заря?
— Хочу забрать почту.
Донни оказался возле ящика первым. Вытащил пачку счетов и протянул ей. Сью Эллен взяла их левой рукой. Правая все еще оставалась за спиной и сжимала обкусанное пирожное.
— Ну, спасибо, — поблагодарила она. — Пойду.
— Подожди.
Сью Эллен так крепко сжимала пирожное, что шоколад уже растаял и прилип к пальцам.
— Куда спешишь? — поинтересовался Донни.
— Дел много.
— А дела не могут пару минут подождать?
Сью Эллен взглянула на Донни с подозрением:
— Что-нибудь случилось?
— Нет. Разве парень не может поговорить с девушкой, если ничего особенного не случилось?
С девушкой. На мгновение Сью Эллен почувствовала себя шестнадцатилетней.
Но Донни не имел права заставлять ее сердце трепетать. Эта привилегия принадлежала исключительно Рассу.
Сью Эллен опустила глаза к стопке бумаг в руке и с облегчением увидела, что верхний счет по кредитке пришел не ей, а Лине. Оказывается, не только она существовала в запутанной финансовой ситуации.
Сью Эллен больше не собиралась жить по-старому. В жизни появилась цель. Даже две цели. Лицензия на право торговли недвижимостью и Расс. И еще — розовые босоножки из универмага «Нордстром». Значит, целей было целых три. Да, а еще — привести в порядок гостиную в доме. Уже четыре. И ни одна из них не подразумевала присутствия Донни.
— Видел в утренней газете фотографию твоей сестры, — сообщил он.
— Лина не в восторге. Думаешь, она оценила, что я наконец-то починила душ и теперь из него идет горячая вода? Как бы не так! Вместо того чтобы сказать спасибо, разбудила меня чуть свет и принялась кричать как ненормальная.
Решив, что ей наплевать, что подумает Донни, Сью Эллен вытащила из-за спины пирожное и откусила.
— У тебя на губах шоколад.
Прежде чем Сью Эллен успела ответить, Донни бережно провел пальцем по ее губе.
Странно, откуда вдруг взялись эти неожиданные мурашки? Ясное утро обещало теплый солнечный день. Невозможно было придумать ни малейшего основания для дрожи. И уж разумеется, причина заключалась вовсе не в прикосновении Донни.
Он был хорошим парнем, приятным, милым. Но не соответствовал образу того единственного в мире человека, который должен был по утрам стирать с ее губ шоколад.
Это дело Расса. Но вот только где этот обожаемый тренер, когда он так нужен?
— Ты опять опоздала. — Коул сверлил Лину строгим, осуждающим взглядом. Невозможно было поверить, что в воскресенье он целовал ее так, словно предчувствовал приближение конца света. Со вчерашнего дня все изменилось.
— Лучше не трогай меня сегодня! — прорычала Лина. — Настроение не то.
— Означает ли дурное расположение духа, что ты уже успела увидеть фотографию в утренней газете?
— Да, Эйнштейн, вы чрезвычайно проницательны. А еще оно означает, что я уже оставила на автоответчике Барта Чамли двадцать сообщений, а он до сих пор не удосужился перезвонить.
— По выражению твоего лица можно догадаться, что реклама особой радости не принесла.
— Твоя догадка верна.
Коул широко улыбнулся:
— А я в восторге. Великолепно!
— Еще бы ты не пришел в восторг. Выставлять меня дурочкой — твое любимое занятие. Ну или в крайнем случае наблюдать, как издеваются другие.
